Доу Чжао и Доу Шиюн вошли почти одновременно.
Увидев Доу Чжао, Доу Шиюн сразу же перешёл к делу:
— Ты пришла по поводу усыновления, верно? — не дав ей договорить, продолжил: — Не стоит уговаривать меня, я долго думал над этим. Раньше я уже говорил с Ван Инсюэ: кроме статуса я не могу ей ничего дать, а она всё равно упорно настаивала остаться в доме Доу. Теперь, когда мы дошли до этого, я признаю, что и она ошиблась, и я был слишком упрям. Но если ты хочешь, чтобы я оставил позади все свои грехи, то я просто не могу забыть.
— В эти дни, глядя на Юань-ге`эра, я вспоминал, какими вы были детьми. Ты была как сорняк в поле — росла вопреки ветру; Мин`эр я бросил в дом Ван, пусть там сама по себе растёт. Вы оба были хорошими детьми, пришедшими под моё крыло, но пережили больше горя, чем радостей. Я не только не сумел должным образом воспитать вас, не сумел обеспечить вам достойное будущее, но и своим упрямством заставил вас страдать, сталкиваясь с препятствиями в брачных делах и переживая обиды.
Когда он произнёс эти слова, глаза Доу Шиюна немного увлажнились.
— Особенно ты, — продолжил он с лёгкой грустью в голосе, — у тебя знатный род мужа, ласковый и внимательный супруг, ребёнок появился вовремя, здоровый и живой. Видя это, я чувствую, что ещё не совсем бесполезен.
— Между мной и Ван Инсюэ изначально не было судьбы жить вместе. Раньше я думал о разводе, но теперь… раз уж она не хочет, то пусть так и будет. Иначе, если она будет устраивать скандалы и позорить тебя, мне, как отцу, будет просто стыдно смотреть в твои глаза.
— Твой шестой дядя — человек, который в мелочах бывает небрежен, но в главном всегда решителен; шестая тётушка — женщина благоразумная, строгая и сообразительная. Доу Дэчан уже почти взрослый, ему не нужна няня или опекунша. Я, как усыновитель, не могу помочь ему, но твои шестой дядя и тётушка способны принимать за него решения. И более того — когда меня не станет, с ним у вас будет надёжный наследник, и Ван Инсюэ не сможет вмешиваться в ваши дела.
— Наши предки изо всех сил старались, чтобы потомки жили в достатке и спокойствии, — произнёс Доу Шиюн с глубокой серьёзностью. — Я пожертвовал четвертью наследства Западного Доу ради того, чтобы ты прожила жизнь в мире и благополучии — и считаю, что это того стоит.
— Ты больше ничего не говори.
— Как бы ты ни возражала, я не изменю своего решения! — его голос звучал твёрдо и непоколебимо.
Доу Чжао задумалась — неужели отец усыновляет двенадцатого брата лишь для того, чтобы Ван Инсюэ не стала в будущем для неё проблемой?
Она не смогла удержаться и сказала:
— Отец, вы обязательно проживёте долгую жизнь, и будете идти вперёд, даже дальше седьмой госпожи.
— На дороге к закату нет различия между старым и молодым, — улыбнулся Доу Шиюн, — кто знает, кто обгонит кого? Лучше всё распланировать заранее.
Две жизни прожил человек, и Доу Шиюн живёт здорово.
Доу Чжао посмотрела на его густые чёрные волосы и вдруг почувствовала тяжесть в сердце.
В комнате повисла напряжённая тишина.
Внезапно из уст Доу Чжао сорвались слова, которые она думала, что никогда не сможет произнести:
— Отец, вы в этот раз ошиблись! Я пришла вовсе не из-за усыновления двенадцатого брата. Преемственность и процветание — это естественный порядок вещей. Если вы считаете двенадцатого достойным и хотите, чтобы его семья пришла к нам, я, как дочь, только рада и ни в коем случае не против. Но я на самом деле пришла по вашей личной причине — ведь седьмая госпожа давно живёт в доме своей семьи. Вам тоже нужно, чтобы кто-то заботился о вас! Как вы сами сказали, я и Доу Мин уже вышли замуж, а у вас не хватает близких рядом. Если найдётся кто-то, кто будет нежно о вас заботиться и утешать, мы, ваши дочери, сможем спать спокойно.
Доу Шиюн ошарашенно уставился на неё.
Она лишь тихо кивнула.
Внезапно на лице отца заиграла улыбка.
— Моя долгожительница выросла! — вздохнул он. — Я думал, ты будешь ненавидеть меня всю жизнь!
Теперь удивление охватило уже Доу Чжао.
— Разве я так явно показывала?
Будто прочитав её мысли, Доу Шиюн сказал:
— С тех пор как умерла твоя мать, твой взгляд на меня всегда был холоден. Даже когда ты иногда выходила из себя, ты отводила лицо, чтобы я этого не видел…
В прошлой жизни её взгляд на отца был ещё холоднее.
Может, отец тоже знал о её обиде?
В душе Доу Чжао смешались разные чувства.
Она улыбнулась сквозь лёгкую грусть:
— Теперь я выросла!
Доу Шиюн кивнул и улыбнулся:
— Выросла, да. Но и за словом теперь следишь.
Доу Чжао удивлённо приподняла брови.
Доу Шиюн продолжил:
— Мне сейчас хорошо — я не хочу ни наложниц, ни служанок. Ты уже взрослая, и должна понимать: найти настоящую свободу в этом мире сложно. Не слушай свою шестую тётушку, не стоит устраивать мне женитьбу и искать кому служить у меня под боком.
Разговор между отцом и дочерью на такие темы всегда бывает неловким.
Доу Чжао смущённо ответила:
— Откуда вы знаете, что это инициатива шестой тётушки…
— Если не она, то кто же ещё? — улыбнулся Доу Шиюн. — Остальные только и рады были бы, если я оставался таким, чтобы потом выбирать наследника из их детей.
Отцовское понимание ситуации заставило Доу Чжао на мгновение растеряться.
Доу Шиюн продолжил:
— В детстве я слушал своего деда, когда вырос — твоего пятого дядю, а вот в вопросах твоей свадьбы не слушал никого и выбрал сам хорошего зятя. В этот раз я тоже никого слушать не собираюсь.
Сказав это, он плавно сменил тему и спросил о Юань-ге`эре:
— Когда ты ушла? Долго ли он остаётся один? Не голоден ли? Поскольку Яньтан завтра отдыхает, сегодня, наверное, вернётся пораньше. Ты тоже не задерживайся.
С этими словами он прямо намекнул, что пора уходить.
Доу Чжао не могла не подумать про себя:
Если бы Сун Яньтан не знал меня заранее, с таким уровнем сватовства отца меня бы давно съели вместе с костями!
Сейчас, кажется, отец действительно ненадёжен в делах.
Что же мне теперь делать? — думала Доу Чжао.
