Доу Чжао вышла из дома, только накормив грудью Юань-ге`эра. Она и представить себе не могла, что с самого утра вдовствующая императрица будет играть в цзы пай с супругой Ши — и, более того, пригласит её самой сесть за стол. Время близилось к полудню, молоко вновь приливало, и её уже начинало знобить от легкого недомогания.
Услышав, что вдовствующая императрица хочет продолжить партию и после обеда, Доу Чжао машинально взглянула на кронпринцессу.
Та мгновенно поняла, в чём дело.
Немного подумав, она с улыбкой сказала: — Госпожа супруга наследника гуна Ин, надеюсь, дома у вас всё устроено как следует?
Доу Чжао поспешно кивнула: — Я сама кормлю младенца, но в доме есть и кормилица… Сейчас же пошлю передать ей, чтобы хорошо за ребёнком присматривала.
— О? — удивилась вдовствующая императрица. — Ты сама кормишь? Смотри, так можно и здоровье подорвать.
Доу Чжао с улыбкой ответила: — Вы и сами знаете, что в доме у нас происходит. Господин наследник к ребёнку относится со всей душой, никому кроме себя доверять не хочет.
Вдовствующая императрица, выслушав её, засмеялась в полный голос и, махнув рукой, разрешила уйти: — Ступай, позаботься о ребёнке как следует. А когда подрастёт — приводи его во дворец, я посмотрю на него. Помнится, он у тебя всего на день младше Чун`эра?
Доу Чжао с благодарностью поклонилась: — Благодарю за милость.
Она заметила, что кронпринцесса оставаться собирается, и потому тихо удалилась одна.
Кронпринцесса же изящно присела и с уважением сказала: —Императорская бабушка и вправду милосердна, как Бодхисаттва!
Вдовствующая императрица с притворной строгостью ткнула пальцем ей в лоб и, усмехнувшись, пожурила: — Вот ведь язык! Только и умеешь, что лесть лить!
Затем фыркнула и добавила: — Я дарую тебе милость, а при чём тут Бодхисаттвы?
— Да, да, да! — весело подхватила кронпринцесса, приблизившись и начав мягко разминать плечи вдовствующей императрицы. — Ваша внучка всё понимает. Потому и осталась — лично поблагодарить Императорскую бабушку!
Вдовствующая императрица с удовольствием хихикнула, глядя на неё с теплотой и лаской.
А тем временем Доу Чжао, выйдя из дворца, наконец облегчённо выдохнула и велела Ганьлу: — Скорей, домой!
Ганьлу подумала, что случилось что-то серьёзное, испугалась — лицо стало белым как полотно, и она поспешно передала приказ готовить повозку.
Доу Чжао смутилась, но объяснять ничего не стала — позволила Ганьлу оставаться в заблуждении и в спешке вернулась в переулок Цинъань.
Юань-ге`эр как раз плакал.
Он уже успел привыкнуть к материнскому запаху и наотрез отказывался брать молоко от кормилицы.
Доу Чжао поспешно прижала его к себе и взяла на руки.
Малыш вцепился в грудь и начал сосать с такой жадностью, будто голодал весь день.
У Доу Чжао сердце сжалось от боли и вины — она едва сдерживала дрожь.
Похоже, до тех пор, пока ребёнок не отлучится от груди, ей действительно лучше никуда не ездить.
Лишь теперь она в полной мере осознала, насколько важна кормилица.
Но, глядя на умиротворённое личико сына, на его спокойную, счастливую улыбку, Доу Чжао почувствовала, как сердце её буквально растаяло. Всё неудобство, вся усталость, тревоги и хлопоты — в одно мгновение превратились в сладкое бремя.
Поглаживая мягкие, чёрные как лак волосики малыша, она вдруг вспомнила, как тактично выручила её кронпринцесса.
Такой тонкий, чуткий, проницательный человек — и всё же в итоге погибла страшной смертью… Это ли не настоящая— «прекрасная, но обречённая судьба»?
Доу Чжао невольно подумала о третьем императорском внуке — он был всего на день старше Юань-ге`эра — и у неё на сердце вдруг потянуло болью.
Когда Сун Мо пришёл, Доу Чжао не удержалась и спросила: — А что ты скажешь — наследный принц что за человек?
Сун Мо усмехнулся: — Почему вдруг такой вопрос? Неужели тебя обидели в Восточном дворце?
— Что ты несёшь, — фыркнула она и метнула в него укоризненный взгляд. — Разве ты не знаешь, где мне бывает плохо, а где — хорошо? Когда я была в Восточном дворце, от всех этих дворцовых слуг получила в итоге только… чашку простой воды!
Кормящим женщинам, как известно, нельзя ни чая, ни других ароматных напитков — только чистая вода.
Сун Мо расхохотался, наклонился и нежно поцеловал уже спящего Юань-ге`эра: — Его ведь воспитали дасюэши, великие учёные — наставники императора, конечно, он следует всем канонам конфуцианской добродетели. Тебе незачем переживать.
Или, может быть, это и есть то самое — когда благородный человек обманывает, но по правилам? Может, именно поэтому в прошлой жизни наследный принц и потерпел поражение?..
Эта мысль лишь на мгновение промелькнула в голове Доу Чжао.
Она перевела разговор: — А как прошло в поместье гуна? Что сказал тесть насчёт материнского приданого?
— Конечно, не собирался возвращать, — с холодной усмешкой ответил Сун Мо. — Сказал, мол, если что — идём в Далисы. Но стоило мне предложить обменять три поместья стоимостью в семь тысяч лян серебра на имущество, записанное на имя Сун Ханя, как он сразу передумал. Сказал: мол, добавь ещё три торговых лавки — и забирай материнское приданое. Видно, Сун Хань скоро женится, вот и хочет, чтобы всё выглядело пышно. Мне не хотелось тратить силы на глупую перебранку, я согласился. Поручил Ляо Бифэну купить три лавки на улице, через пару дней оформим договор в управе Шуньтянь.
— И правильно, — спокойно сказала Доу Чжао. — В конце концов, потеря всего лишь в деньгах. Считай, будто ты кого-то премировал. А так — избежишь лишней злости и не станешь портить себе здоровье.
Сун Мо кивнул.
Теперь, когда имущество уже передано Сун Ханю, он опасался: вдруг тот, если загнать его в угол, начнёт по мелочам распродавать то, что досталось от госпожи Цзян? Тогда вернуть всё обратно будет куда сложнее. Лучше уж сейчас всё забрать и сохранить — а потом разберутся.
Что же до тех поместий и лавок, что он отдал Сун Ханю — сколько с них будет дохода, теперь зависело только от того, кто ими будет управлять. Сейчас всё это стоило десять тысяч лян серебра… но кто знает, сколько будет стоить завтра?
Доу Чжао перевела разговор на завтрашнее мероприятие: — …А то, что я не пойду на предварительную церемонию помолвки, это разве не будет выглядеть плохо?
— А почему должно быть плохо? — Сун Мо улыбнулся. — Неужели нельзя представить, что у человека срочное дело? К тому же, я сам пойду. Когда я там появлюсь — никому и в голову не придёт придираться к тебе.
Доу Чжао непонимающе взглянула на него.
Сун Мо усмехнулся: — Пока не скажу. Вот увидишь — сюрприз будет.
Видимо, снова задумал какую-нибудь каверзу, чтобы проучить Сун Ичуня.
Доу Чжао едва заметно улыбнулась.
Сун Мо, зная, что ей в этот день было нехорошо, с нежностью сказал: — Хочешь, я скажу, что ты нездорова — и на Чжунцю цзе во дворец не пойдёшь?
Доу Чжао немного задумалась.
Сейчас они с Сун Ичунем находились на ножах, и поддержка дворца была крайне важна.
Сун Мо уверенно добавил: — Ничего. Этим займусь я.
Она полностью доверяла Сун Мо — и потому больше не стала расспрашивать.
На следующее утро Сун Мо направился в уезд Ваньпин. Там, неподалёку от дома семьи Мяо, он вошёл в чайную.
Ян Чаоцин, Ся Лянь и остальные уже давно ожидали в главном зале чайной. Хозяин заведения сам держал в руках чайник и хлопотал, как заурядный заведующий зала, услужливо угощая гостей.
