Чэнь Цзя собирался послать официальных свах в дом гуна Ин, но, услышав об этом, большинство отказались, отмахиваясь — дескать, за такое дело не возьмутся. Только она, соблазнившись пятью лянами серебра и двумя отрезами шёлка за посредничество, стиснула зубы и всё же рискнула войти в переулок, где жил гунский род. Даже после этого, до самой встречи с Доу Чжао, в душе она посмеивалась над Чэнь Цзя — и зачем только он себя так позорно унижает?
Но кто бы мог подумать — хозяйка дома, супруга наследника гуна, действительно приняла брачный гороскоп Чэнь Цзя… Это уж точно, как говорится, солнце взошло на западе!
Сделав реверанс, она поспешно направилась в переулок Юйцяо, чтобы передать добрую весть Чэнь Цзя.
А тот, услышав ответ, будто на миг провалился в бездну — перед глазами всё поплыло, и лишь спустя какое-то время он, пошатываясь, пришёл в себя. С ходу крикнул тётушке Тао Эр, велев выдать щедрое вознаграждение.
Сваха счастливо ушла, не скрывая восторга, а Чэнь Цзя всё ещё не мог оправиться — весь обмяк, сидел в кресле с высокими подлокотниками и не мог подняться.
Семья Сун… они действительно приняли его гэньтэ!
А это означало, что его брак с Цзян Янь — уже не просто мечта, не пустая фантазия… а вполне реальная возможность!
Сердце Чэнь Цзя было словно наполненный ветром парус — то ли от радости, то ли от волнения, то ли от неведомой доселе щемящей благодарности. Лишь когда супруги Тао пришли поздравить его, он наконец очнулся от оцепенения и огляделся. Дом, в котором он жил, был побелён ещё прежним владельцем, и с тех пор прошло немало времени — штукатурка потемнела, в углах появились пятна…
Когда-то на заднем дворе был небольшой садик, но он был занят на службе с утра до вечера, и за садом никто не ухаживал. Женщина, работающая на кухне, без его разрешения превратила садик в огород, и теперь среди грядок росла лишь старая восковая слива, которая доживала свой век у стены.
Придётся очистить это место, разбить клумбы и посадить несколько кустов пионов, пионовидных георгинов и золотистых хризантем. Пусть это будет не роскошный сад, но хотя бы какой-то уголок уюта.
А ещё нужно обустроить дом! Когда он купил этот флигель, всё ценное в нём уже было распродано. Прежний владелец оставил лишь пару табуреток с отломанными ножками и облупленные лакированные сундуки из дешёвого дерева. Сейчас он только что получил повышение, и у него много забот: сверху — подношения, снизу — поощрения, а долги и прежние проценты никуда не исчезли. Не до обустройства!
В доме гуна вся мебель выполнена из пурпурного сандала. Конечно, нашему дому не сравниться с таким великолепием, но хотя бы сосновые гарнитуры из чёрного лака стоит заказать. Кроме того, необходимо обновить роспись на перилах крытой галереи и отремонтировать стену перед входом.
Сколько же ещё всего предстоит сделать!
Он не мог больше сидеть на месте, вскочил и, стремительно позвав Ху-цзы, отдал ему приказ:
— Живо на улицу! Найди мне лучших и проверенных каменщиков! И парочку толковых маляров тоже позови… Я помню, что у старшего Чэна, когда он женил сына, была новая мебель — добротная, с резьбой. Сходи, разузнай, кто её делал, и пригласи сюда — пусть вырежут мне такой же гарнитур!
Чэнь Цзя отдавал приказы с такой скоростью, что у Ху-цзы чуть не закружилась голова. Он кое-как пересказал всё, что запомнил, и, как вихрь, умчался в сторону дома Тао.
— Быстро дайте мне бумаги! — запыхавшись, затараторил он. — Я должен записать, что господин велел!
Тао Эр лишь рассмеялась в ответ, и сама помогла растерянному слуге размолоть тушь. В её сердце уже зрела мысль: если эта свадьба действительно состоится, перед нами откроется новая дорога в жизнь! Как говорится в книгах, «один поднимается — и собаки с курами вслед за ним взлетают» … У гуна даже обычный охранник стал ловчим в уезде. Кто знает, возможно, её собственный сын тоже сможет достичь высот и стать помощником в налоговом управлении?
Дом Чэня закружился, словно ветряная мельница, — все были заняты и суетились, словно на иголках.
А в это время и Доу Чжао не сидела сложа руки…
Изготовление украшений, пошив одежды, закупка приданого — всё это происходило так быстро, что женщины едва успевали за временем. К счастью, рядом была Цзян Личжу, которая помогала им в этих хлопотах. Ведь женщинам по природе своей нравится делать выбор и совершать покупки. Поэтому даже суета превратилась в радость — в павильоне Ичжи постоянно слышался весёлый смех.
Цзян Янь же скрывалась в павильоне Бишуйсюань. В её сердце смешались чувства: немного радости, но гораздо больше страха.
Ей страстно хотелось увидеться с Чэнь Цзя — поговорить с ним, спросить прямо, почему он всё-таки решил жениться на ней.
Если однажды он устанет от неё, если начнёт презирать её за то, что она — вдова, пусть хотя бы не лжёт, а честно скажет ей об этом в лицо. Она никому не пожалуется, просто уйдёт тихо, уйдёт в храм и затихнет там.
Но, глядя на радостные лица невестки и двенадцатой сестры, она не могла заставить себя попросить о встрече.
Доу Чжао заметила, что у Цзян Янь на душе нелегко, хотела было сказать ей пару тёплых слов, но в доме Сун как раз шёл переезд. Сун Хань с семьёй переселялись, Сун Маочунь и прочие родственники пришли помогать, а Сун Мо отмахнулся от всех дел — пришлось ей самой выйти, поприветствовать гостей, сказать нужные слова.
Когда Сун Хань наконец перевёз все вещи, наступило новоселье. Доу Чжао хоть и не пошла сама, но по всем обычаям отправила подарки и поздравления — и в хлопотах провела два дня. Когда она вновь зашла к Цзян Янь, та уже полностью успокоилась.
Доу Чжао только улыбнулась — и больше не стала ничего спрашивать.
