Цзян Личжу была одновременно удивлена и обрадована:
— Сестра, только не берите в голову! У нас в семье мужчины всегда воевали — бывало, ещё не доев обед, как уже хватались за оружие и скакали навстречу указу. Кто потом возвращался в столицу, а кто оставался на поле боя — об этом не принято ни спрашивать, ни говорить. Мы, женщины Цзян, давно к этому привыкли.
Слова были сказаны с оттенком преувеличения, но далеко не безосновательно.
Доу Чжао с облегчением вздохнула и с улыбкой повела Личжу к Цзян Босюню.
Цзян Босюнь был очень рад видеть племянницу, даже немного подшутил над ней, и только потом они принялись делиться новостями и рассказывать, что произошло за время разлуки.
Доу Чжао велела своей личной служанке Жожу подать чай и прислуживать.
Они проговорили до самого обеда, и Личжу осталась поесть вместе с Цзян Босюнем, только после этого ушла.
На следующий день она прислала целый свёрток одежды, обуви, носков и других необходимых в быту вещей и вместе с супругом У Цзыцзе пришла навестить Цзян Босюня.
В доме сразу стало шумно и оживлённо.
Доу Чжао, заметив всё это, немного встревожилась и осторожно спросила Сун Мо:
— Не будет ли от этого лишних неприятностей?
Император принял решение надолго переехать в загородный дворец в Сиюане, и наследный принц загорелся идеей небольшой реставрации этой резиденции. Однако возникла проблема: за последние годы императрица тайно переправила значительную часть имущества из личного фонда государя принцу Ляо, и в казне практически не осталось средств. Чтобы найти выход из этой ситуации, было решено провести финансирование через Министерство финансов Хубу.
А у Хубу и без того было всё на пределе: сначала расходы на укрепление рек, затем — наводнение в Цзяннане. Денег катастрофически не хватало, и вдруг — ещё и ремонт императорского дворца. Наследный принц, не в силах больше этим заниматься, просто махнул рукой и передал всё Сун Мо.
Сун Мо пригласил в столицу бывшего шиланя заместителя министра Хубу, который вышел в отставку, чтобы провести проверку счетов.
Министерство финансов сразу запаниковало — и менее чем за полмесяца каким-то чудом изыскало необходимые средства. Но с тех пор все чиновники Хубу начали обходить Сун Мо стороной.
Обо всём этом Доу Чжао не знала.
Сун Мо, улыбаясь, успокоил её:
— Пятый дядя хочет воспользоваться случаем и съездить в Хаочжоу — навестить могилу бабушки. Проведёт там Праздник середины осени, а уже потом отправится в Ляодун. Так что если в доме сейчас и шумно, то это только на пару дней — ничего страшного.
Услышав про Праздник середины осени, Доу Чжао вдруг вспомнила о барышне Мяо и осторожно спросила:
— А Сун Хань когда уезжает? Может, как он уедет, стоит вернуть барышню Мяо обратно?
Сун Мо уже окончательно решил — Сун Хань поедет в Северо-Западный военный лагерь. Зная его, Доу Чжао понимала: без запасного плана он бы не действовал. Даже если Сун Хань сохранит жизнь, пути обратно в столицу для него больше не будет.
Дом в переулке Сытяо — тот самый, что подарил Сун Ичунь — был записан на Сун Ханя. А Мяо Аньсу, как его первая жена, имела полное право в нём жить в отсутствие мужа. Что же, теперь позволить Сун Ичуню отобрать обратно этот дом? Это было бы чересчур щедро по отношению к нему!
Сун Мо, усмехнувшись, сказал:
— Делай, как считаешь нужным.
Доу Чжао послала письмо Мяо Аньсу.
Получив весть, та удивлённо нахмурилась и спросила посыльную:
— С каких это пор второй господин согласился ехать в Северо-Западный лагерь?
Но старая служанка ничего не знала, а под строгим порядком, установленным Доу Чжао, и вовсе не посмела высказывать догадки. Лишь покачала головой и вежливо сказала, что не знает.
Мяо Аньсу не стала настаивать, только сказала, что ей нужно всё обдумать, и как определится — сама даст ответ госпоже Доу. Она щедро наградила посыльную ляном серебра и отпустила её, а сама осталась одна, села на большой диван у окна и всё прокручивала услышанное в голове, снова и снова.
Даже к вечерней трапезе она подошла с рассеянным выражением лица — явно всё ещё пребывала в раздумьях.
Цзи Хун не удержалась и обеспокоенно спросила:
— Что случилось, госпожа? Почему вы такая рассеянная?
Мяо Аньсу пересказала ей, в чём суть письма от Доу Чжао, и с замешательством проговорила:
— Как ты думаешь, что это значит? Неужели второй господин действительно никогда больше не вернётся?
Цзи Хун немного подумала и осторожно предположила:
— Раньше ведь второй господин тесно общался с принцем Ляо… Может, это как-то связано с ним? Кажется, господин наследник не очень жалует принца Ляо.
Они жили в отдельном дворе, и, как женщины, не особенно следили за внешними делами — что творилось во внешнем мире, их мало касалось и было им неведомо.
Но слова Цзи Хун сразу зажгли искру в сердце Мяо Ансу.
Неужели Сун Хань сделал что-то, чем вызвал гнев Сун Мо, и теперь тот сослал его в Северо-Запад, без шанса когда-либо вернуться?..
Она уже не находила себе места, металась по комнате до глубокой ночи, а на следующее утро, едва рассвело, велела запрячь повозку и отправилась в поместье гуна Ин.
Доу Чжао не стала ничего утаивать — открыто рассказала Мяо Аньсу обо всём, что произошло.
Та слушала, затаив дыхание, только хрипло втягивала воздух сквозь зубы, и лишь спустя долгое молчание выдохнула, ошеломлённая:
— Настоящая кара, которую сам на себя навлёк… жить с этим — невозможно!
Доу Чжао мягко сказала:
— В конце концов, тот дом — всё-таки ваша собственность. Хоть загородное поместье и удобно, но до города ему далеко. Раньше у вас просто не было выбора. А теперь, раз появилась возможность — лучше вернуться.
Услышав это, Мяо Ансу прикусила губу, затем внезапно встала и опустилась перед Доу Чжао на колени.
Та испугалась, поспешно велела Жожу помочь Мяо Аньсу подняться.
Но та упрямо не вставала, а со слезами в глазах заговорила:
— Сестра, у меня есть одна просьба!
— Что бы это ни было, встань сначала, потом поговорим, — сказала Доу Чжао, чувствуя, как в сердце зарождается тревожное предчувствие. Она отпустила всех служанок и осталась с Мяо Аньсу наедине.
— Я хочу обвинить Сун Ханя в прелюбодеянии с наложницей его отца! — глаза Мяо Аньсу вспыхнули, в них полыхнул огонь. — Я хочу, чтобы он потерял честь, чтобы его имя было опозорено! Я хочу, чтобы он сгинул в нищете и позоре!
Доу Чжао была ошарашена. Она-то подумала, что та пришла просить об официальном разводе. У неё даже дар речи отнялся.
— Такой донос невозможно доказать! — наконец, произнесла она. — Во-первых, у господина гуна не было наложниц, во-вторых, Ду Чжо и все, кто был при деле, давно исчезли. Без улик, без свидетелей — это только разозлит господина гуна и обернётся против тебя.
Но Мяо Аньсу вдруг усмехнулась, приподняв подбородок:
— Именно потому, что этих людей больше нет, я и могу выдвинуть это обвинение. — С этими словами она снова опустилась на колени перед Доу Чжао. — Сестра, прошу вас, на этот раз вы должны мне помочь. Лучше смерть, чем снова быть связанной с Сун Ханем хоть чем-то!
