В парке ресторанчик в западном стиле располагался прямо у Учи. От воды тянуло освежающим ветерком. Вэйи заказала мороженое, Сусу — чашку молочного чая.
— Дома всё хорошо, — сказала Вэйи, — только нет такой прохлады, как у озера. Вот почему мама каждый год уезжает в Фэнган на лето.
— У нас вокруг дома деревья, — ответила Сусу, стараясь держать ровный тон, — там тоже тихо и приятно.
После лёгкой закуски они вышли и двинулись по крытому коридору. С одной стороны — плотная тень от листвы, с другой — запахи и краски цветущих лотосов над водой. Постепенно душевная тревога Сусу начала отступать.
На повороте им навстречу вышла пара, держась за руки. Она уже почти прошла мимо, когда мужчина вдруг замер, а Сусу, узнав его, остановилась. Это был Чжуан Чэнчжи. Очевидно, он вовсе не ожидал её встретить. Мужчина машинально отпустил руку спутницы и, чуть замявшись, поздоровался:
— Су… Третья госпожа, рад вас видеть.
Сусу не питала ни малейших предубеждений и лишь спокойно сказала:
— Давненько не виделись, господин Чжуан.
Затем она повернулась к Вэйи и представила:
— Это мой бывший коллега, господин Чжуан.
Вэйи, воспитанная на западный лад и отличавшаяся естественной непринуждённостью в манерах, к тому же уважая эту невестку, всегда была любезна с её знакомыми. После ещё пары вежливых фраз они с Сусу покинули парк и направились домой.
Когда Мужун Цинъи вернулся из Ваньшаня, в доме уже поужинали. Он распорядился:
— Скажи на кухне, чтобы принесли еду прямо в комнату.
Сказав это, он поднялся наверх.
Сусу стояла у окна, погружённая в свои мысли, и не заметила, как он вошёл. Он тихо подошёл сзади, намереваясь обнять её, но вдруг увидел у её глаз следы слёз. Она выглядела так, словно недавно плакала, и невольно замер. Сусу, обернувшись и увидев его, словно испугалась и поспешно выпрямилась.
— Что с тобой? — спросил он. — Всё же было в порядке.
Она, сдерживая боль, ответила ровно:
— Ничего, просто жара, вот и слабость от лета.
Он уловил в её взгляде смутную, печальную отрешённость и заметил, что она, поймав его взгляд, опустила глаза, будто избегала прямого ответа. Он снова спросил:
— В чём дело на самом деле?
— Ничего, — попыталась улыбнуться она. — Правда, ничего.
Поев, он спустился вниз и столкнулся с Вэйи, державшей на руках кота.
— Вэйи, — спросил он, — твоя старшая невестка весь день была дома?
— После обеда мы вместе ездили на примерку платья, а потом немного прошлись по парку, — ответила она.
— Только вдвоём? Никого больше не встречали?
— Только мы, — кивнула Вэйи и, будто между прочим, добавила: — В парке встретили одного её бывшего коллегу, перекинулись парой слов и пошли домой.
— Коллегу? — уточнил Мужун Цинъи.
— Кажется, по фамилии Чжуан, — сказала Вэйи. — Сусу говорила, что он из её прежнего танцевального ансамбля.
Эта фраза кольнула его и задела старую, незажившую рану.
«Вот оно что, — подумал он. — Так вот как».
Значит, она не забыла. Раз встреча вызывает такую тоску, значит, не забыла. Он мог обладать её телом, но сердце… оно принадлежало другому. Её слёзы и вынужденная улыбка — всё ради чужого ей человека.
Когда Вэйи удалилась, в тишине коридора раздалось лишь тихое кошачье мяуканье, будто лёгкое прикосновение пера. Мужун Цинъи прошёлся по галерее туда и обратно, всё больше ощущая злость. Она хранит чувства для другого, а он, зная это, всё же ревнует. И злит его сильнее всего то, что ревность эта неодолима.
Дом был велик, и с наступлением ночи тишина в нём становилась почти осязаемой. Сусу слышала, как старинные часы отмеряют секунды капля за каплей, словно зимняя стужа просачивалась прямо в сердце. Она бесшумно дошла до двери кабинета в мягких шёлковых туфельках. Та была прикрыта, и оттуда донёсся его голос в телефонной трубке:
— Ты иди вперёд, я сейчас подъеду.
Интонация была необычайно мягкой. Сусу поспешно отступила на два шага и медленно вернулась к себе. Спустя несколько минут он действительно вошёл, чтобы переодеться. Она не хотела спрашивать, но в душе теплилась последняя надежда:
— Так поздно… ты снова уходишь?
— Дела, — коротко сказал он, — спи без меня, сегодня не вернусь.
Она опустила голову. Одной этой лёгкой фразой он поставил точку во всём. Вернётся или нет — сердце уже не с ней, и какая теперь разница? С самого начала она знала, что счастье ей не дано, у неё нет на него права. Судьба лишь обманула её, позволив на миг поверить в обретённое, чтобы тут же отнять всё безжалостно. Он подарил ей наивысшее счастье, а потом так же легко разрушил его. Измена тела была лишь началом измены души. Для него она, быть может, всегда была лишь красивой игрушкой, которую приятно иметь, но легко бросить, когда наскучит. Впереди её ожидала безбрежная тьма, в которой не будет ни луча света.
