Доу Чжао сразу поняла, кто это. Усмехнувшись, она подошла к двери и приподняла занавесь.
Сун Мо вошёл внутрь с каменным лицом.
Цзян Янь испуганно посмотрела на него, её пальцы судорожно скручивали край рукава так, что ткань стала похожа на квашеную капусту.
Сун Мо достал из рукава сложенный лист бумаги и протянул его:
— Это — закладные на две лавки на Си Дацзе. Они не внесены в список приданого. Храни их у себя. Если в будущем вдруг случится что-то, о чём ты не захочешь, чтобы Чэнь Цзянчжи знал, ты сможешь использовать доход с этих лавок.
Цзян Янь не поняла смысла сказанных слов. «Что за дела, которые не стоит знать мужу?» — она в растерянности посмотрела на Доу Чжао, затем перевела взгляд на Сун Мо. Её голос был тих и неровен:
— Брат с невесткой уже подарили мне приданого на двадцать тысяч лянов серебра… У меня нет нужды ни в чём. Эти лавки мне не нужны. Лучше… лучше передайте их Юань-ге`эру…
Сун Мо чуть не взорвался от злости. Он злобно метнул на Цзян Янь взгляд, пальцы сжались в кулак. Со звуком шлёп он швырнул закладные на низкий столик у кровати, резким движением откинул занавесь и, не обернувшись, вышел прочь.
Цзян Янь побледнела до прозрачности. Она, дрожа, незаметно потянула Доу Чжао за рукав и умоляюще посмотрела на неё.
Доу Чжао тяжело вздохнула:
— Твой брат поступил так на всякий случай. Ты же теперь замужем… Слугам в доме Чэнь надо будет выдать награду, людям возле Чэнь Цзянчжи — тоже. А если вдруг понадобится передать весточку в родительский дом — разве не будет лучше, если посыльный получит серебро и понесётся во весь дух?
Цзян Янь наконец поняла, глаза у неё округлились. Потом она залилась румянцем и с поникшей головой проговорила:
— Сестра, мне стыдно… Пойду, попрошу у брата прощения.
— Не стоит, — мягко остановила её Доу Чжао. — Просто береги эти бумаги. Спрячь как следует, не потеряй. Твой брат и не подумает сердиться на тебя.
Цзян Янь кротко кивнула и бережно спрятала цишу — закладные.
Доу Чжао поднялась:
— Отправляйся отдыхать пораньше. Завтра — твой день. Ты должна быть самой красивой невестой.
Цзян Янь, вся смущённая, с пылающими щеками ответила: — Да, сестра…
Она проводила Доу Чжао до выхода из павильона Бишуйсюань.
Когда Доу Чжао вернулась в главный флигель, Сун Мо был в кабинете, и там вовсю шла битва с каллиграфией.
Судя по его энергичным мазкам, настроение у него было — не из лучших.
Доу Чжао не знала, смеяться ей или плакать:
— У неё слишком простодушный характер, она даже не понимает, о чём ты волнуешься. Вместо того чтобы дарить ей свои личные серебряные сбережения, лучше бы ты дал ей в приданое двух надёжных служанок и тётушек. Переулок Юйцяо ведь совсем рядом с нашим домом — неужели ты и вправду боишься, что Чэнь Цзянчжи осмелится плохо к ней отнестись?
— Не понимаю, чем она вообще думает! — раздражённо бросил Сун Мо, будто разочарованный старший брат. — Зря я вообще о ней беспокоился!
Доу Чжао обвила его руку и, нежно прижимаясь, мягко проговорила:
— Я знаю, ты боишься, что, если Чэнь Цзянчжи заподозрит, будто ты подослал в его дом своих людей, это посеет разлад между ним и сестрой Янь. Потому ты и передал ей эти две лавки — чтобы у неё было своё. Но не сердись. Раньше некому было её наставлять, да и юна она ещё. Потому её и крутили как хотели. А теперь мы рядом, она будет взрослеть, становиться разумнее.
Слова жены смягчили Сун Мо. Его гнев постепенно утих, в груди стало чуть легче.
На следующий день, когда Цзян Янь покинула дом, он долго стоял в пустоте, словно чего-то недосчитался.
А Сун Ичунь и вовсе не появился на свадьбе — он заранее пригласил приятелей за город любоваться снегопадом и вернулся только к вечеру.
Увидев у ворот мальчишку, подметающего пёстрые ошмётки от хлопушек, Сун Ичунь с холодным лицом спросил у Цзэн У:
— Госпожа уже уехала?
Цзэн У тут же склонился в пояс, почтительно ответив с натянутой улыбкой:
— Только что покинула поместье, едва два часа как.
Сун Ичунь некоторое время стоял неподвижно, затем, с мрачным выражением, повернулся и направился в павильон Сяньсянь.
Слова Сун Мо — о том, что принц Ляо собирался взять Цзян Янь в жёны, а если бы всё удалось, то у него был бы родственный зять — принц по крови, — всё ещё звенели в ушах. Сначала он счёл это пустыми угрозами, очередной попыткой Сун Мо унизить его. Но когда Гэн Ли трижды приходил к Сун Мо с визитами, а затем из северных земель прискакал срочный гонец с личным письмом от самого принца Ляо, Сун Ичунь наконец начал сомневаться.
В конце концов он не выдержал и несколько дней назад тайно отправил людей проверить — правда ли это.
И не ожидал, что окажется правдой.
Он почувствовал, как разум начинает путаться.
Если бы тогда девочка осталась в их доме, с её воспитанием и происхождением — вполне могла бы стать не просто наложницей, а настоящей главной женой, женой принца Ляо…
Осознание этого обрушилось на него волной — и жгучее раскаяние, и злобная досада распухли в груди.
Но это волнение, как фейерверк, вспыхнуло и тут же рассыпалось в прах.
По сравнению с этим, куда большее удовлетворение доставляло видеть, как Сун Хань остаётся при доме, заставляя госпожу Цзян терзаться и страдать — вот это по-настоящему отводило душу.
Сун Ичунь широким шагом направился к главному покою.
Мальчишка, стоявший на страже у дверей, едва завидев его издали, стремглав бросился навстречу:
— Господин гун, второй господин прибыл!
Сун Ичунь слегка опешил.
Тяжёлый занавес при входе в приёмную уже был откинут в сторону, и на пороге появился улыбающийся, как весенний ветер, красавец — Сун Хань.
— Отец, вы вернулись, — с вежливой учтивостью поприветствовал он, делая шаг в сторону, чтобы дать пройти внутрь.
Сун Ичунь величественно хмыкнул:
— Пришёл выпить свадебного вина?
Сун Хань с лёгкой усмешкой ответил:
— Изначально не собирался приходить, но захотелось увидеться с отцом, вот и зашёл. Кто знал, что вы уехали в гости?
Пока он говорил, сам подал руку, чтобы помочь отцу сесть, и принял из рук служанки чай, бережно поставив его перед Сун Ичунем.
Сун Ичунь сделал глоток и лишь тогда лениво спросил:
— И зачем же ты меня искал?
Сун Хань с лёгкой улыбкой сказал:
— Я теперь живу отдельно, не могу больше, как прежде в доме, закрываться от мира, лишь штудируя книги мудрецов. Хочу заняться каким-нибудь делом — вот и пришёл попросить отца подсказать, чтобы подыскать.
Сун Ичунь и сам в последнее время об этом раздумывал. Раз уж он решил поднять Сун Ханя, то не годилось, чтобы тот попусту слонялся без дела.
Он сказал:
— Год близится к концу, в эти дни у меня будет больше случаев войти во дворец и предстать перед императором. Найду возможность — попрошу для тебя особую милость.
Сун Хань и не ожидал, что всё обернётся так легко. Он был несказанно рад и с искренней благодарностью вновь и вновь кланялся Сун Ичуню.
Тот остался доволен его скромностью и покорностью:
— Вот и живи спокойно до конца года. Жди хороших вестей от меня.
Сун Хань, сияя от радости, вернулся в дом на переулке Сытяо.
