Доу Чжао чувствовала, будто тёплый, тяжёлый воздух застрял в груди и никак не выходил наружу, отчего ей было особенно неуютно. Но чтобы не заставлять Сун Мо волноваться, она улыбнулась и покачала головой:
— Немного отдохну — и всё пройдёт.
Сама же вся словно растаяла в его объятиях, тихо прильнув к нему.
Сун Мо осторожно обнял её, лёгким прикосновением поцеловал в лоб и тихо, почти шёпотом, стал утешать:
— Не бойся, лекарь уже в пути. А если он не сможет определить, в чём дело — отвезу тебя домой и позову лекаря из Тайюаня.
Он говорил нежно, как с ребёнком, будто бы пытаясь словом прогнать любую тревогу.
Доу Чжао не могла пошевелиться — вся сила будто покинула её тело, и ей оставалось лишь покорно позволить Сун Мо заботиться о себе.
Доу Дэчан густо покраснел. Он незаметно потянул У Шаня за рукав, намекая, что им стоит выйти.
У Шань, с выражением сложных чувств на лице, бросил на Доу Чжао последний взгляд и только после этого молча развернулся, последовав за Доу Дэчаном за дверь.
Когда за ними колыхнулась и опустилась занавесь, в глазах Сун Мо на миг мелькнул холодный отблеск. Но стоило ему опустить взгляд на Доу Чжао, как в его глазах снова вспыхнула тёплая, безмерная нежность.
Тем временем Гаошэн вприпрыжку привёл лекаря.
Увидев, как встревоженно стоят Доу Дэчан и У Шань под навесом, лекарь поспешил поклониться, а затем кивнул служанке, чтобы та проводила его в комнату.
Прошло совсем немного времени, как лекарь с сияющим лицом вышел обратно и, остановившись у навеса, с улыбкой поклонился троим:
— Поздравляю! У благородной госпожи — радостный пульс. Это беременность!
Доу Дэчан растерянно замер, потом вдруг как будто очнулся и воскликнул с ликованием:
— Наградить! Немедленно наградить!
Гаошэн тоже светился от радости, передал лекарю толстый красный конверт и с воодушевлением поспешил сообщить добрую весть Доу Шиюну.
Обморок Доу Чжао не на шутку перепугал Юань-ге`эра. Доу Шиюн, чтобы успокоить внука, унёс его в небольшую библиотеку, открыл свои сундуки с редкими вещицами и стал развлекать мальчика игрушками из своей коллекции.
Услышав, что у Доу Чжао обнаружился «радостный пульс», он с досады топнул ногой:
— Такая взрослая уже, а совсем не бережётся! А если бы случилось что-то серьёзное, что тогда?!
Он тут же распорядился:
— Гаошэн, быстро открой кладовую. Насколько я помню, у нас там ещё с десяток цзиней кровяных ласточкиных гнёзд. Всё достань — надо подкрепить здоровье Шоу Гу!
Гаошэн, весело смеясь, поспешно удалился выполнять приказ.
Сам Доу Шиюн, сияя от радости, взял Юань-ге`эра на руки и направился в покои для отдыха.
Все родственники в доме уже узнали новость и один за другим приходили поздравлять Сун Мо и Доу Чжао.
Юань-ге`эр не до конца понимал, что произошло, но, увидев, что мать выглядит невредимой, сразу потянулся к ней с капризом:
— Мамочка, на ручки!
Сун Мо подхватил сына на руки и с улыбкой сказал:
— У мамы плохое самочувствие, а папа разве не может тебя обнять?
Картина, как мать падает в обморок, всё ещё стояла перед глазами Юань-ге`эра. Он с тревогой посмотрел на Доу Чжао, затем на Сун Мо — на лице застыл выражение, будто он никак не может выбрать между рыбой и медвежьей лапой — и то, и другое хочется. Это вызвало весёлый смех у госпожи Цзи и остальных женщин.
Доу Чжао тоже рассмеялась, находя сына невероятно забавным. Она протянула руки:
— Со мной всё в порядке. Пусть Юань-ге`эр останется рядом со мной.
Но Сун Мо настоял на своём — он всё же унес сына, оставив покои для отдыха женщинам, а сам с ребёнком ушёл в библиотеку.
Там царила иная, весёлая атмосфера.
Доу Шишу предложил перебраться в малый павильон для продолжения застолья, и Доу Шиюн горячо поддержал эту идею.
Гости переместились в павильон, снова было накрыто три стола, весело звенели кубки, разговоры не умолкали.
Сун Мо выбрал удобный момент, чокнулся с Доу Цицзюнем и, будто невзначай, кивнул в сторону У Шаня:
— Слушай, а у вас какие сейчас отношения с его семьёй? Мне бы знать, как к нему относиться.
Доу Цицзюнь в тот вечер немного перебрал, лицо у него раскраснелось, и он, слегка заплетающимся языком, ответил:
— Мы со старших времён поддерживали связь, с детства учились в одном семействе. У Шань — человек неплохой, просто старшие в его роду слишком уж упрямы и старомодны. Так что за последние годы мы и отдалились.
Сун Мо прищурился, и, вернувшись домой, тут же велел Чэнь Хэ выведать, чем У Шань занимался в Чжэньдине.
Хотя это дело давно прошло, и о нём не было слышно, внимательный наблюдатель заметил, что семья У не захотела видеть Доу Чжао в качестве невестки именно из-за её сильного характера!
Это возмутило Сун Мо. Но, оказавшись рядом с Доу Чжао, он только мягко проговорил:
— Слышал, У Шань женился на своей двоюродной сестре. У них вроде бы хорошие отношения. Недавно у них родился крепкий мальчишка — на днях будет церемония ста дней. Как думаешь, стоит нам передать подарок?
Доу Чжао не горела желанием поддерживать какие-либо отношения с семьёй У. Точнее говоря, она не хотела иметь дело с госпожой Би.
Она немного подумала и с лёгкой улыбкой сказала:
— Думаю, не стоит. Хватит, что Двенадцатый брат пошлёт подарок. Семья У — это старые знакомые рода Доу, но ведь не рода Сун.
На лице у неё не дрогнул ни один мускул.
Сун Мо наконец успокоился и решил, что лучше всего будет присоединиться к поздравлению, которое собирался отправить Доу Дэчан в честь рождения сына У Шаня. Что же касается самого У Шаня — в эти дни Доу Чжао берегла беременность, ей не следовало лишний раз выходить. А когда она всё-таки будет навещать родительский дом, он просто станет сопровождать её — и этого будет вполне достаточно.
Подумав об этом, Сун Мо почувствовал прилив бодрости и с увлечением принялся за каллиграфию в своём кабинете.
Но не успел он написать иероглиф-другой, как пришёл слуга с новостью: Цзи Юн пожаловал с визитом к Доу Чжао.
Сун Мо нахмурился:
— Он зачем пришёл?
Ву И пересохшими губами тихо ответил:
— Неизвестно… Как только вошёл, тут же велел всем служанкам, прислуживающим госпоже, выйти. Сказал, что у него есть важное дело, которое он должен обсудить с госпожой лично…
Сун Мо всегда уважал Доу Чжао, а у неё и впрямь была особая харизма. В их доме слуги одинаково почитали обоих — и господина, и госпожу. Так же, как не смели подслушивать разговоры Сун Мо, так же и не смели вмешиваться в дела Доу Чжао.
Сун Мо невольно досадовал про себя: Этот Цзи Юн — когда он приходил и не говорил, что дело срочное? Только вот срочности в его делах он так ни разу и не разглядел.
Он спокойно дописал страницу, отложил кисть, вымыл руки, переоделся — и направился в покои.
Как и говорил Ву И, во дворе у главной комнаты служанки и тётушки стояли молча, словно застыв. Полог у входа был аккуратно опущен, в воздухе стояла густая тишина.
Не удивительно, что снова беременна, Сун Мо очень старался 😏