Поскольку сутра Фа хуа наставляла на добродетель, император, разумеется, с радостью согласился.
Остальные принцы, уловив момент, тоже принялись шутить и заигрывать, желая повеселить императора, а заодно и оживить атмосферу.
На какое-то время весь зал наполнился весёлым гомоном.
В этот момент императрица, окружённая приближенными евнухами, чиновницами и дворцовыми служанками, вышла из западного крыла зала.
Все присутствующие поспешно склонились в приветствии:
— Приветствуем императрицу!
Императрица рассмеялась и, окидывая взглядом весёлую толпу, сказала:
— Я лишь на минутку, не мешаю, вы продолжайте!
В зале раздался общий смех — все прекрасно понимали, что императрица прибыла не без повода.
Тут же нашлись те, кто поспешил подойти поближе к императору, чтобы повеселить его ещё больше.
Императрица, пробегаясь взглядом по присутствующим, с улыбкой кивнула в сторону Сун Ичуня.
Тот поспешно вышел вперёд и с почтением поклонился.
Императрица, не сбавляя улыбки, произнесла:
— Я видела Яньтана, а вот Тяньэня почему-то не видно?
Сун Ичунь тут же бросил взгляд на Сун Ханя, который скучал у стены, явно не зная, куда себя деть. Сун Ичунь многозначительно подмигнул.
Сун Хань тотчас подбежал, опустился на колени и низко поклонился императрице.
Императрица милостиво приняла его поклон.
Когда Сун Хань поднялся на ноги, императрица с ласковой улыбкой окинула его взглядом с головы до пят, потом повернулась к Сун Ичуню и, всё ещё улыбаясь, сказала:
— Хороший ребёнок, аккуратный, статный.
Затем её взгляд слегка потускнел, и она с лёгким вздохом добавила:
— С тех пор как госпожа Цзян ушла, и водить их во дворец стало некому. Говорят, девица за восемнадцать лет меняется до неузнаваемости, но разве мужчины не так же? Если бы ты не подвёл его, я бы его и не узнала.
Она ненавязчиво поинтересовалась:
— Где он сейчас служит?
Сун Ичунь, уловив намёк, состроил горестную мину и ответил:
— Всё ещё без должности, пребывает в праздности дома.
Затем быстро добавил:
— Благодаря великой милости госпожи императрицы-матери, в прошлом году удалось устроить ему хорошую свадьбу. В этом году я выделил ему двор и позволил жить отдельно, но подходящего места службы всё не найдётся. Вот так и болтается без дела — разве это не беда?
Императрица рассмеялась:
— А ты сам как думаешь — на какую должность его лучше определить?
Сун Ичунь поспешно подхватил:
— Лучше всего, конечно, было бы в стражу Цзиньву или в Цинъи, но старший сын уже в страже Цзиньву и одновременно курирует военную управу пяти городов Учэн , так что приходится искать варианты попроще — подождать места в Цишоу-вэй, лагере Шэньшу или армии Уцзюнь. Он парень покладистый, не крикливый, я боюсь, что если отправить далеко, его там обидят…
Сун Хань, услышав это, сделал смущённое выражение лица, как и полагалось в таких случаях.
Императрица с одобрением кивнула и, с улыбкой, сказала:
— Госпожа Цзян была мне словно сестра, её дети, естественно, как мои племянники. Я обязательно присмотрю что-нибудь подходящее для него.
Сун Ичунь и Сун Хань были вне себя от радости, благодарили без конца.
Спустя несколько дней по распоряжению императрицы Сун Ханю действительно устроили должность цзунци в страже Цинъи — начальника звена в структуре Тайной стражи.
Сун Ичунь и Сун Хань ликовали, не зная, как выразить благодарность. Начали шить парадную форму, подносить дары начальству, посещать старых знакомых… Сун Ичунь лично водил сына повсюду, помогая налаживать связи.
Когда Чэнь Цзя узнал, что Сун Хань поступил в стражу Цинъи, он пришёл к Сун Мо с вопросом:
— Мне пригласить его к себе в гости?
Скорее всего, Сун Хань ещё не знал, что Чэнь Цзя — один из осведомлённых.
Сун Мо счёл это хорошей идеей, улыбнулся:
— Если он сам согласится прийти к тебе — это будет лучше всего.
Чэнь Цзя всё понял без лишних слов. Уже на второй день после того, как Сун Хань начал службу, он нанёс ему визит, не только преподнёс дорогие подарки, но и с исключительной любезностью пригласил его в гости.
Сун Хань знал, что Чэнь Цзя — человек Сун Мо, и не удержался от язвительной ухмылки:
— Что вы, не смею принимать таких почестей! Вы ведь — зять поместья гуна Ин, сам тунчжи стражи Цинъи!
Чэнь Цзя заискивающе улыбнулся:
— Связь по родству — хоть и существует, но дальняя, а вы — настоящий второй молодой господин из гунского рода, да ещё и лично рекомендованный императрицей! Вы меня перехваливаете!
Вот он каков, избранный Сун Мо, муж для Цзян Янь! — с насмешкой подумал Сун Хань.
Человек, для которого вся суть — в выгоде, куда ветер — туда и поклон!
Выбор Сун Мо… Тоже мне, проницательный человек!
Настроение у Сун Ханя заметно поднялось.
Вот она — сила поддержки императрицы!
Он с удовольствием представил, каким было бы выражение лица Сун Мо, увидь он, как человек из его круга пресмыкается перед ним.
Одна эта мысль возбуждала его.
— Хорошо! — с великодушным видом сказал он. — Назначай день — я обязательно приду!
— Зачем тянуть? Чем раньше — тем лучше. Как насчёт завтра? — Чэнь Цзя выглядел так, будто ему не терпится.
Сун Хань кивнул, принимая приглашение.
На следующий день Чэнь Цзя устроил настоящий пир: пригласил сытно поесть, позвал актёров, чтобы развлекали пением и представлениями, привёл куртизанок — для веселья и застольных игр, а также позвал несколько коллег из стражи Цинъи, известных своей ловкостью в лести и угождении начальству.
Отборное вино, красивые женщины, льстивые речи, звучащие одна за другой, — Сун Хань почувствовал, что вот она, настоящая жизнь достойного человека.
Незаметно для себя он выпил больше, чем стоило бы, и, разомлев, проговорил с пьяным смешком:
— А где моя кузина Янь`эр? Зять в гости пришёл, а она даже не вышла подлить вина?
Коллеги Чэнь Цзя из стражи Цинъи переглянулись — молча, с неодобрением.
Звать законную супругу пить за одним столом с куртизанками и актёрами? Да что это вообще за нравы?
Чэнь Цзя же вёл себя так, будто ничего странного не произошло, с беззаботной улыбкой ответил:
— Вы не знаете, господин второй — моя жена почти всё время живёт в сельском поместье, что был ей передан в качестве приданого от наследного сына гуна. Там за ней ухаживают тётушки и служанки, которых она привела с собой из гунского дома. Но если хотите — я велю слугам немедленно её доставить.
Сун Хань протрезвел наполовину, натянуто усмехнулся:
— Не стоит утруждаться, в другой раз как-нибудь.
Чэнь Цзя будто ничего не заметил, просто понимающе кивнул и вновь наполнил его чашу до краёв.
Товарищи по службе, приглашённые для компании Сун Ханя, наконец опомнились и один за другим начали поднимать кубки, наперебой осыпая его лестью и тостами.
В этот момент под ногами у Чэнь Цзя с глухим треском раскололась каменная плитка — разлетелась на несколько осколков, будто что-то подспудное дало трещину. Но Сун Хань, погружённый в алкогольный туман, ничего не заметил. Он был пьян до беспамятства и, прижимая к груди подаренную Чэнь Цзя серебряную банкноту на тысячу лянов, довольный и вальяжный, отправился обратно в своё жилище в переулке Сытяо.
Мягкая и кроткая Мяо Аньсу уже поджидала его, принесла тёплую воду и начала заботливо помогать ему умыться. Но Сун Хань, охмелев до крайности, неожиданно схватил её за руку и, смеясь, приказал ей позвать Лю Хун — чтобы обе вместе «служили» ему этой ночью.
Мяо Аньсу вся задрожала от унижения и обиды. Слёзы заструились по её щекам. Не выдержав, она, сдерживая рыдания, выбежала в восточное крыло дома и больше той ночью не вернулась в главные покои.
А Сун Хань же, ведомый хмельной распущенностью, всю ночь предавался бесстыдным утехам в спальне, таскаясь с Лю Хун и Цзи Хун, словно напрочь забыл, что некогда был сыном из уважаемой семьи.
Кровь не водица
Эээх ну какие же Сун Ичунь и Сун Хань мерзкие мужчины 😞