— Гляди, а то так и с гостями разговаривать начнёшь, — добавил он с лёгким раздражением.
Она попыталась улыбнуться:
— Мама в отъезде, гостей почти нет.
— Ладно, я пошёл. Не провожай, — бросил он.
Сусу сдерживала обиду, но, глядя, как он уходит, почувствовала, что холодные и горькие слёзы всё же катятся по щекам, как отвар горькой полыни.
Он уже почти вышел, но вдруг обернулся. Она в смятении склонила голову, однако он успел заметить её лицо и, вернувшись, спросил:
— Что случилось?
Она молча вытерла слёзы, но он перехватил её руку и мягко сказал:
— Глупышка… Вчера это была шутка. Они силой намазали помаду мне на воротник. Ты веришь мне?
Она подняла глаза на него. В его взгляде, несмотря на лёгкую улыбку, таилась прозрачная, безмятежная глубина, словно тихое и манящее осеннее море, в которое хотелось погружаться без остатка. Сусу невольно расслабилась и выдохнула, чувствуя спокойствие. Да, она должна была верить ему. И она верила.
Ночью прошёл сильный дождь, и к утру листья на деревьях заблестели густой, сочной зеленью, будто напитанные живой влагой. В воздухе ощущалась свежесть. Сусу заказала новое вечернее платье в одном из иностранных магазинов и теперь отправилась вместе с Вэйи на примерку. Там работали чрезвычайно скрупулёзно: трое или четверо продавцов с булавками тщательно подгоняли ткань и отмечали мелом места для правки.
— Редко когда старшая невестка соглашается надеть европейское платье, — с улыбкой заметила Вэйи. — А ведь в нём ты выглядишь особенно хорошо.
— Вечером будет бал в доме, — спокойно ответила Сусу. — Вот и заказала. Для повседневной носки удобнее обычные вещи.
Вэйи, как девочка, радовалась всякой новинке. Управляющий, пользуясь её интересом, вынес целую стопку альбомов с фасонами. Сусу же не любила, когда за её переодеванием наблюдают, поэтому ушла в примерочную одна.
Стены там были из тонких дощатых перегородок, обклеенных обоями нежного лотосового оттенка с облачным узором. Рисунок напоминал лёгкие вечерние перистые облака в лучах заката. Из-за тонкой перегородки доносился тихий шелест. В соседней кабинке тоже кто-то переодевался.
— Это платье стоит немало. Скажи честно, кто тебе оплатил покупку? — раздался нежный, но с оттенком насмешки женский голос.
— Что за вздор, — ответила другая. — Покупаю я сама, кто же ещё?
Сусу и не думала подслушивать чужой разговор, но с вечерним платьем было нелегко управиться. Едва она переоделась в ципао и стала застёгивать крошечные пуговки под мышкой, как тот же мягкий голос в соседней кабинке, уже с явным лукавством, сказал:
— Других можешь обманывать, но меня — нет. Говори прямо. Слыхала я, что вчера ты уходила вместе с третьим господином… и домой не вернулась. Это он заплатил за платье, верно?
Пальцы Сусу дрогнули, пуговка выскользнула. В груди всё перевернулось, ладони вспотели. Эти миниатюрные застёжки, украшенные вышивкой, никак не удавалось поймать.
— Ах ты лисичка, — в соседней кабинке прозвучал весёлый смешок. — У кого же это такой длинный язык, что уже сегодня всё разболтал?
Смех был лёгким и сладким, но Сусу почувствовала, как холод медленно расползается по телу, а во рту появляется горечь. Потом голоса стихли, перешли в едва различимый шёпот, и всё смолкло.
Она вышла, чувствуя, что ноги будто налились ватой. Вэйи, увидев её, воскликнула:
— Что с тобой, старшая невестка? Лицо побелело!
— Наверное, от жары, — тихо ответила Сусу.
Мимо из примерочной вышли две женщины. Сусу бросила как бы случайный взгляд: впереди шла высокая, яркая красавица, на лице которой ещё играла мягкая улыбка. Лицо показалось ей смутно знакомым.
— Это Юань Чэнъюй, — пояснила Вэйи, уловив направление её взгляда. — Пара её последних фильмов бьёт кассу.
Сусу заметила на губах актрисы тот самый пленительный, мерцающий абрикосовый оттенок, и сердце её сжалось от внезапной, жгучей боли. Юань Чэнъюй, ничего не подозревая, продолжала весело беседовать с подругой и рассматривать новую модель, которую подал продавец.
— Пойдём, — тихо сказала Сусу.
Вэйи, видя, как побледнело её лицо, решила, что та могла перегреться:
— В такую жару давай поедем в парк, там у озера прохладно, и мороженое подают.
Сусу кивнула рассеянно:
— Угу.
