Когда об этом рассказала Жожу, Доу Чжао лишь улыбнулась:
— Раз уж он пошёл тайком, значит, и мы сделаем вид, что ничего не знаем.
Тут в комнату стремительно вошла супруга Гао Синя, с тревогой на лице:
— Госпожа! Люди со стороны Переулка у храма Цинъань только что рассказали мне одну вещь. Я всё думала, стоит ли говорить, но в конце концов решила — лучше уж сказать вам.
Доу Чжао удивилась. Она знала, что её отец часто посылал людей, чтобы через жену Гао Синя разузнать, как у неё дела. Та тоже нередко наведывалась в Переулок Цинъань, где жил Гаошэн с семьёй. Если что-то и случалось в той округе, жена Гао Синя всегда узнаёт об этом первой.
Доу Чжао невольно выпрямилась и тревожно спросила:
— Отец? С ним что-то случилось?
Если бы дело касалось служебной части, Сун Мо бы наверняка знал и уже занялся бы этим. Больше всего пугало другое — вдруг отец оказался в какой-нибудь неловкой или постыдной ситуации в быту…
Жена Гао Синя поспешно замотала головой:
— Нет-нет! Это не седьмой старший господин, это дело касается пятого зятя… — Она понизила голос и продолжила: — Я от Сяо Сань слышала: пятого зятя кто-то обвинил, дело могло дойти до суда. Но ради лица наследника титула, другая сторона согласилась уладить всё, если пятый зять выплатит компенсацию. Только вот он после этого стесняется показываться в ямэне и уже подал прошение об отставке. Пятая барышня несколько дней назад ворвалась в Переулок Цинъань, устроила там жуткий скандал, хотела, чтобы седьмой старший господин замолвил за него словечко перед господином наследником. Но седьмой господин отказал и даже отругал её. Тогда она, вся в слезах, убежала к поместью Ван. Я боюсь, как бы родня Ван не решила пожаловаться вам, потому и пришла предупредить.
Сяо Сань — третий сын Гаошэна.
Род Ван всегда считал себя хитрыми и изворотливыми — скорее всего, предпочли бы пойти другим путём, насыпав серебра и подключив нужные связи, обратившись, например, к дому Бэя из Дунпина, чем приходить к ней.
Доу Чжао усмехнулась:
— Я поняла.
А потом спросила:
— А отец как? Не злится ли на всё это? Не хандрит ли у себя в комнате?
Жена Гао Синя рассмеялась:
— Седьмой господин пригласил Шестого господина к себе — они устроили пирушку, и тот сразу повеселел.
Ну и прекрасно.
Доу Чжао с улыбкой велела наградить Сяо Синя двумя лянами серебра, но в душе всё ещё размышляла — интересно, какое дело умудрился навлечь на себя Вэй Тиньюй, если его так устыдили, что он даже от должности отказался. В прошлой жизни он прожил беспечно, без забот, а кто бы мог подумать, что теперь снова оказался тем, кто не способен даже сохранить своё место.
Вечером, когда Сун Мо вернулся домой, она тут же рассказала ему об этом случае.
— Я об этом уже давно знал, — спокойно сказал Сун Мо. — Да и не такое уж это большое дело. Лавка, торгующая под его вывеской, сбывала некачественный товар под видом добротного. Кто бы мог подумать, что другая сторона связана с седьмым сыном императора? Конечно, им плевать на него, вот и подали жалобу на хоу Цзинина. Сама по себе это ерунда — сказал бы пару слов седьмому принцу, и всё уладилось бы. Но ты ведь сама знаешь, какие у него манеры. Хоу Цзинин всегда был беспечным в делах, а я как раз выстраиваю свои связи в управлении пятью городскими военными округами Учэн. И если он будет носить имя моего свояка и при этом творить бог весть что, так уж лучше пусть посидит пока дома. А когда всё утрясётся — подберу ему подходящее место.
Он говорил с видимой серьёзностью, но почему-то Доу Чжао чувствовала: что-то здесь не так. Только вот что именно — не могла понять.
Сун Мо заметил, что она молчит, и в глубине души его предосторожность к Вэй Тиньюю лишь усилилась.
Между Доу Чжао и Доу Мин давно была вражда. По логике, раз уж Вэй Тиньюй попал в неприятности, Доу Чжао, даже если бы не ликовала, уж точно не выглядела бы такой хмурой…
Он невольно задумался: если Доу Чжао всё же попросит подобрать для Вэй Тиньюя должность — куда бы его сослать так, чтобы и подальше, и выглядело будто почётно? Да так, чтобы не придраться.
Но Доу Чжао, похоже, и не думала хлопотать за него. Вместо этого спокойно сказала:
— Не стоит вмешиваться в их семейные дела. Это может привести к ненужным переживаниям и проблемам. Если у семьи Вэй возникнут трудности, то это уже забота Доу Мин. Пусть она сама обращается к семье Ван за помощью. Я не могу ей помочь. К тому же, если бы у неё была поддержка Ванов, отец не отказал бы ей так резко.
Сун Мо ненадолго замолчал.
— Понял, — кивнул он, но в его взгляде вдруг что-то вспыхнуло — едва заметное, словно искра в углях.
Доу Чжао опешила.
Лишь теперь, с запозданием, до неё дошло: в чужих глазах она с Вэй Тиньюем ведь с детства были помолвлены. И если бы не Доу Мин с её самоуправством, она бы стала женой Вэй Тиньюя.
Неужели… Сун Мо с самого начала относился к делам Вэй Тиньюя с этой странной прохладцей — именно из-за этого?
Но ведь Сун Мо всегда держал себя так, будто глядит на весь мир свысока…
Доу Чжао сама смутилась от этой своей мысли.
Сун Мо уже подошёл и мягко обнял её. Сказал:
— Завтра я попрошу полдня отпуска. После обеда сходим на Восточную улицу, прогуляемся. Двенадцатая кузина выходит замуж, тебе ведь нужно пойти на пир. Без пары приличных украшений никак не обойтись.
Это что, награда за то, что она не заступилась за Вэй Тиньюя?
Доу Чжао была одновременно поражена и обращена в недоумение.
В её ларце хранилось множество драгоценностей, многие из которых она никогда не надевала. Но разве это было бы плохо?
Однако Доу Чжао была слишком умна, чтобы сказать это вслух. Она с радостью согласилась и вместе с Сун Мо отправилась в ювелирную лавку. Там она выбрала несколько дорогих и изысканных украшений, и, кажется, это тоже обрадовало его.
А тем временем, вопреки ожиданиям Доу Чжао, семья Ван даже и не подумала выручать Вэй Тиньюя. Ходили слухи, что сама госпожа Ван Сюй устроила Доу Мин выволочку: мол, Вэй Тиньюй даже не способен сохранить за собой должность, и с таким человеком она ещё смеет просить заступничества от имени семьи Ван? Как же Ванам такое сказать, да и зачем?
Доу Мин, в слезах, убежала домой.
Но слова, брошенные в запале, не остались втайне — служанка, что сопровождала её в дом семьи Ван, разболтала всё, и новость дошла до ушей Вэй Тинчжэнь.
В доме Вэй снова вспыхнула ссора.
Доу Чжао, услышав об этом, лишь усмехнулась:
В прошлой жизни Доу Мин имела всё: и время, и случай, и поддержку — и всё равно умудрилась прожить так, что все были ей недовольны. А в этой, лишившись крыла семьи Ван, мечтает, что у неё всё будет ладно? Смешно!
Доу Чжао велела Жожу:
— Завтра на свадебный пир в дом Цзян пойду я одна. Надену ту самую буяо с эмалью и жемчугом, что господин наследник подарил несколько дней назад.
Жожу с улыбкой склонилась:
— Есть, госпожа.
В это время вошла Жотун с докладом:
— Госпожа, приехала четвёртая тётушка из рода Цзян.
Доу Чжао взглянула на затянутое вечерней дымкой небо и удивилась:
— В такой час?..
