Сусу рассмеялась:
— Бояться свекрови ещё понимаю, а чего бояться золовки?
— Просто сердце стучит, — призналась Мулань. — Пожалуйста, за все наши годы дружбы…
В итоге Сусу уступила.
Утром Мулань пришла за ней. Лёгкий макияж, волосы лентой в бантик на плече в небрежном, но прелестном стиле.
— Какая ты красивая, — улыбнулась Сусу.
— А у тебя коса длиннее, чем казалась, — ответила подруга.
Опять западный ресторан. Четверо за столом, но разговор не клеился. Сюй Чансянь, сестра Сюя, была в безупречном костюме, с кольцом, что сияло, как звезда. Она вежливо называла Мулань «молодая госпожа Фан», но в этой вежливости чувствовалась холодность. Сусу, и без того неразговорчивая, ещё больше замолчала.
Сюй Чаннин, видя неловкость, спросил сестру:
— Что нового в Учи?
— Да что может… Разве что сегодня встретила Цзиньжуй, она напомнила про спор и про то, что ты должен ей ужин. Кстати, она едет на ипподром. Давай и мы.
Сестра предложила:
— Молодая госпожа Фан, молодая госпожа Жэнь, поехали с нами. Вместе веселее.
Мулань не захотела показаться мелочной и сразу согласилась.
Ипподром оказался частным, у горы и у озера, с дорогим привозным газоном, зелёным, словно ковёр, и багряными кронами клёнов и ясеней. За белым забором шумели золотыми веерами листьев гинкго. Красота захватила дух, и Сусу почувствовала, как в ней разливается тихая радость.
В раздевалке Сусу колебалась:
— Я, пожалуй, не буду переодеваться, всё равно ведь не умею ездить.
— Да это очень просто, — возразила Мулань, — и, поверь, ужасно весело. В прошлый раз я каталась и получила массу удовольствия. Ты же в первый раз, я попрошу, чтобы кто-нибудь вёл твою лошадь. После пары кругов сама поедешь.
Когда девушки вышли в конюшенный двор, две смирные лошади уже ждали. Сюй Чаннин с улыбкой пояснил:
— Я специально для молодых госпож выбрал самых покладистых.
— А где госпожа Сюй? — спросила Мулань.
Тот вскинул голову. Сусу прищурилась. В ярком свете солнца вдали мелькнула всадница, что-то тёмное и стройное уносилось галопом легко и стремительно.
Сусу никогда прежде не подходила к лошадям. Эти величественные животные внушали и трепет, и страх, но конюх оказался терпеливым:
— Госпожа, подходите к лошади слева, а не сзади. Она может лягнуть. — Он уверенно держал повод и, показывая, объяснял, как садиться.
Благодаря танцевальной выучке Сусу легко, почти невесомо, взлетела в седло. Конюх медленно повёл лошадь шагом, аккуратно поправляя её посадку и движения. После двух кругов Мулань с Чаннином уже исчезли. Очевидно, уединились для разговора. Солнце припекало, на лбу конюха выступили крупные капли пота. Сусу стало неловко:
— Отдохните немного, я сама проедусь.
Молодой парень рассмеялся:
— Только поосторожнее.
Он передал ей повод, отправившись к конюшне.
Сусу не боялась. Лошадь шла ровным шагом по дорожке, ветер шелестел листвой, а впереди сверкало озеро, будто посыпанное золотыми искрами. Конюшни остались далеко, всё вокруг притихло, слышалось лишь стрекотание насекомых в траве. Незаметно закралось беспокойство.
Вдруг послышался глухой перестук копыт. Всё громче, всё ближе. С холма мчался всадник. Сусу попыталась отъехать в сторону, но, запутавшись, дёрнула повод слишком резко. Лошадь попятилась, взвизгнула, и, почувствовав ещё одно грубое натяжение, сорвалась в галоп. Чистокровный голштинец, привыкший к мягкому обращению, теперь рвался вперёд без удержки. Сусу едва не вылетела из седла, но, наклонившись, удержалась. Лошадь мчалась прямо на всадника.
Тот действовал мгновенно. Он круто осадил коня, пропуская её мимо, и в тот же миг перехватил её повод. Лошадь снова рванулась, Сусу потеряла равновесие и тут же сильные руки подхватили её за талию. Волосы выскользнули из косы и, как чёрный водопад, рассыпались по ветру. Мир качнулся, и она увидела лишь его тёмные, как глубина озера, глаза с золотистыми искрами на солнце, устремлённые прямо на неё.
Всё вокруг стихло. Так близко к мужчине она ещё не была. От него исходил лёгкий запах табака и мятной воды, тепло его рук чувствовалось даже сквозь ткань. Ветер трепал мягкие пряди на его лбу.
— Кто вы? — спросил он.
Сусу, в смятении и страхе, лишь опустила голову, пряча лицо за падающими прядями.
Раздался стук копыт, с холма спустились двое-трое всадников в чёрном.
— Третий господин, что-то случилось? — крикнули они.
— Всё в порядке, — отозвался он, снова глянув на неё: — Вы не ушиблись?
