Доу Чжао всё ещё была погружена в мысли о деле, связанном с Цзян Босюнем и Сун Мо. Услышав, что Цзян Личжу пришла с визитом, она тут же велела ввести её в комнату и распорядилась, чтобы все служанки покинули помещение. Когда остались наедине, она сразу спросила:
— Что-то случилось? Пришла по важному делу?
Но, к её удивлению, Цзян Личжу вдруг спросила:
— У сестры Янь опять что-то с брачным делом не заладилось?
— Да, немного не ладится, — с лёгким вздохом ответила Доу Чжао. — Те, кто сватаются, чаще всего приходят с умыслом.
Она помолчала и добавила:
— Я понимаю, что сестрица Янь — вдова, да ещё и молодая. Прежде чем решиться на такой шаг, люди, конечно, всё хорошо обдумывают. И даже если у них есть свой интерес — это можно понять. Пока намерения не злые, можно рассматривать. Но, увы… одни — слишком старые: у кого-то и старший сын вот-вот женится; другие — и вовсе ни на что не способны, живут за счёт родни. А сестра Янь такая кроткая и простодушная… я просто не могу спокойно выдать её в такую семью.
Цзян Личжу серьёзно кивнула.
Стар — значит, до конца вместе не доживут. Живёт на иждивении у братьев и старших — значит, ссоры и сплетни не прекратятся. А ведь Цзян Янь выходит замуж не в первый раз… Терпеть унижение ей в любом случае придётся. Но если при этом муж ещё и не в силах заступиться — разве не это самое страшное?
На мгновение Цзян Личжу задумалась. Затем, понизив голос, сказала:
— Невестка, а если я предложу одного человека… ты скажешь, подойдёт ли?
Доу Чжао слегка удивилась — но знала: Личжу не из тех, кто болтает безрассудно. Раз уж она заговорила, значит, не раз всё обдумала. Поэтому Доу Чжао выпрямилась, выражение лица стало серьёзным:
— Говори.
Цзян Личжу произнесла с видимой осторожностью:
— Господин Чэнь Цзя… тот самый Чэнь из тайной стражи Цзинъи. Как тебе кажется?
Сердце Доу Чжао обожгло. В гневе она побледнела.
Чэнь Цзя?!
Она ни на миг не могла подумать, что Чэнь Цзя — из тех людей!
Она же доверяла ему, поручила разобраться с делом Цзян Янь, именно потому что считала его надёжным! А он, выходит, за её спиной положил глаз на Янь?!
Его замыслы достойны лишь осуждения!
Доу Чжао чуть не вскочила со своего места. Но, заметив искреннее и чистое выражение лица Цзян Личжу, заставила себя успокоиться.
Если даже у Чэнь Цзя и была такая мысль, Личжу не стала бы легкомысленно верить первому слову. Не пришла бы просто так делиться этим со мной.
Неужели это — её собственная идея?
Или, что куда тревожнее… желание самой Янь?
В груди у Доу Чжао что-то дрогнуло. На миг сердце сжалось от тревоги.
А вдруг Чэнь Цзя — действительно завёл речь? А если он обольстил Янь красивыми словами? Даже если потом она сама раскроет истинное лицо Чэня — что толку? Когда чувства уже отпущены, разве их можно просто взять и вернуть обратно?
Судьба Цзян Янь и так была полна невзгод… Как она может позволить, чтобы ей вновь разбили сердце?
Доу Чжао глубоко вдохнула, стараясь вернуть себе самообладание.
— Почему именно господин Чэнь? — спросила она, глядя Личжу в глаза.
Цзян Личжу спокойно поведала обо всём: о двух случаях, когда видела Чэня и Янь вместе. Как те стояли и беседовали, как Янь смеялась в его присутствии — искренне, по-девичьи беззаботно, словно рядом с ним чувствовала себя в безопасности.
Доу Чжао молча слушала — и, не заметив сама, погрузилась в глубокие размышления…
Цзян Личжу заговорила спокойно, с искренностью в голосе:
— По правде говоря, я, быть может, и не должна была бы вмешиваться в это дело. Во-первых, я вижу: вы с кузеном действительно всей душой заботитесь о сестре Янь. А во-вторых… я с ней близка. Мы с ней сошлись с самого начала, и, наблюдая, как вы оба изводите себя, пытаясь устроить её судьбу, я решила, что не могу молчать. Тем более что знаю: вы не стремитесь использовать сестру Янь для выгодного союза и не гонитесь за громким именем. Только поэтому и осмелилась сказать.
Она сделала короткую паузу и добавила, с твёрдостью:
— Я понимаю, чего боится невестка. Но могу ручаться: и сестра Янь, и господин Чэнь — люди с благонравием, поступают согласно обычаю и долгу. Ни у кого из них нет грязных помыслов. Это я — я просто увидела, что они подходят друг другу, и решила попробовать их свести.
Затем она рассказала Доу Чжао, как осторожно испытала Янь, подметив её реакцию на вопрос о возможном браке.
Если бы Доу Чжао с Сун Мо и вправду гнались за доброй репутацией, им бы было куда проще — достаточно оставить Цзян Янь дома, навсегда, в статусе вдовы. Такое поведение снискало бы всеобщее одобрение и похвалу: мол, какие добродетельные, как высоко чтут честь.
Но Доу Чжао и во сне не приходило в голову — отдать Цзян Янь за Чэнь Цзя.
С точки зрения Доу Чжао, Янь всегда хранила молчание о своём прошлом, будто заперла его за семью печатями. А ведь Чэнь Цзя — один из немногих, кто знает об этом. Даже если она не избегает его открыто, то уж в его присутствии должна чувствовать неловкость. Но почему же напротив — именно рядом с ним она так спокойна и естественна?
Она провела ладонью по лбу, словно пытаясь отогнать тяжёлые мысли, и пробормотала:
— Дай мне подумать…
Цзян Личжу молча кивнула и встала, чтобы откланяться.
Цзян Янь и Чэнь Цзя…?
Чем дольше Доу Чжао размышляла, тем тревожнее становилось на душе.
Чэнь Цзя — человек расчётливый, хваткий, с явными амбициями. Если Янь выйдет за него, будет ли он по-настоящему ценить её, отнесётся ли к ней с искренностью?
К тому же, семья у Чэнь Цзя была непростая.
Он получил должность в страже Цинъи благодаря тому, что занял место покойного дяди, но из-за этого внутри клана вспыхнул скандал. Говорили, его несколько дядек подняли настоящий бунт — едва дело не дошло до расправы. Спасло его только то, что он вовремя призвал на помощь старейшину рода Чэнь. Благодаря вмешательству уважаемого главы клана он всё же остался в должности, но с теми дядьями с тех пор окончательно разорвал отношения.
Слишком всё непросто… Лучше всё-таки отложить эту затею, — мрачно подумала Доу Чжао.
И тут в комнату вошла Цзян Янь.
С улыбкой до ушей, она весело спросила:
— Слышала, двенадцатая сестра приходила. Где она?
Та улыбка — яркая, как полуденное солнце — была ослепительна, чиста, без единого облачка тени. Ни в бровях, ни во взгляде не осталось и следа той скованности, которая обычно неизменно присутствовала на её лице.
Доу Чжао невольно задумалась — и произнесла:
— Я хотела тебя кое о чём спросить…
— Конечно, невестка, спрашивай, — с живой, ласковой теплотой ответила Цзян Янь и уселась рядом с ней.
Доу Чжао замялась, голос её прозвучал чуть тише, чем обычно:
— Сегодня Личжу приходила… она сказала, что хочет сосватать тебе одного человека…
Лицо Цзян Янь тут же вспыхнуло алым, но — что особенно поразило Доу Чжао — это был не привычный испуг, не бледность, как обычно случалось, когда речь заходила о сватовстве.
Нет, это был настоящий румянец.
И Доу Чжао незаметно насторожилась.
— Она упомянула Чэнь Цзя… господина Чэня, — осторожно добавила она.
— Невестка, не слушай ты двенадцатую сестру! — воскликнула Янь, вдруг словно вспомнив всё разом. Её руки судорожно вцепились в руку Доу Чжао, а лицо в тот же миг побледнело, как полотно. — Между мной и господином Чэнем ничего нет, правда! Я всего лишь… просила его дважды помочь с новостями о Ли Ляне…
Из её глаз внезапно покатились испуганные слёзы.
— Прошу тебя… пожалуйста, не наказывай господина Чэня. Он — хороший человек. У него всё, чего он добился, — это через боль и труд… Я больше никогда с ним не встречусь. Только… только не рассказывай об этом брату…
Реакция Цзян Янь оказалась куда сильнее, чем ожидала Доу Чжао.
Она вдруг вспомнила, как Цзян Личжу описывала выражение лица Янь в присутствии Чэнь Цзя — то, как та улыбалась, как легко себя вела… И в сердце закралось сомнение.
Но, увидев, как перепугана девушка, Доу Чжао поспешила обнять её за плечи, заговорив тихо, ласково:
— Не бойся, я не собираюсь вас с господином Чэнь ни в чём обвинять. Я знаю, ты — достойная, скромная девушка, и Личжу с чистыми намерениями хотела тебе помочь…
Янь чуть-чуть успокоилась, дрожа, покачала головой:
— Невестка, я знаю… вы все только добра мне желаете… Но я не выйду. Я не хочу замуж. Ни за кого…
