Если бы Жожу вняла зову и удалилась…
Сун Мо, слегка улыбнувшись, по-приятельски ущипнул Доу Чжао за носик, словно вовсе не заметил того взгляда, что скользнул по ней со стороны Жожу. Некоторые вещи… если они находятся в пределах власти госпожи Доу, мужчине и вправду следует научиться закрывать на них глаза.
Вскоре, с жалобным выражением лица, поспешил во внутренние покои Хуан Цин.
— Госпожа, это дело касается внутреннего двора, а я лишь управляющий внешнего. Разве подобает мне вмешиваться? — не доходя до циновки, он поспешно опустился на колени, поклонившись. — Осмелюсь просить госпожу — прошу, выступите от моего имени и уладьте смуту.
Доу Чжао в этот момент сама держала в руках влажную ткань и аккуратно протирала листья раскидистого монетного дерева — высокого, почти с человека ростом. Это деревце она вырастила не случайно: через пару дней собиралась преподнести его в дар старшей принцессе Ниндэ ко дню рождения, как редкий и благопожелательный подарок.
Хуан Цин всё ещё стоял на коленях перед ней, но Доу Чжао даже не одарила его взглядом. Не прекращая аккуратно протирать влажной тканью гладкие, мясистые листья дерева, она рассеянно произнесла:
— Управляющий Хуан, вы слишком спешите с такими словами. Я — лишь невестка в этом доме. Как могу вмешиваться в дела покоев вдовствующего господина гуна? К тому же, сам господин гун всегда держался в стороне от дел зала Ичжи, а Ичжи, в свою очередь, никогда не вмешивался в его распоряжения.
Дойдя до этого места, она наконец обернулась и пристально взглянула на Хуана:
— Управляющий Хуан, вы хорошо подумали? Вы действительно настаиваете, чтобы я вышла и уладила этот инцидент?
— Как же я мог забыть об этом?! — пронеслось у Хуана в голове, а по спине тут же покатился холодный пот.
Доу Чжао с лёгкой улыбкой заключила:
— Я полагаю, главному управляющему сейчас надлежит скорее отыскать господина гуна и вернуть его обратно — вот это будет поистине разумным решением.
С этими словами она передала влажную ткань стоящей рядом Жотун, позволив юной служанке поднести воду для омовения рук.
Хуан Цин, заикаясь и бледнея, поспешно откланялся, чуть ли не на четвереньках выскочив из тёплого павильона.
Жотун недовольно скривила губы:
— Как только беда — сразу бегут к госпоже! А раньше где были? Госпожа, вы только не вмешивайтесь в дела павильона Сяньсянь, прошу вас!
Доу Чжао мягко улыбнулась и вернулась во внутренние покои.
Сун Мо всё ещё не пришёл из кабинета — задерживался.
Она обратилась к Жотун:
— Чем занят господин наследник?
Та, улыбаясь, поднесла только что заваренный чай и, поставив чашку перед госпожой, ответила:
— Господин наследник как раз беседует с господином Яном.
Во внутренней комнате Доу Чжао принялась кроить несколько крошечных детских рубашечек, ловко и сосредоточенно работая с тканью.
На первой смене стражи Сун Мо, наконец, вернулся.
Доу Чжао взяла приготовленные одежки, подошла, чтобы помочь ему переодеться, и, небрежно, будто между делом, спросила:
— О чём вы говорили? Что же такого обсуждали с господином Яном, что вернулся лишь теперь?
Сун Мо не стал ничего скрывать. Только дождавшись, когда все служанки вышли из комнаты, он тихо поведал:
— В тот день Ма Юмин напился, и меня всё это не отпускает… Поручил людям следить за ним, и оказалось — Ма Юмин незаметно отправил жену с детьми в родной уезд. При этом всё ценное имущество оставил здесь — даже фарфор не взял. Словно спешно бежал от беды. Но при всём этом — ничего явного, ни единого следа тревоги. Вот и думаю: не пригласить ли его завтра после службы на чашку вина, расспросить заодно…
Слушая его, сердце Доу Чжао болезненно сжалось. Она застыла, опустившись на циновку, глядя в одну точку перед собой. Прошло несколько мгновений, прежде чем она снова пришла в себя.
Сун Мо, не удержавшись, с усмешкой тихонько произнёс «эй» дважды подряд, а затем помахал пальцами у неё перед глазами.
Доу Чжао рассмеялась и, не без нежности, откинула его руку.
Сун Мо подался вперёд:
— Не тревожься. Я достану для тебя список всех служанок и управляющих, кто когда-либо служил во внешнем дворе.
Доу Чжао не смогла сдержать улыбку, но, помолчав, покачала головой:
— Я вовсе не об этом думаю. Я думаю о делах принца Ляо.
Сун Мо удивлённо приподнял брови.
Доу Чжао посмотрела на него, но ничего не сказала.
Он помедлил, словно взвешивая слова, и только спустя долгую паузу тихо спросил:
— Ты что-то заметила?
Доу Чжао не ответила прямо, а, словно пробуя его на прочность, задала встречный вопрос:
— Яньтан, скажи… если бы ты был на месте принца Ляо и вознамерился узурпировать власть — с чего бы ты начал?
Брови Сун Мо на мгновение сдвинулись, но тут же его лицо резко изменилось — словно тень легла на лоб.
— Ты что-то вспомнил? — быстро спросила Доу Чжао, ловя его взгляд.
На лице Сун Мо промелькнуло странное выражение — как будто ему одновременно стало ясно и стало страшно.
Доу Чжао не выдержала:
— Ты ведь явно что-то понял! Ну скажи мне, по крайней мере хоть что-нибудь!
Сун Мо тяжело выдохнул, мягко обхватил её лицо ладонями и поцеловал в лоб.
— Даже не знаю, как тебя описать… Сказать, что ты проницательная? Или, наоборот, что ты отважна до безрассудства? А может, ты ни особенно умна, ни особенно храбра, зато уж очень тебе везёт?
Это был первый раз, когда Доу Чжао позволила себе прямо — без недомолвок — предположить, что принц Ляо может замышлять измену престолу…
Невольно её охватило беспокойство, и она поспешила:
— Ну не тяни, скажи наконец, о чём ты подумал!
Сун Мо понизил голос:
— Если в Поднебесной мир, и у принца Ляо действительно есть такие помыслы, у него остаётся только один путь —дворцовый переворот. Но чтобы он увенчался успехом, действовать придётся стремительно, как порыв шторма: когда остальные поймут, что произошло, всё уже должно быть под контролем.
Он сделал короткую паузу и, глядя ей в глаза, добавил:
— А, чтобы взять ситуацию под контроль, нужно сперва заручиться поддержкой в рядах личной гвардии и дворцовых евнухов. Без надёжных людей внутри дворца — всё остальное будет пустой игрой.
—Личная гвардия способны действовать силой — натиском стрел и стали лишить императора всякой возможности к сопротивлению. А евнухи — те могут вовремя передавать вести, позволяя принцу Ляо держать руку на пульсе дворцовой жизни. В решающий момент — именно они смогут отрезать потоки информации, усыпив бдительность императора.
Он помолчал, а затем продолжил с холодной рассудительностью:
— В настоящее время внутренний дворец находится под контролем императрицы Вань. Евнухи находятся под её пристальным вниманием, поэтому их действия будут точны. Что касается личной гвардии, то здесь всё сложнее.
Пока не будем рассматривать стражу Цзинъи — охранную службу при дворе. Дворцовые ворота охраняются стражей Цзиньву, стражами золотого копья. Безопасность внутренних городских кварталов обеспечивает Учэн — стража Пяти городских управлений. Снаружи находятся войска лагеря Шэньшу, артиллерийская часть, а на некотором расстоянии дежурят части Уцзюнь из армейских лагерей Пяти армий. Если одна из этих частей поднимет шум, всё пойдёт насмарку.
Пока Сун Мо говорил, его лицо становилось всё более мрачным и сосредоточенным.
— Однако среди всех этих сил ключевой является стража Цзинъи. Если они смогут незаметно перекрыть поток сообщений из внутреннего дворца, можно считать, что половина переворота уже осуществлена.
— Далее по значимости следует лагерь Шэньшу. В случае дворцового переворота именно этот лагерь, вооружённый огнестрельным оружием и обученный быстро преодолевать короткие расстояния, станет главной силой. Во всём Поднебесном мире не найдётся более боеспособного военного формирования, и они находятся ближе всех к столице. Достаточно одной личной грамоты — будь то от императора или от наследного принца — и они без колебаний выступят. В таком случае стража Цзиньву не сможет им противостоять, и не только весь ход событий может измениться, но и сам принц Ляо окажется в безвыходном положении, как рыба, пойманная в кувшин, без возможности вырваться.
— За ними следуют Учэн — столичная военная стража пяти округов и Уцзюнь — армейские лагеря Пяти армий.
— Если лагерь Шэньшу начнёт штурм, а стражи Цзинъи и Учэн поддержат принца Ляо, — продолжил Сун Мо, — то, хотя риск и велик, всё ещё неясно, кто одержит верх. Однако если в этот момент Уцзюнь, находящиеся в Ваньпине, также присоединятся к принцу Ляоу и объединятся с войсками стражи Цзиньву и Учэн внутри столицы, исход станет предрешённым.
— И наоборот, — продолжал Сун Мо, — если лагерь Шэньшу объединится со стражей Цзиньву, то даже если стража Учэн и армия Уцзюнь получат личные указания от императора или наследного принца и выступят на защиту престола… Что ж, армия Уцзюнь всё равно уступает по силе лагерю Шэньшу, а путь от Ваньпина до столицы занимает не меньше половины дня. К тому времени, как они прибудут, всё, возможно, уже будет решено.
Императорская личная гвардия — не та сила, которую можно так легко склонить на свою сторону.
Стоит лишь одному звену в этой цепи сорваться — и тогда никого не пощадят: весь род будет приговорён к истреблению.
