— Вот именно для того и существует поговорка: смотри не только на невесту, но и на меру, — с лёгким смешком сказала супруга хоу, совершенно не смущаясь. — Мой старший брат с материнской стороны… я не хвастаюсь, но уж в округе десяти ли вокруг, никто с ним не сравнится — рукаст, расчётлив, и по дому, и в делах вне его всё на нём держится. Но, как у всякого дельного мужчины, и у него есть слабость — характер упрямый, взрывной.
— Когда прежняя его супруга была жива, — продолжала она, покачав головой, — не раз из-за этого ссорились. Один раз он даже за мной прислал, чтобы я приехала и его жену успокоила — до того дошло. Так что, когда зашла речь о второй женитьбе, он сразу сказал: неважно, девица или вдова, с приданым или без — лишь бы была покладистая и разумная.
— А я вот и подумала про вашу госпожу Цзян — характер у неё спокойный, кроткий. Оттого и завела этот разговор. К тому же мой брат всё-таки старше вашей госпожи Цзян лет на десять с лишним, а она у вас — настоящая красавица, как с картинки. Вот если бы дело и вправду уладилось, он бы стал той самой «старой рукой к молодой жене»: сам бы ей и умывальник поднёс, и таз с водой, и слов поперёк не сказал бы. Поглядим, — засмеялась она, — ещё и в ногах у неё станет ходить — не посмеет голос повысить!
— Об этой брачной истории, — с улыбкой ответила Доу Чжао, — мне всё же нужно посоветоваться с нашим господином наследником.
— Ну, разумеется, — дружелюбно кивнула супруга хоу, весело прищурившись.
Они вместе направились в цветочный зал, где как раз продолжался спектакль.
Публика уже успела увлечься — почти никто не заметил возвращения Доу Чжао с госпожой хоу. Лишь немногие бросили взгляд в их сторону.
Доу Чжао увидела, как Цзян Янь и Цзян Личжу расположились у конца крытой галереи: обе с удовольствием щёлкали дынные семечки, запивая чаем, а служанки и тётушки услужливо стояли рядом. На лице Доу Чжао промелькнула едва заметная улыбка — и она, не отвлекаясь больше, принялась слушать спектакль всерьёз.
Вскоре к празднику подали угощение.
Старшая тётушка из числа управляющих подошла пригласить гостей к столу.
Все, обмениваясь весёлыми фразами, встали и перешли в цветочный зал, где по чину и положению заняли места.
Холодные закуски и горячие блюда неслись непрерывным потоком — слуги сновали туда-сюда, всё как положено при большом приёме.
Третья невестка из рода гун Цзинь, госпожа Фэн, выбрала подходящий момент, наклонилась к Доу Чжао и вполголоса спросила:
— Госпожа хоу Чансина ведь хочет сосватать вашу госпожу Цзян своему брату?
У Доу Чжао что-то дрогнуло в груди. Она чуть заметно кивнула.
Госпожа Фэн мягко, но настойчиво предостерегла её:
— Старший брат госпожи хоу действительно человек дельный: и смекалка есть, и дом богатый. Вот только уж слишком он «дельный». Сейчас, говорят, собирается выкупить себе чиновничий титул, а сам хоу, устав от его хлопот, нарочно держит его в стороне. Скорее всего, этот брак — просто способ доказать упрямо, что он и без поддержки найдёт путь. Смотрите, пусть не выйдет это вам это боком — и невесту потеряете, и сами пострадаете.
Не говоря уж о том, что этот «старший брат» был почти на двадцать лет старше Цзян Янь… Доу Чжао и без того знала: как бы ни складывались внешние обстоятельства, она ни за что не позволит Янь выйти за него. Ведь в будущем, по её сведениям, хоу Чансин потерпит крах именно от руки Доу Цицзюня. Слишком уж всё это опасно.
Она лишь улыбнулась, слегка кивнув госпоже Фэн в знак благодарности.
Госпожа Фэн больше не сказала ни слова.
После обеда все вновь переместились под навес вдоль двора, где продолжался спектакль.
Цзян Личжу незаметно пересела поближе и тихо спросила:
— Невестка, та госпожа хоу и вправду хочет сосватать сестрицу Янь?..
Увидев, с каким вниманием и даже тревогой смотрит на неё Цзян Личжу, Доу Чжао рассмеялась и с лёгкой насмешкой сказала:
— Что это ты так рас переживалась? Неужто сама приглядела ей подходящего жениха?
Цзян Личжу смущённо улыбнулась, но ничего не ответила. Под оглушительные крики «браво!» она потихоньку вернулась на своё место рядом с Цзян Янь. Наклонившись к ней, едва шевеля губами, прошептала:
— Первый раз — по воле отца, второй — по своей. А ты когда-нибудь задумывалась, за кого бы ты сама хотела выйти?
Лицо Цзян Янь затуманилось. Лишь спустя несколько мгновений она едва слышно, будто комар запищал, ответила:
— Я…. я такая женщина, утратившая добродетель и стыд, кто же на мне женится? Те, кто хотят меня взять — всего лишь норовят прицепиться к дереву, что звать моего брата. Я и так уже доставила брату и невестке немало хлопот… Разве не лучше просто тихо сидеть в доме и не создавать новых бед? Зачем мне снова замуж?
Если бы Цзян Личжу не вслушивалась со всей возможной внимательностью, если бы не угадывала половину по движению губ, то в этом напевном гуле и резких интонациях оперы она бы, пожалуй, не разобрала и слова.
Она наклонилась ближе и тихо спросила:
— А если бы это был кто-то вроде господина Чэня? Даже тогда — нет?
Цзян Янь застыла, поражённая — но уже через мгновение вдруг просияла и с тихой, проницательной улыбкой сказала:
— Ты, наверное, потому так подумала, что я часто прошу господина Чэня о помощи? Но он — совсем другое. Он видел меня в самую чёрную пору… и, честно говоря, худшего уже не случится. Перед ним мне не нужно притворяться.
Цзян Личжу понимающе кивнула.
Цзян Янь хотела было ещё что-то добавить — ей вдруг захотелось объяснить, что между ней и Чэнь Цзя ничего нет, и в то же время… что-то есть, — но Личжу уже обернулась к сцене. В глазах у неё блеснуло оживление.
Она обхватила Янь за руку и с улыбкой воскликнула:
— Смотри скорее! Сейчас пойдёт сцена «Встреча»!
Цзян Янь сжала губы. Слова застряли в горле и так и не были сказаны.
Но стоило ей вспомнить недавний вопрос сестрицы, как сердце забилось тревожно. Если даже Личжу думает так… А если ещё и брат с невесткой заподозрят… тогда Чэнь Цзя — пропал.
Она выросла в переулках, среди простых людей, знала цену всему и каждому. Чтобы без связей и опоры пробиться на место, где сейчас стоит Чэнь Цзя, сколько труда, сколько крови и бессонных ночей стоило ему? Она знала — и не могла позволить себе разрушить его будущее.
Мысль эта терзала её. Она невольно вздохнула — с горечью, с тоской, как от невыносимого выбора.
Когда Доу Чжао рассказала Сун Мо о предложении супруги хоу Чансина выдать Цзян Янь за её брата, он тут же начал отмахиваться:
— Ни в коем случае! — решительно говорил он. — Возраст слишком неравный!
Подобная реакция была вполне предсказуема — Доу Чжао не ожидала иного. Поэтому, ссылаясь на это, она вежливо, но решительно отказалась от предложения.
Госпожа хоу вспыхнула от ярости: грудь словно сдавило, и дыхание стало тяжёлым. В сердцах она выговаривала служанке:
— И что она себе воображает? Что у них в семье — золотая госпожа, не иначе? Вторая жена, да ещё и перебирает! Пусть поостерегутся, как бы потом вообще не осталась ни с чем!
От злости она и на собственного брата взъелась, велела позвать его и как следует отчитала.
Тот же выслушал с обидой и негодованием:
— Сестра, вы, похоже, слишком долго просидели в женской половине и новости из внешнего мира совсем не доходят. Эта девушка — родная сестра самого Сун Яньтана! А Сун Яньтан сейчас при дворе — любимец императора, прямо горячий пирожок из печи. Упустите такую возможность — другой не будет! Если не верите, напишите моему зятю, пусть он сам скажет вам, что к чему!
Госпожа хоу всё же засомневалась — и в тот же вечер написала письмо мужу.
Ответ не заставил себя ждать: хоу Чансина выругал её как следует — мол, волос долог да ум короток! Такая возможность, а она ещё раздумывает! Почему сразу не ухватилась? Ещё и полезла сама договариваться с госпожой Доу — не к лицу! Нужно было просить старшую госпожу выступить в роли свахи — вот тогда бы всё и получилось…
Но это уже другая история.
На следующий день после празднования стодневного юбилея Юань-ге`эра Цзян Личжу, что случалось крайне редко, сама пришла во двор гуна Инь, чтобы навестить Доу Чжао.
