Среди всех, кого знал Сун Мо, не было человека, кто понимал Лян Цзифэна лучше, чем Доу Шишу — ведь тот был не только его коллегой, но и соперником. И не было никого, кто обладал бы таким же дальновидным взглядом и столь обширными знаниями. Именно поэтому, когда Сун Мо встретился с Доу Шишу, он не стал ничего скрывать — прямо рассказал всё, что когда-то произошло с гуном Дин.
Доу Шишу не ожидал, что Сун Мо до сих пор не оставил попыток восстановить доброе имя гуна Дин.
Муж должен жить в мире с ясной совестью — знать, за что стоит бороться, а что стоит оставить.
Глядя на Сун Мо, Доу Шишу испытал к нему новое уважение и даже лёгкое восхищение.
Но… чтобы ради личной обиды Сун Мо вступил в открытую конфронтацию с Лян Цзифэном?
Не стоит недооценивать юношу!
Доу Шишу молча смотрел на исполненном молодого задора и энергии Сун Мо, держа в руках чашку с чаем. После долгого молчания он наконец принял решение и сказал:
— Насколько мне известно, Лян Цзицзинь (Цзифэн) — человек осторожный до мелочей. В то время он только что возглавил нэйгэ — высший орган исполнительной власти, и ему приходилось считаться с влиянием Цзэн Ифэня, силой Е Шипэя, а также с пристальным вниманием со стороны Яо Шичжуна и Дай Цзяня. Его главной задачей было упрочить своё положение. А чтобы удержаться на ногах, он в первую очередь должен был угадывать волю императора. Даже если он по своей узости души и питал вражду к гуну Дин, он всё равно не посмел бы, идя против всего мира, ослушаться воли Владыки.
Глаза Сун Мо вспыхнули:
— То есть вы считаете, что кто-то ещё приложил к этому руку?
Доу Шишу кивнул и, посерьёзнев, продолжил:
— Раз уж император ныне сожалеет о смерти гуна Дин, а к тебе выказывает такое благоволение, по логике вещей, если бы гун Дин действительно погиб в несчастном случае, император должен был бы хотя бы проявить милость к роду Цзян. Однако этого не произошло. Напротив, его гнев был столь велик, что он вовсе не собирался прощать род Цзян — иначе зачем было бы бросать всех твоих дядюшек в тюремное подследствие сразу по их прибытии в столицу?
— А вот ваш приём с «ударом на востоке, чтобы отвлечь на западе» — весьма искусен, — Доу Шишу посмотрел пристально. — Опорочить гуна Дина, заставить императора поверить, будто он лишён поддержки и авторитета — в результате, когда настал час расправы над кланом Цзян, император всё же проявил снисхождение: мужчин старше пяти лет сослали, а детей и женщин — лишь понизили до простолюдинов, сохранив даже родовое поместье Цзян, где можно было спрятаться от ветра и дождя. А потом ещё и послали Вана Юаня разобраться с теми, кто участвовал в заговоре против гуна Дин … Это значит, что уже тогда император понял, что допустил ошибку — и захотел хоть немного её исправить.
Он прищурился:
— Но кто же разжёг во гневе сердце императора? И что, напротив, заставило его внезапно прозреть?
— По твоей догадке, — продолжал он, — император хотел, чтобы после своей кончины гун Дин стал опорой для наследника трона. Даже если это так, всё равно он вряд ли положился бы на одного лишь министра. Император с большой долей вероятности предусмотрел ещё и другие меры относительно будущего престолонаследия. Так почему же именно в отношении гуна Дин произошёл такой роковой сбой?
— А ещё — Дин Вэй, — спокойно продолжил Доу Шишу. — Он ведь человек без корней, вся его слава и карьера держатся исключительно на милости императора. Что бы о нём ни говорили, одно умение у него точно есть — читать лица и угадывать настроение. Без этого он бы не стал приближённым императора. И как он, при таком-то нюхе, осмелился бы пойти против доверенного опекуна наследника трона?
Слова эти прозвучали — и в душе у Сун Мо словно завеса сорвалась с глаз. Он почувствовал, как внутри прояснилось и будто заиграло.
— То дело с принцем Ляо… — заговорил он, — это я поручил Бояню рассказать вам.
Теперь скрывать было уже бессмысленно. Если Доу Шишу из-за недостатка информации примет неверное решение, не миновать беды ни им, ни всему их роду.
Доу Шишу приподнял брови от неожиданности, но потом в его глазах промелькнуло понимание — всё встало на свои места. Он и прежде подозревал: как такой юноша, как Доу Цицзюнь, при своём положении, мог узнать о замыслах принца Ляо? Подозрения были, но он осторожничал — если слух дошёл, значит, он не на пустом месте родился. А раз уж дошёл, то лучше подстраховаться и принять меры заранее, чем потом расхлёбывать последствия.
Потому он сразу же велел всем в доме Доу быть начеку и не совать нос не в своё дело.
Затем он начал тщательно копать в сторону принца Ляо — и чем дальше копал, тем больше поражался.
Раньше не придавал значения — а теперь стало ясно, как на ладони: принц Ляо изрядно укрепился в столице. В его столичном особняке постоянно находились как управляющие, так и штат советников, которые активно поддерживали связи с местной знатью и потомками аристократических семей — заслуженных военных и гражданских чинов. Кроме того, он уже наладил сеть доходных предприятий, приносящих немалую прибыль. Всё это говорило об одном: принц Ляо вёл себя отнюдь не как праздный ван, а как человек, готовящийся к большому ходу.
После этого Доу Шишу окончательно поверил словам Доу Цицзюня.
Но куда больше его поразило то, что первоисточником информации оказался Сун Мо.
Вот теперь всё стало на свои места.
Сун Мо в руках держал и стражу Цзиньву — охрану столицы, и Пятое городское военное управление Учэн. Без его ведома и участия поднять мятеж в самой столице было практически невозможно. Если пирнц Ляо и решится на выступление, то не сможет обойти Сун Мо ни с какой стороны.
А потому, как только на пиру в честь Праздника фонарей кто-то осмелился выступить с обвинениями против Сун Мо, Доу Шишу сразу понял: это не случайность — кто-то всерьёз начал расчищать себе дорогу.
Сун Мо хоть и принадлежал к кругу военной знати, формально стоявшему отдельно от клана Доу, но имел крепчайшие связи с императорской семьёй и ближе всех находился к источнику власти. Всё, что касалось настроения в императорском дворце, он узнавал первым. А Доу Шишу, несмотря на пост главы правительства, прекрасно знал: чем выше забираешься, тем опаснее шаг в сторону. Своевременное знание обстановки при дворе — залог безопасности не только для него самого, но и для всего рода Доу.
Он должен был поддержать Сун Мо.
Именно поэтому он и отправил Доу Цицзюня с предупреждением — дать понять Сун Мо, что его союзники не дремлют.
Доу Шишу не сдержал лёгкого смешка.
Теперь, оглядываясь назад, он ясно видел: Сун Мо оказался куда более проницательным и способным, чем он предполагал. С таким союзником за плечами, будущее рода Доу определённо сулит ещё большее возвышение.
Он снова хмыкнул, губы тронула удовлетворённая усмешка. Больше не нужно было обходить острые углы — всё было сказано открыто.
Он выпрямился и, понизив голос, серьёзно спросил:
— Ты… когда-нибудь отказывал в милости императрице?
Это был вопрос первостепенной важности, и Сун Мо тоже понизил голос:
— Я отказал не императрице. Я отказал принцу Ляо.
Именно это и предполагал Доу Шишу.
— Тогда… — произнёс он медленно. — Есть ли возможность, что гун Дин, как и ты, тоже когда-то отказал принцу Ляо?
Сун Мо сжал губы. Несколько секунд он молчал.
Фуцзянь — прибрежная провинция. Издавна считалась логовом контрабандистов…
До того, как гун Дин отправился во Фуцзянь, в той провинции не было ни одного влиятельного рода, который бы вёл дела честно.
Когда он прибыл, он ввёл обязательные отчисления, чтобы и обуздать местных помещиков, и поддерживать гарнизон за счёт этих средств.
