Ма Юмин подумал: если бы дело касалось чего-то другого, Сун Яньтан, может быть, и не стал бы себя сдерживать. Но тут замешано слишком многое… Ведь Сун Яньтан — не просто тунчжи, заместитель начальника стражи Цзиньву, он ещё и наследник дома гуна Ина. Даже если не ради себя, он обязан учитывать интересы своего рода…
Подумав об этом, Ма Юмин словно поблёк, как баклажан под морозом — весь сник и поник.
А вот у Доу Чжао настроение было на редкость светлое.
Она решила заботу дяди, ещё и вовремя его предостерегла — если сравнивать с прошлой жизнью, на этот раз, должно быть, ему удастся пройти путь легче.
Она посоветовалась с Сун Мо:
— Дядя сказал, что они выезжают двенадцатого числа второго месяца. Я хотела бы подарить им на дорогу две тысячи лян серебра и устроить прощальный обед. Как ты думаешь?
Сун Мо ненадолго задумался и предложил:
— Может, устроим у нас дома? Пусть дядя сам увидит, как мы живём.
Доу Чжао кивнула, улыбнулась:
— Отлично. А как только проводим дядю — сразу займёмся свадьбой Сулань.
Сун Мо мягко напомнил ей:
— У тебя уже большой срок. Не перетруждай себя, ладно?
Доу Чжао с сияющей улыбкой кивнула и, вернувшись домой, с воодушевлением принялась за приготовления к прощальному обеду для дяди.
В это время пришла тётушка Люй, управляющая из комнаты второго господина Сун Ханя, и вежливо попросила распоряжений:
— Госпожа, во дворе второго господина подошёл срок отпускать одну служанку второго ранга и двух — третьего. Хозяин велел узнать, когда вы прикажете позвать родителей девиц, чтобы забрали их домой?
Доу Чжао велела Жожу принести «хуанли» — календарь благоприятных дней, — и с улыбкой сказала:
— Пусть будет третье число третьего месяца. Это удачный день по звёздам.
Она намеренно выбрала дату с запасом — пусть у всех в поместье, кто готовится к «движению», будет время проявить себя.
Тётушка Люй почтительно согласилась, сделала полупоклон и уже собиралась уйти, но Доу Чжао её остановила:
— А как у вас дома дела? Муж как себя чувствует? Дети в порядке? Есть ли какие-нибудь трудности?
Тётушка Люй замерла от неожиданности, потом торопливо ответила:
— Благодарю госпожу за заботу! Мой муж теперь работает на управляющим в загородном поместье, дети послушные, всё хорошо. Никаких трудностей нет!
Едва слова сорвались с губ, как в душе у тётушки Люй поднялось тревожное волнение.
Она-то думала: они с мужем изначально были людьми гуна — если госпожа просто не станет при них терять лицо, и то уже будет благосклонность. Как она могла ожидать, что госпожа проявит к ней внимание?
Слова госпожи, должно быть, были всего лишь вежливостью… Как она, простая служанка, осмелилась всерьёз говорить о трудностях — ещё подумают, что возомнила о себе!
Вот она и поспешила ответить, что дома всё хорошо.
Но тут же в сердце закралась другая тревога: а не покажется ли теперь госпоже, что они с мужем до сих пор получают покровительство от гуна и потому держатся от наследника и его супруги особняком?
После всего, что пережил её муж, она давно уже поняла: они с детьми — всего лишь муравьи. Если наследник с госпожой и вправду захотят их раздавить, то даже сам господин гун не заступится.
Она хотела было объясниться перед Доу Чжао — но как? С чего начать?
Слова застряли в горле. В груди нарастали и сожаление, и страх.
Но, кто бы мог подумать — Доу Чжао вовсе не стала её упрекать. Напротив, мягко, с ласковой серьёзностью сказала:
— Наследник больше всего дорожит именно вторым господином, своим родным братом по матери. А второй господин с каждым годом взрослеет, а я всего лишь его невестка — во многих делах, как ни крути, мне неловко вмешиваться. Вот и выходит, что делами в его покоях придётся больше заниматься вам. Если вы хорошо присмотрите за вторым господином, и наследник, и я — мы никогда не забудем вашей заслуги.
Старшая невестка — как мать.
А теперь, когда Доу Чжао фактически ведёт всё внутреннее хозяйство в доме гуна, найдётся ли дело, до которого бы не дотянулась её рука, даже в комнатах Сун Ханя?
Но тётушка Люй, вспомнив трещину между гуном и наследником, ничуть не усомнилась в искренности слов Доу Чжао.
Неожиданное участие, тепло и доверие так её тронули, что она едва не расплакалась от радости.
Да, наследник, как и говорила госпожа, действительно больше всего ценит второго господина. А раз уж она сама — главная управляющая в его покоях, то, может, посвятить себя службе второму господину — это и есть тот путь, что выведет её семью к свету?
Собравшись с духом, тётушка Люй с почтением поклонилась Доу Чжао до земли и с искренним пылом пообещала:
— Госпожа, я обязательно буду изо всех сил заботиться о втором господине!
Доу Чжао с лёгкой улыбкой сказала:
— Я не очень хорошо разбираюсь в делах во дворе второго господина, так что выбор служанок — на вас вся надежда. Постарайся.
Тётушка Люй на миг замялась.
Но Доу Чжао уже спокойно добавила:
— Раз речь о тех, кто будет прислуживать второму господину, то лучше всего, чтобы они были по его вкусу.
Тётушка Люй с видимым облегчением склонила голову и, поблагодарив, удалилась.
Доу Чжао, чуть улыбнувшись, велела Жожу:
— Принеси-ка список блюд на прощальный обед для дяди. Я хочу ещё раз посмотреть и хорошенько всё обдумать.
Жожу с улыбкой пошла за списком, но по пути сообщила:
— Госпожа, пришёл уважаемый старший — говорит, что дело срочное и просит вас немедленно.
Уважаемый страший — это отец Доу Чжао, Доу Шиюн.
Доу Чжао сразу поспешила в малый цветочный зал.
Доу Шиюн, охваченный раздражением, взад-вперёд шагал по залу. Увидев дочь, он даже не дал ей поклониться — с места набросился с досадой:
— Ну что ему ещё надо, твоему дяде, чтобы, наконец, перестать на меня дуться? Столько лет — я всё тепло, а он всё ледяной. Я унижался, терпел, лез из кожи — а он будто камень. Что, мне теперь в самом деле только умереть остаётся, чтобы он снизошёл до прощения?
Доу Чжао молча смотрела на него.
Ей так хотелось сказать: «Я — дочь Чжао Гуцю, и вам не совсем уместно говорить мне такие вещи…»
Но, глядя на отца, который сник и тяжело опустился в тайши-и кресло с высокой спинкой, она не смогла произнести ни слова.
Более того, в её душе поднялась легкая, тихая горечь.
Жожу, заметив атмосферу, мигом юркнула за дверь и понеслась в кабинет во внешнем дворе.
Когда Сун Мо пришёл, он застал Доу Шиюна и Доу Чжао сидящими друг напротив друга: оба молчали, смотрели друг на друга выцветшими глазами, лица — застывшие, как маски.
Он незаметно подал знак Доу Чжао и, нарочито укоризненно сказал:
— Тесть пришёл, а ты даже мне не сказала?
Затем с улыбкой подошёл, почтительно поклонился Доу Шиюну:
— Тесть, вы так редко наведываетесь к нам. А у меня как раз в кабинете осталась бутылка виноградного вина — подарок от императора. Позвольте угостить вас обедом? Пусть Шоу Гу соберёт на стол — выпьем по чашке-другой?
— Дочь-то моя и то не такая чуткая, как зять! — с досадой фыркнул Доу Шиюн, но, поднявшись, всё же пошёл за Сун Мо в малый зал переднего двора.
Сун Мо любимый сын тестя ☺️