Мяо Аньсу была стройна и грациозна. Чёрные, как вороново крыло, волосы, большие миндалевидные глаза, лицо — живое, подвижное, прекрасное и в радости, и в гневе. Но стоило взглянуть внимательнее — в её взгляде, в изломе бровей таилась жёсткость, почти воинственная напористость, нарушающая впечатление утончённости. Эта острота делала её черты более резкими, лишёнными мягкости — и сразу становилось ясно: с такой девушкой непросто.
Сейчас её тонкие брови резко взметнулись вверх, глаза округлились — и это ощущение только усилилось.
— Что за чушь этот ваш благородный господин?! Просто бездельник, который прячется за тенью предков, чтобы хоть как-то держаться на плаву! — голос Аньсу становился всё громче, несмотря на то что две служанки изо всех сил пытались её удержать.
— Отец всегда говорил, что любит меня, — почти кричала она, — а теперь вот хочет отдать меня замуж за какого-то ничтожества, у которого даже нет права наследовать отцовский титул! И вы хотите, чтобы я — я! — гнила в заднем дворе какого-то поместья, проживая в год по жалким нескольким сотням лян?! А что потом? Я и себя-то не смогу прокормить — кто тогда вам с братом поможет?..
Лицо отца Мяо побледнело до мертвенной белизны. Он поспешно шагнул вперёд и ладонью закрыл дочери рот:
— Ах ты, моё золотце, умоляю — потише! Это ведь брак, дарованный троном! Нам положено только радоваться и кланяться — кто ж осмелится перечить? А если кто-то услышит твои слова, да ещё и перескажет в нужные уши… семья Мяо тогда — считай, пропала! Да не то что я — даже та твоя тётушка в дворце не спасёт!
Но Мяо Аньсу яростно дёрнулась, смахнула его руку и выкрикнула:
— Отец, скажите мне честно! Этот брак — это вы сами всё устроили? Или действительно приказ пришёл из дворца?
Отец тяжело вздохнул. Даже говорить об этом было неприятно:
— Конечно, это указ. Думаешь, я совсем с ума сошёл — отдать тебя за второго сына, не наследника?
— Что-то здесь не сходится! — недоумённо воскликнула Мяо Аньсу. — Разве не известно, что вдовствующая императрица всегда терпеть не могла нашу тётушку в дворце? С каких это пор ей вдруг взбрело выдать меня за младшего сына гуна Ин?
Она вскинула взгляд, в котором зажглась тревога и неуверенность:
— Да, титул у них громкий, но я слышала: наследник Сун — настоящий зверь. Их земельные владения у нас в уезде даже самые отъявленные разбойники боятся тронуть! Вы только подумайте — я туда приду, и что дальше? Дышать боязно будет! А когда дойдёт до раздела имущества — как я, чужая, осмелюсь рот раскрыть? Как бороться с таким человеком?..
Голос её дрогнул, и, не выдержав, она заплакала, прижав рукав к лицу:
— Отец… Это же не удачное замужество. Это будто вы меня на раскалённую сковороду бросаете!
Она вцепилась в рукав отца, умоляя:
— Прошу вас, ради всего святого… Не отдавайте меня в дом Сун!
— Я понимаю… Понимаю, — обречённо проговорил отец, глядя на неё с усталостью и сожалением. — Но императорский указ уже издан. Его не отменить. Даже если ты не пойдёшь — что ты сможешь изменить?
Мяо Аньсу понизила голос до шёпота:
— В доме ведь так много сестёр… Ни в дворце, ни в семье Сун меня ещё в глаза не видели. Разве нельзя просто подменить невесту?
Сказанное повергло отца в шок. Он вздрогнул всем телом и с ужасом зашептал:
— Ты в своём уме?! Это же обман трона! За такое не просто казнят — весь наш род пустят под нож! Ты хочешь погубить всю семью?!
Он испугался, что дочь в порыве упрямства и дальше будет говорить такие вещи. Оттолкнул её руку и резко помрачнел:
— Даже не смей об этом думать! Сиди спокойно дома и готовься к свадьбе! Если попробуешь выкинуть хоть что-нибудь — не жди пощады!
А потом обернулся к служанкам и старой кормилице, что прислуживали Мяо Аньсу, и сурово бросил:
— Если с шестой барышней хоть что-нибудь случится — пропадёт без вести, сбежит, исчезнет — всех вас продам! Женщин — в бордели, мужчин — на соляные копи!
Служанки побледнели, как мел, дрожа от страха, и хором прошептали:
— Слушаемся…
ОМяо же на этом не успокоился — позвал ещё нескольких крепких служанок, с крепкими, натруженными руками и тяжёлым нравом:
— Станьте у двери её комнаты. Если хоть одна муха туда залетит — всех за шиворот и в руки работорговцам!
Служанки, приставленные к охране, с готовностью закивали, боясь даже вздохнуть громко.
Лишь после этого отец Мяо развернулся и ушёл в главный зал.
А Мяо Аньсу в своей комнате металась как тигрица в клетке — гневалась, топала ногами. Но все в доме понимали: дело касается жизни и смерти. Решение принято, и никто не собирался ей уступать. Оставалось только ждать, когда Сун пришлют свадебные дары.
А в это время Сун Мо, узнав о продвижении дела, выглядел вполне довольным. Он отдал распоряжение Ду Вэю:
— Продолжай следить за семьёй Мяо. Подбери момент — пусть кто-нибудь из них встретится со мной.
Ду Вэй удивлённо поднял брови:
— Господин хочет лично говорить с Мяо?
Сун Мо усмехнулся:
— Ну а как же? Если я не дам им понять своё настроение, разве они осмелятся дерзко требовать со стороны семьи жениха непомерный выкуп?
Хотя семья Мяо и жадна до крайности — он не возражал. Пусть позабавятся. Немного осложнить жизнь отцу — почему бы и нет? Он не был бы против потворствовать их алчности… в разумных пределах.
Улыбаясь, Сун Мо отправился в переулок у храма Цинъань — туда, где Доу Чжао с ребёнком временно вернулась в отчий дом.
А вот Сун Хань пребывал в смятении.
Он мечтал жениться на дочери семьи Цзян, прославившейся своей верностью и мужеством. А не на какой-то безвестной шестой дочери из семьи Мяо, о которой никто и не слышал!
Почему же императрица вдруг выдала такой указ?..
А знает ли обо всём этом старший брат?..
Отец ведь пошёл во дворец к супругу третьей принцессы… может, ещё не всё потеряно?..
С этими робкими надеждами Сун Хань сидел в приёмной павильона Сяньсянь, настороженно вглядываясь в сторону входа.
Так что, услышав, что Сун Ичунь вернулся, он поспешно поднялся и почти бегом бросился ему навстречу.
— Отец! — в глазах его горел нетерпеливый вопрос. — Что сказал третий супруг?
— А что он мог сказать? — мрачно отозвался Сун Ичунь, в голосе которого сквозила досада. — Сказал, что остаётся лишь пойти во дворец, поблагодарить за милость… да обсудить условия брака с семьёй Мяо.
Сун Хань безмолвно кивнул и, поддерживая отца под руку, повёл его в спальню.
Пока служанки помогали Сун Ичуню переодеться, он не выдержал и снова задал вопрос:
— Отец… вы знаете, что это за люди — эта семья Мяо из Ваньпина?
Сун Ичунь нахмурился ещё сильнее, раздражение вновь проснулось:
— Мяо… Это родня супруги Мяо, — процедил он. — Раньше торговали мелочёвкой, лавочку держали. Потом, когда супруга Мяо попала в немилость, перескочили в строительный подряд — на везении поднялись. Но сейчас в Министерстве строительства чиновники меняются чуть не каждый месяц, прежняя опора исчезла… В общем, живут на запасах, — фыркнул он. — Ни влияния, ни будущего.
— То есть… жалкая обедневшая семья?!
Сун Хань побледнел от ярости, лицо налилось краской. Руки сами собой сжались в кулаки — ощущение унижения накрыло с головой.
Как теперь показаться людям на глаза?
Особенно если учесть, что Сун Мо женат на племяннице министра Доу из дома Бэйли, а его тесть — уважаемый человек, дважды сдавший государственные экзамены, учёный Академии Ханьлинь…
Разве после этого он, Сун Хань, не будет всю жизнь в тени старшего брата?
Он впервые по-настоящему понял, почему отец подозревал, что за этой «императорской милостью» стоит именно Сун Мо. И чем дольше он размышлял, тем более правдоподобной казалась эта догадка.
Но как он это провернул?..
