— Тогда я решил проверить земельные владения семьи Ли в архивах управления Шуньтянь, — Чэнь Цзя говорил неспешно, по-деловому. — Их поля оказались записаны на местность в Ланфане. Управляет ими старый слуга семьи. И каждый год, шестого числа двенадцатого месяца, Ли Лян появляется, чтобы лично собрать арендную плату. В остальное время даже этот старик не знает, где его искать.
— Только вот… — Чэнь Цзя слегка понизил голос. — В последние годы у семьи Ли дела шли всё хуже. Из двухсот му добротной земли постепенно распродали почти всё — осталось десятка два, не больше. И, к тому же, Ли Лян уже два года не приезжал за арендной платой.
У Доу Чжао невольно нахмурились брови.
Словно семья Ли от кого-то прячется…
Она вспомнила, как Дуань Гуньи упоминал: «в первые два года ещё были люди, что расспрашивали, куда делась семья Ли» — и это, только усилило её тревогу. Ей всё больше хотелось узнать, что же на самом деле происходит с семьей Ли.
— То есть, — задумчиво проговорила Доу Чжао, — все нити оборвались? И нам остаётся только ждать, пока Ли Лян сам объявится?
Услышав это, Чэнь Цзя вдруг весело рассмеялся. Его заурядные черты лица в тот миг словно ожили — он весь засветился, наполнился живостью и уверенностью:
— Всё так, как вы и сказали, госпожа. Я и сам поначалу чувствовал, что мы слишком пассивно ждём, и тогда придумал один способ, — он на мгновение замолчал, украдкой взглянув на Доу Чжао, и, понизив голос, продолжил, — я велел человеку выдать себя за управляющего из поместья гуна Ин и отправил его на сельское поместье — расспросить о семье Ли. Тот старый слуга вёл себя совершенно спокойно, твердил, что ничего не знает. Но на третий день после визита, когда наши люди, не покидая засады, три дня и две ночи сидели неподалёку от его дома, он всё же вышел — верхом на ослике.
— Я выслал за ним семь-восемь пар людей, чтобы не потерять его след, — продолжал Чэнь Цзя. — Он петлял туда-сюда, но на пятый день свернул на дорогу, ведущую к столице, и направился прямо в сторону Кайфэна.
— А в столице… разве это не территория стражи Цзинъи? — с лукавой ухмылкой добавил он.
— Мои люди продолжили слежку, и вскоре Ли Лян был найден.
У Доу Чжао в глазах блеснул свет. Она моментально подалась вперёд:
— Где сейчас живёт семья Ли?
Чэнь Цзя с улыбкой ответил:
— Оказалось, семья Ли теперь живёт в переулке Шуцзы, недалеко от храма Ваньмин.
У Доу Чжао приподнялась бровь.
Это место она знала.
Целая улица там торговала гребнями, а переулок, идущий за ней, и получил название переулок Шуцзы— «Переулок Гребней». Когда Чжао Чжанжу ещё жила в столице, она даже вместе с ней бывала там, покупая всевозможные гребни.
— Я и сам не ожидал, — произнёс Чэнь Цзя, хотя в голосе его не было особого удивления. Но, заметив, что Доу Чжао слегка опешила, он, чтобы не задеть её чувства, нарочно изобразил некоторую растерянность. — Переулок Шуцзы хоть и находится на севере, а старая усадьба Ли — в южной части, между ними всего две улицы. Кто бы мог подумать, что Ли Лян выберет именно то место?
— Возможно, именно с этим местом у него связано больше всего воспоминаний, — тихо сказала Доу Чжао. — Иначе почему люди в старости всегда хотят, чтобы опавший лист вернулся к корням?
— Всё верно, как госпожа и сказала, — с лёгкой улыбкой подтвердил Чэнь Цзя. — За последние годы семья Ли несколько раз переезжала. Похоже, после того как Ли Лян окончательно отказался от мечты об учёной карьере, они и решили вернуться в столицу — это было пять лет назад.
Доу Чжао слегка кивнула, затем спросила:
— А какова у них теперь ситуация? Мать Ли Ляна жива? Земли у семьи Ли почти все распроданы — чем они нынче живут?
— Мать Ли Лян умерла четыре года назад, — ответил Чэнь Цзя. — Сейчас Ли Лян зарабатывает на жизнь, занимаясь бухгалтерией в лавке, которая торгует товарами с юга и севера. В документах он упоминается под именем Ли Сюнь. Сразу после празднования Весны он вместе со вторым управляющим лавки отправляется на юг и возвращается только в последний месяц года. Его жена и дети живут с ним на юге, а в столице, в переулке Шуцзы, его дом сторожит двоюродная сестра — вдова с дочерью. Когда-то она нашла приют у него после смерти мужа и с тех пор так и живёт здесь.
Вдова, двоюродная сестра…?
У Доу Чжао внутри будто что-то дрогнуло. Сердце невольно сжалось.
— Ты выяснил, кто она? — быстро спросила она. — Расследовал происхождение этой сестры?
Услышав её вопрос, Чэнь Цзя как-то неловко покашлял, и выражение лица его стало немного неуверенным.
— По словам соседей… — начал он с осторожностью, — эта вдова, что живёт у Ли Ляна, с самого начала вела себя подозрительно. Люди поговаривают: никакая она не двоюродная сестра, а либо наложница, либо и вовсе любовница. После смерти матери Ли Ляна его жена с детьми уехали с ним на юг и больше в столице не появлялись. А сам он большую часть времени отсутствует, так что сначала та молодая вдова вроде бы и держалась осторожно, а вот за последние два года распоясалась. Как-то раз даже приютила у себя в доме какого-то торговца с северо-запада, и тот пожил у неё некоторое время.
— В этом году, с началом весны, — продолжал Чэнь Цзя, — тот торговец снова объявился. Видимо, до Ли Ляна дошли слухи, потому что стоило торговцу переступить порог, как Ли Лян тут же вернулся домой. Если бы тот не улизнул вовремя, Ли Лян бы его живьём схватил.
— Несмотря на это, всё равно вспыхнула крупная ссора. Говорят, Ли Лян даже пустил в ход руки — так побил вдову, что потом купил целую бутылку настойки от ушибов и переломов.
— Мои люди провели всю ночь на крыше их дома, — продолжил Чэнь Цзя. — Мы выяснили, что хотя они и не спят в одной постели, Ли Лян свободно заходит и выходит из комнаты вдовы, словно ему и в голову не приходит соблюдать приличия. Это совсем не похоже на поведение обычных кузена и двоюродной сестры вдовы.
Брови Доу Чжао сжались в строгую линию.
— А эта вдова… разве она совсем не думает о том, что у неё есть дочь?
— Дочь этой «кузины» вышла замуж прошлой осенью, — спокойно ответил Чэнь Цзя. — Говорят, брак был обговорён ещё в детстве. Муж — дальний родственник семьи Ли из Баодина. Сам Ли Лян лично сопровождал её к месту. С тех пор, как дочь выдали, вдова и стала вести себя всё более вольно. Видимо, именно это развязало ей руки.
Всё звучало разумно. Однако у Доу Чжао в глубине души зародилось какое-то необъяснимое беспокойство.
Она задумчиво спросила:
— А сколько лет этой вдове? И сколько было её дочери, когда та вышла замуж?
— Надо сказать, вдова очень красива, — немного колеблясь, ответил Чэнь Цзя. — На вид ей не больше двадцати пяти-шести. Но её дочери на момент замужества уже исполнилось четырнадцать… так что, думаю, ей самой должно быть не меньше двадцати восьми-девяти лет.
