Но при этом… Доу Чжао на протяжении всей беседы оставалась предельно спокойной, невозмутимой, уверенной. Явно непросто марионетка. Кто знает, может, это она и подтолкнула Сун Мо к этим шагам?
Эта мысль вдруг кольнула его тревогой.
Сун Мо хоть и жёсткий, но всё же сын, не посмеет довести отца до гибели. А вот Доу Чжао — посторонняя. К тому же Сун Мо души в ней не чает. Если она решит действовать исподтишка…
Сун Ичунь невольно приложил руку ко лбу и принялся ходить взад-вперёд по комнате.
Почему Доу Чжао так ненавидит Сун Ханя? Не только потому, что тот однажды серьёзно подставил её. Скорее всего, и потому, что он сам открыто благоволил Сун Ханю — Доу Чжао наверняка опасалась, что титул гуна он в итоге передаст не наследнику, а именно Сун Ханю.
А если у Сун Мо вдруг родится сын от наложницы? И этот сын окажется сообразительнее, живее, здоровее и больше будет по сердцу отцу… Доу Чжао разве станет это терпеть? Скорее всего, она и против Сун Мо начнёт действовать.
В своё время, когда Ли Тяонянь была беременна, ведь именно из-за того, что госпожа Цзянь боялась, будто сын от Ли Тяонянь может помешать Сун Мо, она и закрыла глаза на то, как отец расправился с наложницей.
Вспомнив это, Сун Ичунь вдруг почувствовал, как на сердце у него стало легко.
Хотя сейчас всё и кажется устойчивым, но Сун Мо ведь ещё даже не достиг совершеннолетия, а сам он, Сун Ичунь, ещё десятки лет может прожить. Кто знает, что будет дальше?
Он вдруг хмыкнул, даже несколько раз рассмеялся вслух. И неожиданно понял: а ведь, кажется, Сун Хань для него и не так уж важен.
…
А в павильоне Ичжи Доу Чжао как раз сидела у окна на большом кане, плела шнурки.
Время от времени она поднимала взгляд на Сун Мо, который сидел с Юань-ге`эром на коленях и учил того выписывать крупные иероглифы.
Сун Мо под её пристальным взглядом вскоре перестал писать, поднял голову и спросил:
— Что случилось?
Доу Чжао ответила:
— Ты не рановато начал учить Юань-ге`эра буквам?
— Да это так, понемногу, — с улыбкой отозвался Сун Мо. — Это тесть меня научил: говорит, дети из рода Доу с того момента, как начинают говорить, уже начинают и читать. А когда приходит пора настоящего учения, они уже опережают сверстников. Велел мне не зарываться в государственные дела, а уделять внимание и обучению сына.
Доу Чжао не удержалась от смеха.
Сун Мо мягко провёл ладонью по чёрным волосам Юань-ге`эра:
— Нашему Юань-ге`эру и не нужно сдавать на цзиньши, но всё равно — чем больше знаний, тем лучше.
С этим она, конечно, была согласна.
Но, подняв глаза, вдруг заметила: когда — неизвестно — Юань-ге`эр ухитрился схватить брусок туши и, подражая Сун Мо, принялся водить им по тушечнице, как будто растирал чернила.
Чернила разлетелись во все стороны, забрызгали только что написанный лист Сун Мо, а также испачкали и руки, и одежду.
— Юань-ге`эр! — вскрикнула Доу Чжао, быстро спустившись с кана, выхватила тушь из его ручек.
Мальчик поднял личико, с недоумением глядя на неё. В глазах мелькнул лёгкий испуг.
Доу Чжао тут же пожалела о своей резкости и поспешно смягчила голос:
— Этим играть нельзя, милый. Посмотри на свои ручки — все в туши.
Юань-ге`эр посмотрел на свои испачканные пальчики — и, словно это показалось ему ужасно забавным, радостно захохотал.
Сун Мо тоже рассмеялся, глядя на это, и стал успокаивать Доу Чжао:
— Ничего страшного. Он же ещё маленький. Подрастёт — всё поймёт.
С этими словами он поцеловал сына в макушку, нисколько не рассердившись. Затем позвал служанку — велел принести воды, чтобы вымыть ребёнку руки и переодеть его.
Но тут Юань-ге`эр, охваченный новым вдохновением, вдруг прижал ладошку к листу с сюаньчжи, оставив на нём отпечатки пальцев.
Затем, подумав, стремительно повернулся и шлёпнул мокрой рукой прямо по груди Сун Мо.
Он был в серо-синей шелковой рубашке из ханчжоуского шёлка. Отпечаток тут же расплылся на ткани, оставив крупное, чёткое пятно.
Доу Чжао замерла от неожиданности.
А Юань-ге`эр с сияющими глазками, весь гордый собой, глянул на Сун Мо и объявил:
— Это куриная лапка!
Взгляд Доу Чжао и Сун Мо одновременно остановился на этих крошечных пятнышках. Но сколько ни смотрели — никакого сходства между пятнами туши и куриными лапками они не находили.
Юань-ге`эр, вытянув мизинчик, снова ткнул им в грудь Сун Мо, добавив ещё несколько точек:
— Курица идёт!
Сун Мо посмотрел на цепочку пятнышек, словно уходящих вдаль, и вдруг воодушевлённо воскликнул:
— А ведь правда — будто курица прошлась и следы оставила!
Доу Чжао так и не увидела в этом никакого сходства, но посмеялась вместе с ними, а потом помогла обоим переодеться в чистое.
Юань-ге`эр был полон решимости продолжить писать, но Доу Чжао, взглянув на небо, заметила, что уже смеркается. Она попыталась убедить его:
— Завтра, когда будет солнышко, напишешь — при свете лучше видно.
Сун Мо тоже подхватил:
— Завтра папа пораньше вернётся.
Юань-ге`эр ещё немного поныл и поворковал в объятиях у Сун Мо, прежде чем, наконец, отправиться с кормилицей в детскую.
Сун Мо, устроившись поудобнее в кресле тайши-и, с ленивой улыбкой сказал:
— Ну, выкладывай. Что у тебя на уме?
— Я так уж явно себя выдала? — с неловкой улыбкой переспросила Доу Чжао.
Сун Мо рассмеялся:
— Каждый раз, когда хочешь сказать мне что-то серьёзное, у тебя сразу становится слишком важный вид.
— Вот как? — Доу Чжао удивлённо распахнула глаза.
Сун Мо, смеясь, притянул её к себе и усадил на колени:
— Ну-ка, выкладывай, что там у тебя. А не скажешь — я пойду спать.
Доу Чжао громко рассмеялась, и, весело болтая, рассказала всё от начала до конца: как к ней пришла Мяо Аньсу, как она обсуждала дело с господином Чэнем, как ходила к Сун Ичуню… ничего не утаила.
По мере её рассказа лицо Сун Мо становилось всё серьёзнее. Когда она закончила, его лицо было холодно-суровым, словно отлитым из льда.
В груди у Доу Чжао вдруг сжалось. Она неуверенно спросила:
— Ты считаешь, я зашла слишком далеко?
Но даже если и так… она бы не отступила.
— Нет, — Сун Мо медленно покачал головой, в голосе — ледяная сдержанность. — Это ведь моё дело…
Он повернулся к ней, глядя прямо в глаза, взгляд твёрдый, неотвратимый:
— Шоу Гу, если в будущем снова случится нечто подобное, дай мне самому с этим разобраться. Не стоит портить себе имя.
Но если он сам выступит — пострадает его собственная репутация.
Почему-то в этот момент у Доу Чжао вдруг защипало глаза, и они мгновенно наполнились слезами.
