Доу Чжао с пониманием улыбнулась. Подумала: раз свадьба не за горами, не диво, что у девушки появляются всякие щемящие мысли, которые не хочется выговаривать вслух.
Она кивнула:
— Конечно. Я велю подготовить повозку и отправлю с тобой одну из служанок.
Цзян Янь, вся зарумянившаяся, низко поклонилась:
— А… можно ли взять с собой Двенадцатую сестру?
— Если она будет с тобой, — мягко улыбнулась Доу Чжао, — это даже лучше.
Она-то сама собиралась сопровождать Цзян Янь, но раз уж у той есть близкая подруга, с которой можно разделить мысли и дорогу, Доу Чжао с радостью уступила — пусть молодые сближаются.
Она даже подтолкнула Цзян Янь написать приглашение самой, от души — и та с волнением села за стол, чтобы отправить письмо Цзян Личжу.
Цзян Личжу уже больше полугода как была замужем за господином У. Муж и жена жили в согласии, в доме царило спокойствие и лад. Но только одно омрачало её сердце: сколько ни шло времени — всё было тихо. Ни единого признака ребёнка.
Свекровь, добрая по натуре, утешала:
— Детей не вызывают по желанию. Надо ждать. Всё придёт в своё время.
Но Цзян Личжу не могла успокоиться. Ночами ей снились младенцы, днём она невольно прислушивалась к рассказам о травяных сборах и заговорах. Всё сильнее зрела мысль — может, сходить к Гуаньинь, поставить палочку благовоний, попросить благословения?
И как раз в этот момент она получила письмо от Цзян Янь с приглашением съездить вместе в храм Дасянго. Не колеблясь ни минуты, Личжу тут же согласилась.
Госпожа У, старшая в доме, сама прошедшая путь от невестки до свекрови, прекрасно понимала, что творится у неё на душе. Она лично велела собрать для поездки всё нужное — благовония, свечи, подношения — и, с добрым напутствием, проводила её до повозки.
Сун Мо тоже надеялся, что у Цзян Янь появится подруга, с которой она могла бы делиться мыслями, вместе гулять, выходить в свет. Узнав, что она собралась в храм Дасянго ставить благовония, он велел принести сто лян серебра — на подношения и храмовые расходы.
Цзян Янь застеснялась и попыталась отказаться.
Лицо Сун Мо тут же потемнело, как небо перед грозой.
Доу Чжао мгновенно подала знак глазами.
Лишь тогда до Цзян Янь наконец дошло, что она смутила всех своим упрямством. В спешке она приняла деньги, склонилась в благодарности и почти бегом покинула комнату.
Сун Мо тяжело выдохнул и прижал пальцы к виску — как будто прогнать подступившую головную боль.
Доу Чжао тут же скользнула поближе, игриво протянула ладонь:
— Сегодня хозяин серебряной лавки должен принести украшения, приготовленные к свадьбе сестрицы Янь. А я хочу заказать себе жемчужный обруч! Ну?
Сун Мо невольно усмехнулся. Не удержавшись, притянул её к себе и усадил прямо на колени. Скользнул губами к уху и прошептал с мягкой усмешкой:
— Да я весь твой. И ты боишься, что я не достану для тебя какой-то жемчужный обруч? Давай сделаем не обруч, а настоящую баибаоинло — ожерелье из драгоценных камней. Хочешь?
— Куда мне в будни такое ожерелье? — с вызовом прищурилась Доу Чжао. — Признайся, ты просто не хочешь, чтобы я получила то, что хочу.
Они переглянулись, и в глазах обоих — смех, тепло, игра и любовь.
Сун Мо рассмеялся и склонился к ней, пальцы ловко скользнули под ворот её одежды. Его ладонь, тёплая и уверенная, нежно коснулась кожи под тонким шелком. Голос стал низким, с хрипотцой:
— Дай мне только один глоточек — и будет тебе и жемчужный обруч, и баибаоинло…
Доу Чжао вспыхнула и, сдерживая улыбку, вырвалась из его объятий, соскочив с колен:
— Бесстыдник!
Сун Мо засмеялся — громко, от души. В его смехе была и радость, и лёгкость, и удовлетворение. Он тут же потянулся за ней, хватая за руку, не позволяя уйти:
— Эй, не убегай!
Пока они так вполголоса перешучивались, из-за плотной ватной занавеси у двери раздался голос Ву И:
— Господин наследник, Гэн Ли пришёл.
Сун Мо тут же отпустил жену, но перед уходом ещё раз мягко коснулся её щеки губами и прошептал:
— Я скоро вернусь.
Доу Чжао послушно расправила ему одежду, поправила складку у ворота, как всегда заботливо. И провожала его взглядом до самого выхода из главного двора, пока его силуэт не скрылся за порогом.
Но внутри у неё осталась лёгкая тревога.
Сун Мо, конечно, ничего не выказал, но в тот момент, когда прозвучало имя «Гэн Ли», она ясно почувствовала, как на миг напряглось его тело.
Смущённая этим едва уловимым движением, Доу Чжао велела позвать Лю Чжана — одного из слуг, оставшихся в доме под началом Ду Вэя. Когда тот явился, она спокойно спросила:
— Ты не знаешь, кто такой Гэн Ли?
А ведь чем больше она знала, тем яснее понимала: чем выше её место в сердце Сун Мо, тем больше она вызывает опасения у других.
Лю Чжан ответил не сразу — губы его побелели, зубы выбивали дробь:
— Знаю… Он — первый советник при принце Ляо.
Доу Чжао на миг оцепенела. Затем отослала слугу, сама села на кань у окна и, нахмурившись, принялась ждать возвращения Сун Мо.
Вот и всё. Он стал ду чжихуэйсы, и рука принца Ляо наконец потянулась к нему.
Неужели всё это действительно не случайность? — думала она, глядя в пустоту.
Может, и то, что принц Ляо в своё время взошёл на трон, — тоже было предопределено небесами?..
Мысли, одна тревожнее другой, путались у неё в голове, и она даже не заметила, как пролила чай — тёмное пятно расползлось по подолу её юбки.
Слуги, заметив это, тут же бросились к ней — одни подавали платки, другие убирали чай, кто-то уже нёс новую одежду.
Вскоре вернулся и Сун Мо. Лицо его сохраняло внешнее спокойствие, но в глубине глаз будто плясал лёгкий, почти ироничный огонёк.