Мяо Аньпин так сильно сжал зубы, что они заскрежетали. От ярости он почти задыхался:
— Что это ещё такое?! Я ведь всего лишь слегка покритиковал семейку Сун — неужели Сун Хань теперь затаил на меня злобу на всю жизнь?! Не только не помог, так ещё и выставил какого-то стражника, чтобы мне пощёчину отвесить? Да он просто держит меня за нищего родственничка, пришедшего на поклон побряцать миской!
С этими словами он, не слушая никого, сорвался и помчался прямо в поместье гуна Ин.
А Сун Хань о всей этой истории вообще и не знал.
Узнав, с чем пришёл Мяо Аньпин, лицо у него побледнело от злости, он метнул ледяной взгляд на брата и сестру и резко бросил:
— Что бы там ни было между вами, не впутывайте в это меня.
И с этими словами демонстративно развернулся и ушёл, не дав больше ни слова.
Мяо Аньпин, словно подожжённая петарда, подпрыгнул на месте и тут же принялся обрушивать поток брани на Мяо Аньсу, не стесняясь в выражениях. Потом с нажимом потребовал:
— Немедленно иди к Сун Ичуню! Скажи, чтобы поменяли человека!
Мяо Аньсу, вся в слезах, сидела, не двигаясь с места.
Как всё могло так совпасть?.. Её брат едва упомянул, что хочет устроиться в ловчие в уезде Цзюйжун, — и тут же должность получает какой-то телохранитель, приехавший с Доу Чжао из Чжэньдина…
Если здесь нет тайного умысла — она ни за что не поверит!
Сун Хань думал точно так же.
Пусть Мяо Аньпин ему всегда был не по душе, но как-никак — это его шурин. И теперь, когда Мяо Аньпина публично опозорили, Сун Хань словно сам получил пощёчину — стыд и досада расплеснулись внутри, не давая покоя.
Он смотрел в сторону павильона Ичжи, и в груди всё бурлило, точно кипящая вода: одна волна гнева сменяла другую, ни успокоиться, ни выдохнуть.
А в самом павильоне Ичжи тем временем один из стражников, получивший новое назначение, стоял перед Доу Чжао на коленях, стукаясь лбом о пол и горячо благодаря её за милость.
Доу Чжао мягко улыбнулась:
— Это не моя заслуга. Всё — по воле господина наследника. Хочешь благодарить — благодари его.
Но стражник оказался ловким на язык и не упустил случая польстить:
— Если бы не госпожа, разве господин наследник знал бы о таких, как я? Благодарность моя — и ему, и вам, госпожа.
Эти слова пришлись всем по сердцу, в зале сразу повеяло теплом.
Доу Чжао осталась довольна и велела выдать ему пятьдесят лянов серебра — на пошив новой чиновничьей одежды и подношения старшим.
Стражник в изумлении и восторге низко поклонился, поблагодарил ещё раз и, сияя, ушёл.
Вернувшись в восточное крыло двора, он с воодушевлением велел жене накрыть несколько столов с угощением, позвал товарищей из павильона Ичжи, и два дня в доме царили веселье и пир.
А в это время сама Доу Чжао сидела в тишине, погружённая в размышления. Раз уж Сун Мо негласно признал брак Цзян Янь с Чэнь Цзя, нельзя больше отмалчиваться — пора, наконец, прорвать эту тонкую завесу недомолвок и расставить всё по местам.
Судя по тому, как вёл себя Чэнь Цзя, казалось, он и вовсе ни разу не задумывался в эту сторону. Что до Цзян Янь — и с ней следовало бы всё же прощупать почву, выведать мнение. К тому же… ведь с давних пор заведено: девушка выходит замуж по приглашению, а не предлагает руку сама. Мужская сторона делает первый шаг, женская — сдержанно ждёт. Если женщина сама заговорит о браке, это сочтут за унижение.
Думала Доу Чжао, думала — и в конце концов решила, что роль посредника лучше всего подойдёт Цзян Личжу.
Она пригласила Цзян Личжу к себе под предлогом посмотреть спектакль. А заодно, между делом, и намекнула ей на суть дела.
Цзян Личжу была женщиной с живым умом и тонкой хваткой. Услышав это, она сразу всё поняла и с улыбкой сказала:
— Будьте покойны, невестка, эту заботу я охотно возьму на себя!
Вернувшись домой, она тут же велела позвать тётушку Тао Эр — старую служанку, которой можно было доверить деликатные поручения.
А когда служанка, побывав у той стороны, вышла обратно, у неё глаза бегали, дыхание сбилось, и сама она будто не чувствовала, куда идёт — такая была ошеломлённая.
На крыльях волнения она примчалась обратно в аллею Юйцяо, ворвалась в дом и, едва переступив порог, схватила мужа за рукав:
— Ты ущипни меня! Живо! Я что, сплю?
Супруг Тао Эр усмехнулся:
— Что с тобой, совсем с ума сошла?
Не успел он договорить, как в передней послышались шаги — Чэнь Цзя как раз вернулся из ямэня.
Тао Эр вздрогнула, будто кто-то плеснул на неё холодной воды, и поспешно заговорила:
— Господин, сегодня старшая госпожа У велела мне прийти к ним в дом — поговорить.
Чэнь Цзя нахмурился. Если бы дело не касалось Цзян Янь, с чего бы Цзян Личжу посылать за его домоправительницей? В груди будто что-то сжалось, но лицо осталось безмятежным, как гладь воды.
— А что она хотела от тебя? — спросил он спокойно.
Тао Эр помолчала, потом, поколебавшись, всё же прошла за ним в кабинет.
Лишь там, понизив голос, проговорила:
— Говорят… госпожа из дома гуна Ин хочет снова выйти замуж. Старшая госпожа У позвала меня выспросить, как обстоят дела в доме у господина.
С этими словами Чэнь Цзя едва не подавился чаем — он с шумом выдохнул, и тёплая жидкость брызнула прямо на лицо Тао Эр.
— Ты что сейчас сказала?! — выдохнул он с изумлением. — Старшая госпожа У пришла разузнать о моих… семейных делах?
Тао Эр вытерла лицо рукавом и с улыбкой подтвердила:
— Именно так. Она и сказала, будто по просьбе госпожи Доу.
У Чэнь Цзя челюсть буквально отвисла. Он застыл на месте, а затем начал мерить шагами кабинет, кружась по кругу, как зверь в клетке.
Слова Тао Эр продолжали звенеть у него в голове.
Неужели… семья Сун и вправду намерена выдать Цзян Янь за него? И решили намекнуть об этом через старшую госпожу У?
Но… это же невозможно!
Он прекрасно знал, кто он такой и откуда. Своё происхождение Чэнь Цзя не забывал ни на миг. Даже если в семье Сун и допустили ошибку в выборе — ему уж точно не могло достаться такого шанса. Как же он мог попасть в поле зрения госпожи Доу?
