Чёрт бы тебя побрал! — ругнулся Ван Юань про себя.
Неужели ты и вправду возомнил себя сыном дракона, наследным принцем, и надеешься, что ради тебя император рассорится с императрицей?!
…Стоп.
Ван Юань мысленно остановился и как вихрь прокрутил в голове всё, что только что услышал.
Сун Яньтан что, всерьёз намекает, что это императрица тайком ударила по нему?
Ведь если бы император действительно решил убрать Сун Мо, разве нужно было бы прибегать к таким обходным путям? Императору достаточно одного приказа — и всё.
Разве между монархом и подданным возможно иное соотношение, кроме повиновения?
Если это императрица действует за его спиной — зачем она делает всё так скрытно?
А главное — неужели Сун Яньтан не боится говорить такое мне? Зачем он вообще мне это рассказывает?
Он предупреждает? Или проверяет мою реакцию?
И какова тут роль принца Ляо?..
Он сам сказал, что Ши Чуань — в близких отношениях с принцем Ляо… Это просто вскользь сказано или он на что-то намекает?..
Мысль, как молния, сверкнула у него в голове.
Ван Юань резко побледнел.
Вспомнив, как в тот день император долго разглядывал данную принцем Ляо складную челобитную, а потом, глубоко вздохнув, направился к наследному принцу, Ван Юань почувствовал, как холодный пот мелкими каплями проступает у него на лбу.
А Сун Мо уже стоял, как ни в чём не бывало, улыбаясь: — Сегодня потревожил уважаемого господина Вана. Ши Чуань в последнее время всё подсовывает моему зятю камни на дорогу. Я подумал, что, если мы в конце концов с ним сцепимся, не хотелось бы поставить вас в неловкое положение — вот и решил заранее предупредить. — Он засмеялся, голос у него был лёгкий и игривый, — если уж дело дойдёт до разбора на глазах у императора, тогда, господин Ван, вы уж замолвите за меня словечко, а?
«Сцепимся…» У Ван Юаня лицо стало почти чёрным.
Дом гуна Ина на поверхности сохраняет видимость спокойствия, но от его глаз, как надзирающего за стражей Цзинъи, не укрыться истине.
Какое там «нападение грабителей»? Те телохранители были убиты вовсе не врасплох — а хладнокровно, тщательно, с выверенной расправой.
И не просто убиты — трупы были аккуратно выложены в центре двора, словно для демонстрации, будто ожидали возвращения хозяина.
Это сделал обычный человек?..
Чёрт побери!
Глядя на спокойное лицо Сун Мо, Ван Юань почувствовал, как по его спине снова пробежал холодок.
Он-то уже начал забывать, кто на самом деле этот человек под маской джентльменской сдержанности.
Как же он ненавидел себя за то, что тогда совершенно ничего не понял. Когда император расспрашивал, он дал себя провести, а когда узнал правду — не посмел открыто рассказать о ней. Просто молча смотрел, как Сун Мо за считанные дни свалил одного вэньгуань чиновника гражданской администрации третьего ранга и одного угуань военного чина того же уровня.
Вспоминая всё это, Ван Юань чувствовал нарастающее беспокойство.
Сун Мо никогда не действует наобум. Он продумывает каждый шаг.
Раз он так поступил — значит, у него есть план. Но что он собирается делать?
Ночь прошла в тревоге и бессоннице.
Когда Ван Юань вернулся во дворец, под глазами у него лежали тёмные круги.
Император, завидев его, с улыбкой поддел: — Что ты делал вчера? Не иначе, как прятал красавицу в золотом тереме?
Ван Гэ, прислуживавший при утреннем умывании, не смог сдержать свой смех и первым рассмеялся.
Ван Юань тут же опустился на колени, лицо у него расплылось в подобострастной улыбке: — Ваше Величество, разве вы не знаете, что я за человек? Даже если бы я осмелился подумать об этом — у меня бы духу не хватило на такое!
— Вставай уж! — Император, не переставая смеяться, легонько пнул его ногой. — Сегодня пусть в кабинете служит Ван Гэ, а ты иди и выспись как следует.
С этими словами он, не оборачиваясь, быстро вышел из бокового зала.
Ван Гэ и остальные поспешно последовали за императором, а во всём просторном боковом зале остался один-единственный человек — Ван Юань.
Он медленно поднялся с колен, встал на красную мраморную террасу перед залом и, не двигаясь, смотрел в спину уходящего монарха, погружённый в раздумья.
Из-за угла с подозрительным видом выглядывал молодой евнух.
Ван Юань нахмурился.
Тут же один из приближённых велел поймать мальца и притащить к ногам Ван Юаня.
Тот прищурился, вгляделся — и лицо его потемнело: этот малец служил в покоях императрицы.
Он мягко спросил: — Что ты здесь делаешь? Хорошо ещё, что государь не заметил, а то не миновать бы тебе десятка палочных ударов!
Молодой евнух тут же затрясся и начал умолять о пощаде.
— Ты зачем сюда пришёл? — спросил Ван Юань, прищурившись.
— Н-ну… я просто мимо шёл, — пробормотал тот, пятясь и не зная, куда деть глаза.
— Вот как… — тихо протянул Ван Юань и махнул рукой, разрешая отпустить его.
Малец будто крылья обрёл — сорвался с места и пулей вылетел из ворот, исчезая в сторону внешнего дворца.
Лицо Ван Юаня тут же потемнело. Он повернулся к своему телохранителю и велел: — Проследи, куда он пойдёт и с кем встретится.
Спустя короткое время тот вернулся с докладом: — Он пришёл по поручению императрицы. Её Величество велела найти младшего надсмотрщика Вана.
Услышав, что под «младшим надсмотрщиком Ванем» имелся в виду именно Ван Гэ, лицо Ван Юаня потемнело ещё сильнее.
Как же он мог забыть! В этом дворце Цяньцин всё ещё служит Ван Гэ!
Ван Юань, заложив руки за спину, медленно направился в пристройку за дворцом Цяньцин, где обычно отдыхали придворные.
Тем временем, в доме Сун:
Доу Чжао с сомнением в голосе спросила:
— Ты думаешь, Ван Юань действительно скажет тебе правду?
Сунь Мо спокойно ответил:
— Он человек крайне подозрительный. Даже если он ничего не скажет, в его сердце уже посеяно зерно сомнения.
Он сделал паузу и добавил:
— Он столько лет служит при дворе, прекрасно знает о здоровье императора. Если император и впрямь скоро отправится в последний путь, Ван Юаню придётся решать, с кем идти дальше. Я просто предоставил ему повод задуматься.
В прошлой жизни Ван Юань остался при вдовствующей императрице Вань.
Это тоже многое говорит: он был далеко не тем, кто следует букве закона. Если бы хотел, мог бы вообще не вмешиваться и после смерти императора спокойно удалиться охранять его гробницу.
Чжао Лянби вернулся из Хугуана.
Он не мог скрыть радости в голосе:
— В Хугуане теперь выращивают чжаньчэнский рис — два урожая в год. Этот край уже превзошёл Южную Реку и стал настоящей житницей. Дядюшка помог выкупить девять поместий — в самом большом шесть тысяч му, в самом маленьком — две тысячи. Теперь только с наших собственных земель хватит риса на продажу в наши же лавки, и не придётся больше возить его из Цзянси и других провинций.
Он также сообщил Доу Чжао, что у Чжао Чжанжу родился здоровый крепкий мальчик весом восемь цзиней (примерно 4 кг).
Для Доу Чжао эти вещи казались незначительными по сравнению с её большим имуществом. Однако известие о рождении ребёнка вызвало у неё искреннюю радость.
Она велела Чжао Лянби:
— На Новый год ты дома так и не появился, Сусин всё переживала. Ступай, отдохни как следует, о делах поговорим через пару дней. — И, усмехнувшись, добавила: — Вот погляди, моя кузина уже стала мамой, а вы с Сусин всё никак…
Чжао Лянби смутился, покраснел и поспешно откланялся.
