Мяо Аньсу только горько усмехнулась.
Если бы Сун Хань был просто младшим сыном от главной жены… Нет, даже если бы он был обычным побочным сыном — я могла бы опереться на правила других знатных домов и отстоять своё. Но увы…
Положение Сун Ханя было слишком щекотливым, слишком неоднозначным. Он и сам не смел ни на чём настаивать, не осмеливался ни спорить, ни перечить.
И если уж он, как муж, не решается сказать ни слова… то что я, жена, могу сделать?
С раздражением в голосе она ответила:
— Раздел семьи был одобрен самим господином гуном. Второй господин тоже дал согласие. Ты хочешь, чтобы я пошла спорить с моим свёкром? Ты ведь не знаешь, какой у него характер: чем больше на него давишь — тем меньше получишь; а если покорно себя ведёшь — он, наоборот, может проявить жалость. Именно поэтому второй господин и молчал, полностью положившись на волю старшего. Разве не он купил нам дом в переулке Сытяо за десять с лишним тысяч лянов серебра? Он же выделил нам земельное владение, которое ежегодно приносит две тысячи лянов дохода. Более того, он пообещал каждый год ещё добавлять по четыре тысячи на хозяйство. Так что ты, пожалуйста, не вмешивайся попусту!
— Тьфу ты! — с досадой, почти шипя, выплюнул Мяо Аньпин. — Одними словами ничего не докажешь, нужна письменная запись! Где он написал, что будет ежегодно выдавать вам по четыре тысячи лянов? Сегодня дал — а будет ли завтра? Разве можно на такое полагаться? Когда ты была в родительском доме — ты ведь была такая рассудительная, а как только замуж вышла, будто разум растеряла! И вообще, разве можно устраивать раздел семьи, не пригласив родню жены в свидетели? Или твой муж так тебя заговорил, что ты уже ни востока от запада не отличаешь?!
Он всё ещё продолжал, когда вдруг заметил, как лицо Мяо Аньсу резко покраснело. Она при этом бросила на него выразительный взгляд — ясно дала понять, чтобы замолчал.
Мяо Аньпин насторожился, почувствовал, что что-то не так, и медленно обернулся — как раз в ту секунду, когда в комнату вошёл Сун Хань, с мрачным и непроницаемым лицом.
Сколько он успел услышать?.. — в тревоге подумал Мяо Аньпин.
В доме сестры он мог себе позволить говорить резко.
Но перед Сун Ханем — человеком, от которого он кое-что хотел — дерзить он не осмеливался.
Мяо Аньпин тут же переменился в лице — натянул улыбку, быстро вышел вперёд навстречу и с нарочитой любезностью воскликнул:
— Зять! Уже позавтракали? У нас у дома есть одна лавочка, где делают отменные паровые булочки с крабовым жиром. Я вот специально целую корзинку принёс — попробуйте, как вам вкус!
Цзи Хун, сообразительная как всегда, уже подносила блюдо с булочками.
А Сун Хань… всё, что говорил до этого Мяо Аньпин, он слышал.
Внутри у него всё холодно усмехнулось.
Тупица. Ни в чиновничьем, ни в родовом устройстве не разбирается — и лезет рассуждать.
Ты что, думаешь, что все вокруг родом с базара, и, если дела не пошли, можно просто закатать рукава, набить морду, а потом встретиться за углом и по-дружески снова крикнуть «братец!»?
Если бы я не согласился на раздел семьи — мне бы просто пришёл конец!
Жизнь свою я бы потерял. А если мёртв, то что тогда делить и обсуждать?
Теперь же, когда мы отделены — хоть какая-то опора. Теперь я могу под этим предлогом выбить себе должность. Не нужно больше ютиться под носом у Сун Мо, а это уже немало. Кто знает, что взбредёт Сун Мо в голову в следующий раз, и как он решит «проучить» меня?
В любом случае, раз отец сам не говорит ни слова, Сун Мо не сможет обвинить меня в том, что я, будучи побочным сыном, присваиваю себе права наследника. Пока за мной титул «второго господина» из поместья гуна Ин — мне ли бояться, что кто-то не станет меня выслуживать?
Глядя на угодливую улыбку Мяо Аньпина, Сун Хань ощутил такое отвращение, что его чуть не вывернуло — словно проглотил прокисшую кашу.
Он встал и сказал:
— Скоро переезд. Надо навестить старшего дядю Лу, да и остальных родственников — без этого не обойтись. Завтрак я съем по пути. А вы, как раз, оставайтесь и поговорите — брат с сестрой.
И под громкое, навязчивое «зять! зять!» со стороны Мяо Аньпина, резко развернулся и вышел, даже не обернувшись.
Мяо Аньпин, чувствуя, как ему дали по самолюбию, тут же с ледяным лицом повернулся к сестре:
— Это что сейчас было?
Мяо Аньсу метнула в него недовольный взгляд:
— А кто тебе велел лезть с критикой в чужие семейные дела?
— Я ж для тебя стараюсь! — пробормотал Мяо Аньпин, уже чувствуя, что перегнул.
Поняв, что дело с должностью опять повисло в воздухе, он раздражённо запихал в рот все оставшиеся крабовые булочки, не оставив ни крошки, и, не попрощавшись, отбыл обратно в Дасин.
Отец, завидев его, сразу же спросил:
— Ну, что сказал твой зять?
— Даже не спрашивай! — буркнул Мяо Аньпин и подробно пересказал всё, что с ним произошло в поместье гуна Ин. В завершение, возмущённо добавил: — Ну скажи сам, разве моя сестра не совсем уже рехнулась? Головой об осла ударилась, что ли?!
Но господина Мяо впечатлили совсем не жалобы сына, а… упоминание о доме за десять с лишним тысяч лянов и ежегодной поддержке в четыре тысячи лянов. Он нахмурился и прикрикнул:
— А тебе какое дело, в конце концов?! У сестры есть свёкор, есть муж. Что ж, по-твоему, она должна не их слушать, а тебя?
С этими словами он начал задумчиво вращать глазами, потом пробормотал:
— Интересно, эти четыре тысячи — одним разом дадут? Или по частям, из года в год? Если всё сразу — тогда, даже если только половину пустить под ростовщические проценты, и то можно заработать по меньшей мере тысячу, а то и восемьсот лянов в год. А нам, напомню, на все нужды семьи хватает и двух-трёх сотен.
Мяо Аньпин сразу понял, на что намекает отец.
Мяо Аньпин придвинулся ближе к отцу, понизил голос и прошептал:
— Только вы не рассказывайте об этом дяде с его семьёй. Лучше сказать, будто это такой обычай в поместье гуна Ин.
Господин Мяо энергично закивал:
— Конечно-конечно, так и надо.
Но у Мяо Аньпина уже засвербело в руках, и он не утерпел:
— Отец… а может, мне пока пройтись, поспрашивать, прицениться? Ведь заниматься ростовщиной — дело непростое, не каждому по плечу!
— Само собой, — обрадовался господин Мяо. — Ступай, да узнай всё как следует, чтобы мы с тобой смогли всё по уму организовать.
— Угу! — с радостным кивком Мяо Аньпин выскочил за порог. А вернулся только вечером — навеселе, пьяный в стельку.
Разумеется, господин Мяо так ничего и не узнал.
На следующий день Мяо Аньпин дрых до самого полудня.
А когда, наконец, встал, его приятели уже встретили его «радостной» вестью:
— Слыхал? Приказ о двух новых ловчих в уезде Цзюйжун уже вышел! Один — племянник главного секретаря уезда. А второй — телохранитель из поместья гуна Ин.
