Тем самым он, конечно, перешёл дорогу слишком многим.
А уж если кто-то собирался поднять мятеж — не говоря уже о том, что бунт требует огромных денег, — такая «бдительность» и жёсткий контроль гуна Дина был как кость в горле.
Доу Шишу тихо пробормотал:
— Только при таком раскладе всё становится на свои места.
Дин Вэй, раскусив намерения императора, просто решил использовать это себе на пользу.
Лян Цзифэн — действовал с холодным расчётом, дождался удобного момента и нанёс удар.
А императрица…
Он не стал договаривать. Но, если ещё добавить немного «приправы», чуть-чуть исказить картину, — то и самого достойного человека можно заклеймить и приговорить к гибели.
Глаза Сун Мо увлажнились.
Такой человек, как гун Дин Цзян Мэйсунь, его дядя, погиб из-за рук этих людей? Из-за чьих-то амбиций и зависти? Это было несправедливо. Неописуемо обидно.
Он закрыл глаза, чтобы Доу Шишу не увидел слёз, подступивших к глазам.
Доу Шишу тяжело вздохнул.
Вступив на чиновничий путь, чем выше поднимаешься, тем тоньше лёд под ногами — пусть ты хоть сколько раз настороже, всё равно не избежать чужих козней.
Именно поэтому союзники становятся решающим фактором!
Он серьёзно сказал: — Хотя дворянский статус гунской семьи всегда был особым, но твоя нынешняя должность — ключевая. Куда свернуть — на Восток или Запад — решай поскорее.
И ещё добавил, предупреждая: — Колебаться, когда нужно принимать решение — значит обречь себя на беду!
— Я понимаю, — кивнул Сун Мо, и в голове у него всплыл образ пятого дяди — Цзян Босюня, находящегося сейчас в Ляодуне.
Если бы он узнал, что смерть старшего брата, гуна Дина, возможно, была связана с императрицей и принцем Ляо, стал бы он и дальше питать надежды, что именно принц Ляо поможет восстановить справедливость и оправдать семью Цзян?
Он отпил глоток чая.
Доу Шишу промолчал.
Сун Мо ещё даже не достиг совершеннолетия, не прошёл церемонию взросления, и ожидать от него сейчас окончательного решения, когда на кону стоит жизнь, — это, пожалуй, чересчур.
Эта мысль промелькнула, и он вздохнул про себя.
Его два сына уже взрослее Сун Мо, а всё ещё бьются над эссе, заданными учителем, — где им тягаться с Сун Мо? И хотя в будущем их путь по службе и на экзаменах семья обязательно устроит, но вот в сложных ситуациях, быть может, им придётся рассчитывать на помощь именно Сун Мо.
С этой мыслью взгляд Доу Шишу на Сун Мо стал ещё более тёплым и благожелательным.
— Подумай об этом как следует, — голос Доу Шишу стал заметно мягче, чем прежде. — Если совсем прижмёт, можешь притвориться встревоженным, ссылаясь на недомогание, и подать прошение об отставке. В конце концов, ты ведь не единственный, кто боится императрицы. — Последнюю фразу он произнёс с лёгкой иронией.
А не слишком ли это по-дружески?
Сун Мо почувствовал себя неловко, улыбнулся в ответ, извинился и встал, чтобы откланяться.
Доу Шишу проводил его до самых ворот, прежде чем вернуться обратно в кабинет.
В это время пятая госпожа, всё это время прислушивавшаяся к звукам из кабинета, вошла с подносом чая.
— Господин, — с явным беспокойством спросила она, — в гунской усадьбе что-то случилось?
— Ничего особенного, — уклончиво ответил Доу Шишу. Дело слишком серьёзное, и даже с женой он предпочёл не делиться подробностями. — Его обвинили в злоупотреблениях, вот он и пришёл за советом.
Пятая госпожа облегчённо вздохнула.
Вдруг Доу Шишу вспомнил о невестке Го:
— Помнится, она часто брала Цзин`эр в гунскую усадьбу. В последнее время бывала там?
Муж никогда не бросал слов на ветер.
Пятая госпожа тут же посерьёзнела:
— В последние недели все были заняты новогодними хлопотами, — сказала она. — невестка Го уже два месяца не заходила в гунскую усадьбу.
Доу Шишу кивнул:
— Скажи ей, пусть при случае почаще навещает Шоу Гу. Всё-таки родственные связи — чем чаще встречаетесь, тем крепче становятся.
Это был прямой намёк на то, что невестке Го следует сблизиться с Доу Чжао.
Пятая госпожа удивилась, но не стала задавать лишних вопросов — она всегда верила в рассудительность супруга, и потому улыбнулась, и тихо ответила:
— Хорошо.
А когда Сун Мо вернулся домой, Доу Чжао и Юань-ге`эр уже умылись и переоделись. Доу Чжао сидела на кане и играла с сынишкой, который был одет всего лишь в тёплую ватную курточку и весело перекатывался по постели.
Глуповатая серьёзность и беззаботная улыбка сына словно разогнали с души Сун Мо всю зимнюю стужу.
Он наклонился, поцеловал малыша в щёку, затем снял с себя ещё холодную от инея одежду, умылся, отряхнул дорожную пыль и, усевшись рядом с Доу Чжао, начал вместе с ней учить Юань-ге`эра перекатываться.
Чэнь Цюйшуй уже успел доложить Доу Чжао, как всё произошло, поэтому, когда она услышала, что он побывал в переулке Грушевого дерева, то с лёгкой улыбкой поинтересовалась:
— Поездка прошла гладко?
— Очень даже, — кивнул Сун Мо. — Пятый господин Доу ведь не зря гэлао — старший министр, его взгляд куда глубже и шире, чем у всех прочих советников.
Он не стал от неё ничего скрывать и поведал обо всём, что происходило.
— Так это… дело рук императрицы? — прошептала Доу Чжао, в голове у неё поднялась целая буря.
Когда ходишь по миру — всё зиждется на «лице», на репутации.
Из-за того, что натворил Ши Чуань, Сун Мо теперь окончательно потерял возможность примкнуть к принцу Ляо. А теперь, обидев ещё и императрицу… оставаться в стороне уже просто невозможно.
Значит ли это, что теперь им остаётся лишь встать на сторону наследного принца?
Но в прошлой жизни ведь победу одержал принц Ляо!
Доу Чжао нервно теребила пальцами подол рукава, мысли вихрем носились в голове. Наследный принц с младенчества был окружён почестями — вокруг него всегда вился целый сонм людей, желающих служить. Даже если сейчас Сун Мо решит перейти на его сторону, вряд ли он сумеет пробиться в число доверенных.
А значит… опасность теперь только возрастает.
«А что же нам теперь делать?..» — с этой тревожной мыслью Доу Чжао вновь и вновь возвращалась к одному: как выбраться из этого клубка, не приняв ни одну сторону? Но стоило задуматься глубже, как становилось ясно — оставаться в стороне уже невозможно.
Они с Сун Мо оба хотели сохранить нейтралитет, но теперь, когда замешаны и принц Ляо, и императрица, а путь к наследному принцу ещё вовсе не проложен, мрачное беспокойство уже поселилось в душе обоих. В ту ночь Сун Мо крепко обнял Доу Чжао, но так и не сомкнул глаз.
Раз теперь появилась зацепка, нужно идти по следу, распутывая клубок от последствий к причинам. Это давало надежду.
Сун Мо велел Ду Вэю отправиться по следам, описанным в рассуждениях Доу Шишу — искать подтверждение догадкам.
А тем временем Чэнь Цзя пришёл за Цзян Янь, чтобы отвезти жену домой.
Цзян Янь, румяная и смущённая, с трудом справлялась с ворохом коробок и свёртков, что собрала ей Доу Чжао для поездки в переулок Юйцяо. Заметив, что у Чэнь Цзя на лице застыла мрачноватая серьёзность, она обеспокоенно спросила:
— Братик дал тебе почувствовать своё недовольство?
Она, как никто, чувствовала, что Сун Мо по-прежнему не жалует Чэнь Цзя.
— Нет, — Чэнь Цзя с улыбкой потрепал её по голове, голос его звучал мягко. — Просто в ямэне кое-какие дела… Думаю, как их лучше решить.
В таких делах она ничем помочь не могла.
Цзян Янь тихо кивнула, буркнув: «Поняла», — и с привычной ласковостью помогла мужу переодеться и умыться.
А в уголках глаз Чэнь Цзя уже расцветала тёплая улыбка, расползаясь до самых губ.
