Мяо Аньсу, услышав это, не смогла скрыть радости.
Хотя, когда она выходила замуж, сваха и говорила, что Сун Хань — младший сын, а потому позже обязательно будет отделён от семьи и станет жить отдельно, всё это тогда звучало как простые слова. Ведь в какой семье сразу же после свадьбы новой невестке позволят отделиться?
Она, конечно, знала, что рано или поздно им с Сун Ханем придётся отделиться, но не ожидала, что это случится так рано.
Если бы она не слышала слухов о происхождении Сун Ханя, не видела собственными глазами, насколько Сун Мо холоден к нему, то, несомненно, решила бы, что Сун Мо просто не может стерпеть родного брата и действует с жестокой завистью. Но теперь она наоборот — искренне надеялась, что их отделят как можно раньше. По крайней мере, Сун Хань больше не будет маячить перед глазами Сун Мо, и тот станет относиться к нему с меньшей неприязнью. А значит, и её собственное положение в доме станет немного безопаснее.
Мяо Аньсу поспешно тихо спросила:
— Так что же говорит господин гун?
— Пока неизвестно, — вполголоса ответила Цзи Хун. — Но вроде как маленькие служанки, когда носили чай, что-то услышали у входа.
Мяо Аньсу кивнула, ненадолго задумалась, а затем сказала:
— Тогда вернёмся. Сегодня ведь вовсе не день, чтобы говорить о брате.
Предстоит разделение семьи — и Сун Хань, разумеется, строил свои соображения. В такой момент заговаривать о её брате было бы не только бесполезно, но и могло вызвать у него раздражение.
Цзи Хун это понимала. Она бережно поддержала Мяо Аньсу и вернулась с ней в комнату.
Сун Хань вернулся лишь к вечеру, когда в доме уже зажгли светильники.
Мяо Аньсу сама помогла ему умыться и переодеться, затем заварила чай и, поднеся чашку, мягко спросила:
— Второй господин, почему вы так поздно? Я велела кухне приготовить бульон из голубя — не желаете ли немного?
Сун Хань только махнул рукой и ушёл в кабинет.
Мяо Аньсу со злости затопала ногой.
В павильоне Ичжи, у окна, на большом кане сидела Доу Чжао. Она шила нательный мешочек для Юань-ге`эра, при этом беседуя с Сун Мо:
— То есть ты хочешь сказать, что господин гун не согласен на раздел семьи?
Сун Мо сделал глоток чая, затем протянул руку, выхватил у Доу Чжао иголку с нитками и отбросил её в сторону:
— Уже поздно, не напрягай зрение. Хочешь шить — завтра со светом.
Лишь после этого он продолжил:
— Отец, разумеется, будет против. Но тут уже всё зависит не от него. Я уже обсудил это с дядюшкой — если отец и дальше будет упорствовать и откажется позволить раздел семьи, тогда мы просто подыщем Сун Ханю должность и отправим его подальше. Хочу посмотреть, будет ли отец и тогда так упрям.
— Ты хочешь отправить Сун Ханя в Северо-восточный лагерь? — с изумлением переспросила Доу Чжао.
Ведь это глухая и суровая окраина — мало кто возвращается оттуда живым, а отпусков домой почти не бывает. Это практически то же, что сослать.
Сун Мо холодно усмехнулся.
А вот Сун Ичунь был в ярости.
Он, указывая пальцем на Лу Чжань, который пришёл его уговаривать, громогласно крикнул:
— А ну пошёл вон!
Лу Чжань, никогда прежде не испытавший такого унижения, побагровел до самых ушей — казалось, с его лица вот-вот закапает кровь.
Он поспешно отвесил формальный поклон Сун Ичуню и, не проронив ни слова, спешно покинул поместье гуна Ин.
Узнав о случившемся, Доу Чжао поспешно велела Сун Мо:
— Быстрее ступай, догоняй старшего дядю из семьи Лу. Он сегодня потерпел унижение — и всё это ради того, чтобы заступиться за тебя!
— Я знаю, — мрачно ответил Сун Мо, лицо его потемнело, голос стал глухим. — Я непременно объяснюсь с братом Чжанем.
Сказав это, он переоделся и сразу же вышел из павильона Ичжи
Доу Чжао велела слугам продолжать внимательно следить за обстановкой в павильоне Сяньсянь.
Но вот чего она никак не ожидала — так это того, что убеждать Сун Ичуня взялся сам Сун Хань.
— Отец, я знаю, вы обо мне переживаете, — Сун Хань говорил мягко, сдержанно, лицо было исполнено почтения. — Но я ведь и в самом деле второй сын. Раз уж так заведено, что младшие отделяются и живут самостоятельно, то какая разница — раньше или позже?
В его глазах теплилось смирение, но в душе он уже прикидывал: чем раньше он отделится, тем сильнее у окружающих укрепится впечатление, будто Сун Мо — безжалостный и холодный человек, неспособный пощадить даже родного брата. А раз так, то кто же осмелится с таким заводить отношения? Кто решится его спровоцировать?
Он продолжал с подчёркнутой кротостью:
— И даже если я перееду, разве это значит, что я уже не сын вам? А вдруг вы и сами захотите время от времени гостить то у меня, то у брата, разве не будет это к лучшему? Посвятите себя отдыху, развейте душу, поживите там, где приятно…
Если бы отец стал чаще бывать в его доме, тогда и слухи о том, что Сун Мо якобы не уважает отца, пустили бы корни ещё крепче. А уж если за Сун Мо закрепится слава «нечестивого сына» — тем лучше.
— Отец, не стоит из-за меня сердиться на старшего брата. Ведь если вы рассердитесь и навредите себе — что тогда? Сейчас вы уже не так молоды, мы, дети, всем сердцем лишь желаем, чтобы вы были здоровы и жили как можно дольше. Только тогда у нас будет старший, кто сможет нас направить и наставить… Вы только берегите себя, ради нас!
Лицо Сун Ичуня, выслушав всё это, немного просветлело.
Сун Хань тут же с лёгкой улыбкой подхватил:
— А как вы смотрите на то, чтобы я купил домик в переулке Сытяо? Мне и не нужно чего-то большого — тогда мне будет удобно навещать вас, а если у вас вдруг что-то случится, я тут же смогу примчаться…
Поместье гуна Ин находилось всего в трёх переулках от Сытяо. Казалось бы, это совсем рядом. Однако дома в этом районе стоили очень дорого, и найти подходящее жильё было непросто. Желающих приобрести здесь недвижимость было много, но свободных предложений почти не оставалось. Поэтому покупка даже «скромного домика» в этом месте становилась задачей не из лёгких.
Но эти слова Сун Ханя пришлись Сун Ичуню по сердцу. Он заметно оживился и явно проникся.
Если он, Сун Ичунь, не согласится отпустить Сун Ханя, Сун Мо всё равно найдёт способ выжить брата — например, отправить его в Северо – восточный лагерь. А ведь у Сун Мо, как у племянника гуна Дин в армии немалый авторитет. Раз уж он решил выслать Сун Ханя туда, значит, и среди офицеров лагеря у него наверняка есть свои люди. Тогда достаточно будет одного слова — и кто знает, как и от чего умрёт Сун Хань… Может, даже сам не поймёшь, как это случилось.
Так уж лучше, как говорит сам Сун Хань, позволить им выделиться, пусть купят дом неподалёку. Если что-то и случится — всегда можно будет его позвать обратно, чтобы он досадил Сун Мо. Пусть и тот не думает, будто ему в жизни будет спокойно…
