Тут же дверь с грохотом захлопнуло ветром, и послышался дробный стук первых капель. Через мгновение ливень с бурей обрушился на базу. Циньвэй поспешно закрывала окна, когда вдруг завыла сирена тревоги. Она обернулась и увидела побелевшее лицо Шуюань.
— Плохо дело, — прошептала та. — Самолёты угодили в шторм, они не смогут сесть.
Её сердце внезапно сжалось, и она тихо сказала:
— Интересно, какой отряд сегодня в воздухе?
Цзяи ответила сразу:
— По выражению Шуюань всё ясно. Конечно же, четвёртый.
У Чжэн Шуюань возлюбленный служил именно там. Услышав разговор, она проснулась и Юй Аньли, сонно пробормотав:
— Не тревожьтесь, в четвёртом отряде есть 5579, так что командный пункт, даже если придётся рискнуть жизнью, всё равно посадит их благополучно.
Сердце Е Циньвэй дрогнуло. Странное щемящее чувство стало вдруг невыносимо явственным. Чжэн Шуюань тревожно вздохнула:
— В такую погоду даже командный пункт может быть бессилен.
Е Циньвэй снова легла, но сомкнуть глаз уже не могла. В её голове звучали его слова, клятва, брошенная словно вызов судьбе: «Пусть я рухну с небес и разобьюсь в прах, если я не искренен». Тогда она лишь смутно почувствовала недоброе, а теперь это чувство превратилось в муку, не дававшую ей покоя.
«Не надо таких клятв, — думала она. — Даже если ты не любишь меня по-настоящему, пусть лучше ты солгал, но не сдержал этих слов. Лишь бы ты был жив и невредим». И вдруг, как удар, пришло осознание. Она тоже любит его. Любит его смех, чистый и открытый голос, те слова, что звучали у неё в памяти: «Е Циньвэй, я люблю тебя». Она закрыла глаза ладонью. «Но нет, это невозможно. Нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя. Его мир — не мой, я не смогу туда войти».
Чжэн Шуюань всё ещё время от времени приподнималась, прислушиваясь к шуму за окном. Только когда сквозь гул ветра донеслось далёкий шум двигателей, она облегчённо выдохнула и замерла. Е Циньвэй тоже ловила этот зыбкий звук, стараясь различить, как он становится всё ближе. Одна машина… две… три… четыре… Она пересчитывала про себя и наконец уловила, как Шуюань с долгим вздохом облегчения вернулась в постель. В ту же минуту и она сама выдохнула беззвучно. Весь отряд приземлился. Он вернулся. Он жив и цел.
После смены она пошла в столовую. Опять оказалась одна. Мысли её витали где-то далеко, и в этот миг высокий силуэт вдруг заслонил свет. Она подняла голову и действительно увидела его. Сердце её сжалось, дыхание ослабло, и она вздохнула, словно желая укрыться от него, но он смотрел печально и сказал:
— Прости. Я не сдержал обещания, но я не мог удержать ноги. Они сами привели меня к тебе.
Она молчала. Тогда он продолжил с горечью:
— Я поклялся забыть тебя, но я не могу. Циньвэй, почему так? Ты словно околдовала меня. Я не в силах отойти.
Она не захотела слушать дальше и вскочила:
— Я ухожу.
Он не двинулся и только тихо произнёс:
— Вчера ночью, когда мы попали в бурю, я подумал, что если небо против нас, пусть лучше я не вернусь. Только тогда я смог бы оставить тебя.
Его глаза вспыхнули, он шагнул ближе:
— Но я отзываю свои слова. Я не могу уйти. Не уйду, пока ты сама не выгонишь меня. Если только ты не скажешь, что ненавидишь меня… и даже тогда я всё равно останусь и буду добиваться тебя, пока не поверишь. Ни семья моя, ни людская молва, ничто не разлучит нас. Е Циньвэй, я люблю тебя. Дай мне шанс, я докажу, что это правда.
Слова застряли у неё в горле, язык словно онемел. За окном шумели пальмы, и этот звук казался ей громче стука сердца. Его взгляд пылал, как огонь, сметая все преграды, и доходил прямо до неё.
— Скажи только одно, — настаивал он. — Скажи, что ненавидишь меня. И я уйду. Нет, даже тогда я не уйду, всё равно останусь бороться, пока ты не полюбишь меня.
Она не выдержала. Её захлестнула волна, она едва слышно произнесла:
— Я тоже… люблю тебя. Но…
Он вскрикнул от счастья и схватил её за плечи, точно мальчишка, которому подарили весь мир:
— Не надо «но»! Нет в мире таких «но», что могли бы помешать моей любви. Никто и ничто не сможет нас разлучить.
Он говорил так уверенно, что у неё дрогнули колени. Она закрыла глаза: «Сердце его — как скала, моё — как мягкая трава. Камень не поколебать, но и трава, хрупкая на вид, тянется и не рвётся». Он не отступал, и потому она тоже готова была не отступать, даже если его мир — бездна, в которую придётся шагнуть.
