Супруги из рода Мяо всегда знали, что их сын не из простых — голова у него варит. Услышав его слова, оба в один голос воскликнули, глаза засияли: — Что ты придумал?
Мяо Аньпинь хитро улыбнулся: — Жених выбирается один, невеста тоже одна. Семейство Сун просто пользуется тем, что мы бедны и не смеем заговорить о выкупе за невесту. Но ведь этот выкуп всегда идёт перед вручением остальных даров. Мы вполне можем сперва выманить выкуп, а уж потом будь что будет.
Господин Мяо сразу понял, к чему клонит сын.
Он замотал головой, как трещотка: — Нет-нет, так нельзя. В брачном договоре ведь чётко записано, сколько выкупа, сколько приданого… Если мы не сможем всё это предъявить…
На этих словах он вдруг замер, потом хлопнул в ладони, в глазах вспыхнул живой огонёк. Смотрел теперь на сына с такой гордостью и восхищением, словно тот открыл небесное откровение: — Ай, как же я сам до этого не додумался? Это же брак, дарованный императором! Семейство Сун разве осмелится расторгнуть его?
Госпожа Мяо же испугалась до дрожи в коленях и торопливо воскликнула:
— Нельзя так, ни в коем случае нельзя! Если семейство Сун подаст жалобу прямо в императорскую канцелярию, разве мы выдержим? Если вас с сыном запрут в тюрьму, как я тогда жить-то буду?..
С этими словами она закрыла лицо руками и зарыдала.
— В день великой радости, а ты тут устраиваешь плач по покойнику! — нетерпеливо прикрикнул на неё господин Мяо. Однако, несмотря на гнев, в его глазах всё же промелькнула тень тревоги — слова жены задели его за живое.
Мяо Аньпинь слушал, и в его глазах заметно заплясали искорки — в голове уже созрел план. Он тут же выпалил:
— А я вот боюсь, как раз, что они не станут подавать жалобу в канцелярию! А если подадут… Это ж только нам на руку! Сами посудите — это же они, семейство Сун, из-за собственного лица, хватают своего господина наследника за пример и требуют от нас неподъёмное приданое. А мы что? Мы ведь считаем этот брак — дарованным свыше, несравненной честью! Хоть и живём скромно, но всё равно изо всех сил стараемся собрать всё как полагается. Только вот беда — обошли всех родичей, у всех заняли, а собрать сумму так и не смогли. Если они захотят, мы и долговую расписку напишем — мол, обязуемся со временем передать всё приданое за Аньсу.
Он сделал паузу, глаза его заблестели от вдохновения, и продолжил с воодушевлением:
— Скажите, ну если до Его Величества дойдёт такая история — неужто он не смилостивится и не наградит нашу семью хотя бы парой тысяч лян серебра?
Господин Мяо с радостью кивнул, похлопал сына по плечу:
— Всё-таки у тебя голова на плечах! Вот так и скажем твоему дяде. А когда Аньсу выйдет замуж… С её-то умом, да с её характером — разве не сумеет привязать к себе мужа? Раз уж господин гун выделил своему сыну такое богатое имущество, то уж из того, что станет у Аньсу между пальцев просыпаться, нам на жизнь вполне хватит! Может, она даже сама и восполнит недостающее приданое. Нет, это отличная мысль!
Мяо Аньпинь довольно усмехнулся, грудь расправилась, словно уже получил награду.
Но госпожа Мяо, всё ещё полная опасений, осторожно пробормотала:
— Только… ведь мы же на свадьбу Аньсу никаких денег не занимали…
Господин Мяо едва не взвыл от злости и с трудом удержался, чтобы не вышвырнуть жену за дверь. Гневно прошипел:
— А те деньги, что мы раньше занимали — они что, не в счёт? Достанем старые долговые расписки, и будет сказано, будто это всё — ради приданого Аньсу!
Госпожа Мяо едва не прикусила язык. Ей хотелось возразить, что среди тех расписок многие — двух- или трёхлетней давности. Ладно ещё — недавние, их ещё можно выдать за нужды по свадьбе. Но что сказать о тех, что были взяты задолго до того, как о браке вообще пошла речь? Разве можно так просто обмануть людей?
Но, взглянув на мрачное, раздражённое лицо мужа, госпожа Мяо всё же промолчала — слова, застрявшие на языке, она с трудом проглотила обратно.
Господин Мяо, похоже, и сам уже подумал об этом. Он серьёзно велел сыну:
— Немедленно пойди и замени все те долговые расписки. Скажешь, что надо пересчитать проценты — чтобы потом никто не догадался, в чём подвох.
— Есть! — ответил Мяо Аньпинь и вышел из флигеля вместе с отцом, один за другим.
Госпожа Мяо, не видя иного выхода, тоже поспешила за ними.
Тем временем на женской половине, у края сидений для гостей, сидела старшая тётка из семьи Мяо — та самая, которую уважительно звали «уважаемой тётушкой». Получив весть, она нахмурилась, про себя недоумевая.
— В прошлом году мой младший брат приходил ко мне за пятьюдесятью лянами… а теперь вот женит дочь, и вдруг нашлись деньги? Что это ещё за осенний ветер в мою сторону подул? — с подозрением подумала она.
Мысли эти оставили на её душе тяжёлый след, и настроение сильно испортилось. Однако при виде госпожи Сун, третьей супруги в доме, тётушка всё же натянула на лицо натужную улыбку и сказала с показной приветливостью:
— Всё-таки союз этот — по повелению свыше. Тянуть с ним слишком долго — нехорошо, могут счесть неуважение. Я вот что думаю, госпожа Сун: жених у нас один, и невеста у нас одна — раз так, наша семья Мяо даст за девочку приданое в двадцать тысяч лянов. А что до дня свадьбы… Когда закончится трапеза, попрошу нескольких свах выбрать пару благоприятных дат, а уж потом пойдём к господину гуну — пусть он сам назначит подходящий день.
Выбор даты свадьбы — издавна дело мужской стороны: жених назначает день, а невеста подтверждает. Но семья Мяо всё обернула с ног на голову — лишь бы как можно скорее утрясти брак и поскорее получить выкуп за невесту от гунского дома Ин.
Третья госпожа Сун была так возмущена, что даже рассмеялась — от ярости:
Семья Мяо, мол, готова дать за дочь приданое в двадцать тысяч лянов… Но если так, то по обычаю семья Сун обязана внести вдвое больше — сорок тысяч лянов в качестве выкупа. В таком раскладе выходит, что семья Мяо ещё и наживается, получая сверху двадцать тысяч!
С усмешкой и едкой иронией госпожа Сун проговорила:
— Когда наш господин наследник женился, мы выделили лишь двадцать тысяч лянов выкупа. А второй господин — младший брат, и уж никак не может получить больше, чем наследник семьи. Или вы не боитесь, что ваша племянница, едва выйдя замуж, тут же окажется в соперничестве с женой господина наследника? А уж если на, то пошло — в вопросах происхождения жена наследника из рода Доу с Севера, прямая дочь господина из рода Бэйли. А по части богатства — одно только её приданое с двумя сундуками серебряных сертификатов составило двадцать десятков тысяч лянов!
Если бы старшая тётка из семьи Мяо не отличалась острым языком и умением держаться, ей бы никогда не доверили роль «всецело благословляющей» — почётной свахи на свадебном пиру.
Старшая тётка из семьи Мяо лишь спокойно усмехнулась:
— Ах, уж эти слова госпожи Сун — как летнее небо в июне: то солнце, то гром, и ни одной ясной черты. Все доводы, глядишь, оборачиваются в вашу пользу… а как же нам, простым людям, с вами о свадьбе говорить, если уж на самом пороге — ни понять, ни обсудить? Да не стоит вам забываться: ваш второй господин — всё-таки не господин наследник.
Она слегка подалась вперёд, голос стал чётче, но всё так же сдержан:
— Будь он, как ваш наследник, искусен и в военном деле, и в учёности, да ещё в столь юном возрасте — с высоким положением и властью, тогда бы мы, хоть бы и землю с полей продать пришлось, сделали бы, как семья Доу: не стали бы и слова говорить про выкуп, отдали бы за дочь целое состояние. Но раз уж ваш второй господин — не господин наследник, то и не стоит сравнивать нашу шестую барышню с вашей госпожой-наследницей.
