— Я ведь сама совершала ошибки, и ты всё мне простил, — мягко сказала Доу Чжао. — Так стоит ли тебе теперь держать зло на этих людей? Они ведь и подавно не стоят того, чтобы из-за них тревожить сердце.
— О прошлом лучше не думать. Если кто-то из них ещё может быть полезен — используем. А если нет — и знать о них не стоит. Они и так беглецы без рода, без имени. Вечно жить в тени, прятаться от света — разве это не наказание, посланное им самим Небом за предательство?
Сун Мо не удержался от усмешки:
— Ты готова сказать что угодно, лишь бы меня утешить и оправдать их, даже если это не имеет смысла.
Он вдруг потянул её за плечи, пригляделся в глаза и серьёзно сказал:
— Когда это ты, скажи на милость, ошибалась? Почему я об этом не знаю? Разве их можно сравнить с тобой? Да они тебе и обувь подать не достойны! Я за всю жизнь лишь перед тобой один раз прогнулся — а они чем заслужили такое снисхождение, а?
Что ж, Доу Чжао хотела, как лучше, а получилось, что только раззадорила Сун Мо — теперь он злился ещё больше.
Сун Мо засмеялся:
— Ты же сама сказала — этим делом теперь заведуешь ты. Что прикажешь — то и исполню.
Он и впрямь не держал зла на этих людей. Как тигр может всерьёз воспринимать зайцев? Даже если среди них вдруг и окажется волк в заячьей шкуре — ну что ж, придётся потратить чуть больше сил, не более.
Если бы не то, что все его усилия до сих пор не помогли выяснить, при каких обстоятельствах умерла его мать, он бы, пожалуй, вовсе не позволил Доу Чжао вмешиваться в это дело. Но раз уж она взялась — пусть. И если эти люди будут вести себя смирно, он, быть может, и вправду закроет на всё глаза и позволит им тихо доживать, как будто ничего и не было.
Те, кто живут за счёт поместья гуна, без поместья гуна — ничто. А вот поместье гуна, даже лишившись опоры, рано или поздно восстановит свою силу.
Чтобы не портить Доу Чжао настроение, он нарочно подобрел:
— Ну так что мне делать, командирша моя?
— Достань мне, пожалуйста, список всех слуг, что когда-либо служили в переднем дворе за последние годы, — с заговорщицким блеском в глазах сказала она. — Хочу взглянуть, кто у нас там был и кто исчез.
Сун Мо внезапно посерьёзнел:
— Я видел эти списки в детстве. Кажется, их там целые ящики. Ты уверена, что хочешь в них копаться?
Доу Чжао с видом полного неодобрения сказала:
— Кто-то, я слышала, годами рылся и ничего не вырыл. Видно, не знал, с какой стороны подступиться!
— А! — фыркнул Сун Мо. — Так ты смеешься надо мной?! — и бросился к ней, чтобы пощекотать.
— Ай-ай! Нельзя же так безжалостно обижать беременную женщину! — засмеялась Доу Чжао, уворачиваясь от него.
Сун Мо не отставал.
Смех их, звонкий, живой, наполнил комнату, как весенний ветер — распахнутые окна.
А в это время в галерее, ведущей к восточному флигелю, мимо проходили служанки. Пройдя мимо, Фуфэн, покраснев, шепнула Фуё:
— Господин наследник и госпожа — ну прямо душа в душу!
Но Фуё сжала губы, её личико стало строгим:
— Сейчас всё хорошо. А ты посмотри на них через двадцать лет — тогда и решим, душа в душу или нет.
Фуфэн изумлённо округлила глаза:
— Сестрица, ты прямо как нож режешь!
Фуё косо взглянула на неё и, не отвечая, свернула в сторону заднего помещения, где служанки отдыхали.
Фуфэн фыркнула, вздёрнула нос и поспешила следом.
Позади вдруг раздались торопливые шаги.
Фуфэн обернулась и увидела, как Жожу вбежала в главную комнату.
— Господин наследник в спальне… — пробормотала она, — неужели что-то срочное случилось?
В таких случаях служанки никогда не тревожили господ и госпожу без веской причины.
Она остановилась в крытой галерее, колеблясь: ей не терпелось узнать, что происходит, но она боялась подойти слишком близко. Постояв так с минуту, она вздохнула с лёгкой досадой и обернулась… только чтобы с испугом увидеть на другом конце галереи чью-то фигуру, неподвижно смотрящую на неё.
Фуфэн испуганно вскрикнула — но прежде, чем успела издать хоть звук, эта фигура сделала три быстрых шага и зажала ей рот ладонью.
— Ты что делаешь?! — раздался у неё над ухом раздражённый, гневный шёпот. — Хочешь потревожить господина наследника и госпожу? Смотри, чтобы потом по шкуре не получила!
Фуфэн только тогда с облегчением поняла, кто это — рот ей зажала Фуё.
Как служанке, ей следовало помнить главное правило: не устраивать суету и не терять самообладание.
Фуфэн неловко усмехнулась, смущённо пробормотав:
— Странно… ты ведь уже прошла мимо боковой комнаты. Почему вернулась?
Фуё с досадой бросила:
— Ты за мной идёшь — и вдруг куда-то теряешься. Разумеется, я вернулась тебя искать! — И, не дав ей оправдаться, велела: — Что ты там застыла? Пошли уже обратно!
Фуфэн с заискивающей улыбкой кивнула и послушно последовала за Фуё, покидая главный двор.
Она не заметила, как Фуё, уже на выходе из двора, задержалась на полшага, обернулась и задумчиво взглянула на главный зал.
В это время в спальне лица и Доу Чжао, и Сун Мо потемнели.
— В комнате Байчжи нашли куколку с вышитым именем Чуань`эр, утыканную серебряными иглами? — сурово переспросила Доу Чжао. — А что сказала Тан Хуанши — та самая старшая служанка из покоев господина гуна, сестра Хуан Цина?
Жожу ответила:
— Та тётушка перепугалась до смерти, только и вопила, чтобы скорее позвали господина гуна. Вся эта история уже наделала шуму на весь дом. А господин гун, как назло, уехал к третьей госпоже принцессе — неизвестно, когда вернётся…
Говоря это, Жожу многозначительно взглянула на Доу Чжао.
Очевидно, здесь кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Безусловно, это был удобный момент — можно было бы воспользоваться случаем, чтобы одним махом расчистить задний двор Сун Ичуня. Однако подобные дела легко могли обернуться против неё самой. Пусть лучше голова у Сун Ичуня болит — в конце концов, она всего лишь невестка!
Доу Чжао, боясь, что Сун Мо захочет вмешаться, мягко потянула его за руку и с улыбкой сказала:
— Разве у нас нет управляющего? Раз господин гун не в доме, именно он должен заняться такими делами. Помоги мне, пожалуйста, спроси у него, что, в конце концов, случилось в павильоне Сяньсянь?
