Пока другие дамы вполголоса вели беседу, госпожа Ху, та самая весёлая и дружелюбная женщина с круглым лицом, внезапно приблизилась к Доу Чжао и, склонившись чуть ближе, тихо и с улыбкой сказала:
— Госпожа, только не обижайтесь, если мои слова покажутся вам бестактными. Просто… когда я увидела вашу сестрицу, такую юную, такую скромную и нежную, сердце невольно сжалось от жалости. А тут ещё у меня как раз есть двоюродный брат, совсем недавно овдовел — жена ушла, не оставив после себя детей. Сам он только-только достиг совершеннолетия — красивый, статный, семья зажиточная, есть несколько му земли, а в шестнадцать уже получил степень сюцай- начальный учёный титул. Теперь он живёт только с вдовой-матушкой… Так вот я и подумала — может, можно попробовать связать судьбы молодых?
Сказав это, она с лёгкой тревогой посмотрела на Доу Чжао, стараясь уловить, как та отнесётся к столь дерзкому предложению.
Доу Чжао была искренне поражена таким неожиданным и резким предложением. В её глазах госпожа Ху вела себя чересчур развязно и нетерпеливо — с таким слабым знакомством вести столь личный разговор было, мягко говоря, опрометчиво.
Но в то же время Доу Чжао понимала: если она сейчас с ходу откажет, то в будущем, когда появится действительно достойная кандидатура, другие могут подумать, будто она сама ставит слишком высокую планку и не желает выдать Цзян Янь замуж вовсе. Чтобы не отпугнуть добрых намерений и сохранить лицо, она мягко ответила:
— Такие вопросы всегда решаются сообща, без нашего наследника дома никак не обойтись. Если семья того молодого человека действительно настроена серьёзно, вы можете передать мне его имя, возраст, краткие сведения о семье — пусть всё будет записано, тогда я смогу показать это господину наследнику, и мы вместе подумаем.
Госпожа Ху, услышав столь доброжелательный ответ, не ожидала, что дело пойдёт так легко. С её положением — будь не свадьба Сун Ханя — и на порог дома гуна Ин она бы не ступила. Вот она и решилась на отчаянный шаг, понимая, что терять нечего.
Теперь же она просто светилась от счастья, радостно кивала, а затем, взяв служанку с собой, прошла в западное крыло, чтобы там спокойно всё записать.
Если удастся женить её двоюродного брата на девушке, которую, по слухам, подменили при рождении и которая на самом деле принадлежит к законной линии рода гуна Ин, то это будет не просто удача — это будет настоящий «прыжок карпа через драконий ворот» — то есть стремительное возвышение. И не только для юноши, но и для всей семьи.
Собрав мысли, госпожа Ху с величайшей серьёзностью и аккуратностью принялась записывать всё необходимое.
Доу Чжао велела Жожу убрать записку:
— Позже свяжемся, — сказала она спокойно, давая понять, что всё будет рассмотрено в своё время.
Госпожа Ху, бросив взгляд на Цзян Янь, которая сейчас со всей душой была поглощена спектаклем, поспешно закивала в знак согласия.
Тем временем, за пятнадцать минут до наступления благоприятного часа (приблизительно 17:45 по современным часам), в ворота поместья въехала пышно украшенная свадебная повозка.
Прошли через огонь (ритуальное «перешагивание через огненный таз»), затем церемония поклона и — в комнату для новобрачных, где жених торжественно снял с невесты красное шёлковое покрывало.
Все присутствующие не сдержали восхищённых возгласов: лицо невесты было действительно хорошеньким.
Мяо Аньсу лишь мельком глянула на Сун Ханя — и приятно удивилась: жених оказался на редкость видным мужчиной. А в его взгляде, устремлённом на неё, читалось не просто одобрение — в нём был явный восторг. Это утешило её самолюбие, и она, вся порозовев от смущения, опустила ресницы.
Сун Хань тоже был потрясён: он никак не ожидал, что невеста окажется такой красивой. Его сердце дрогнуло — пусть ненадолго, но искренне. Когда полная счастья сваха поднесла им ритуальные кубки с вином, он уже действовал с удивительной нежностью.
Мяо Аньсу сразу уловила перемену в его отношении и в душе ликовала. Став более уверенной, она чуть расправила плечи. А стоило Сун Ханю выйти из комнаты — как её взгляд с дерзким любопытством обвёл всех присутствующих женщин.
В комнате, кроме одной молодой женщины в серебристо-красной жилетке без рукавов, которая выглядела сдержанно и благородно, с явными манерами девушки из уважаемого рода, все остальные оказались дамами, которым уже перевалило за тридцать.
Мяо Аньсу недовольно поджала губы.
Разве не говорили, что эта самая Доу такая красивая, что затмевает весь цветущий сад? А по её мнению — вполне заурядная внешность.
Стало быть, и все эти разговоры о красоте Доу — не более чем раздутые слухи, созданные нарочно.
Она бросила быстрый взгляд на свою приближённую служанку Цзи Хун, намекнув ей глазами — пора бы отблагодарить чаевыми ту молоденькую служанку, что только что подала ей чай.
Цзи Хун то краснела, то бледнела, но оставалась стоять как вкопанная, не шелохнувшись.
Мяо Аньсу внутренне раздражилась.
Однако сама маленькая служанка, не заметив или делая вид, что не заметила неловкости, почтительно поклонилась и с достоинством удалилась.
Третья госпожа Сун, вспоминая, как во время сватовства родня Мяо нагло выпрашивала красные конверты, лишь фыркнула про себя. Она понимала: после сегодняшнего дня всё это уже не её забота, и ей не терпелось поскорее выполнить свою часть обязанностей и избавиться от всего, связанного с Мяо Аньсу. О каком-то участии в приветствии невесты даже речи не шло.
Госпожа Ли вроде бы и хотела представить Мяо Аньсу остальным, но сама путалась в именах и лицах — так что, по сути, не смогла сделать ничего полезного.
Остальные дамы, не вдаваясь в церемонии, начали отпускать ехидные шуточки в адрес новобрачной — то с намёками, то в лоб, но всё под маской дружелюбия.
Мяо Аньсу крепко держалась за наставления матери: что бы ни говорили — улыбайся, как будто ничего не слышала. И действительно, при каждом замечании лишь мило улыбалась, будто бы её вовсе не задевали эти насмешки.
Госпожа Ху тут же похвалила: дескать, невеста такая сдержанная и уравновешенная, прямо образец достойного поведения.
Вскоре в комнату вошла одна из маленьких служанок, с улыбкой объявив:
— Госпожа сказала, что уже поздно, и дамам и матронам пора возвращаться. Она проводит всех до ворот.
Слава Небесам, слово сдержано!
