В тот миг, когда Абао переступила порог Западного дворца, она обернулась и тихо взглянула на лазурное небо за красными воротами.
В первый год правления Цзиннина, в ясный весенний день конца третьего месяца, дул лёгкий благой ветер, неторопливо плыли облака.
Небо было столь мягким и прелестным, словно покрытое тонкой глазурью небесно-зелёного фарфора. В вихре летящих ивовых пушинок и падающих лепестков вишни под солнечными лучами вспыхивали нежные золотистые отблески.
Там, где глазурь ложилась особенно тонко, проглядывала светло-серая глиняная основа…
То и был предел небес.
Она отвела взгляд, поправила на себе лазуревое одеяние и безмолвно последовала за своими спутницами, входя в глубину алых стен.
Поступив во дворец уже в немолодые годы, она с самого начала была обречена на то, что у неё не будет никакой достойной судьбы.
Став лишь самой низшей из служанок, выполнявших черновую работу, Абао сперва получила назначение стирать одежды мелких евнухов, служивших в Западном дворце.
Однако вскоре старшая прачка, госпожа Ли, и прочие служанки заметили: эта девушка редко уклонялась от труда, всё делала честно и добросовестно; по натуре она была кротка и смиренна, мало говорила, не вступала в споры. Невольно каждая питала к ней некоторое расположение.
Бывало, окончив работу, прачки собирались вместе для беседы: замечали её рядом, слушавшую молча, и не изгоняли её из круга. Темами их разговоров были лишь мелкие происшествия в пределах этого малого дворца: кто с кем сблизился, кто с кем поссорился, где увяли листья, а где распустились цветы… всё в таком духе.
Но почти всегда разговоры незаметно сворачивали к одному: к повелителю Западного дворца — наследному принцу, его высочеству.
Однажды одна из них с восторгом рассказывала, как довелось ей, неся выстиранные одежды в Центральный двор, издали бросить взгляд на Восточный дворец.
Прочие тут же залились завистью и, не уставая, снова и снова задавали одни и те же вопросы, хотя в них и не было ничего нового:
— Его высочество смугл или светел?
— В какие одежды он был облачён?
— А заметил ли он тебя?
Так, в бесконечной череде этих праздных расспросов, Абао мало-помалу уразумела: наследный принц Восточного дворца был редкой красоты.
Служанки говорили с горящими глазами: для женщины величайшая удача, лишь одна ночь с таким мужчиной, и вся жизнь не будет напрасной.
Но также постепенно до неё дошло: наследный принц был вспыльчив, суров в обращении со слугами, и, хотя занимал он место наследника, всё же не был любим верховным государем. Это ведь и впрямь было тайной дворца, всем известной.
Главный чертог Западного дворца изначально носил имя Чунхуа[1], но, когда он был пожалован наследному принцу, титул его понизили, и название сменили на Баобэнь[2].
В прежние времена Чунхуа служил загородным дворцом, но, так как милость прежних императоров сюда давно не простиралась, он много лет не видел ни починки, ни обновления.
Покои здесь были тесны и бедны; и хотя от великого императорского дворца их отделяло всего лишь три-пять ли, по обстановке, по скудности ритуалов и жертвоприношений место это почти не отличалось от холодного дворца.
А прачечная, где ютились служанки, была и вовсе «холодным дворцом внутри холодного дворца»: здесь редко встречался даже молодой и видный евнух. Работы хватало, а жалованья почти не было, всё это разительно отличалось от их давних мечтаний о службе в небесном доме государя.
Но, дойдя до этого места, они всякий раз переводили разговор, утешая себя:
— Пусть чертог мал, но в этом тоже есть своя польза: однажды нам всё же выпадет случай увидеть его высочество…
Большинство служанок, конечно, никогда не видели наследного принца. А если и встречали, то лишь мельком, когда не успевали вовремя отойти в сторону.
И всё же им непременно хотелось описывать его с головы до ног: как завязаны у него волосы, какой венец и повязка на челе, какие узоры на подоле его одеяния, какой орнамент на облачках его сапог.
Мнения расходились, и у Восточного дворца будто возникло несколько разных обликов. Сходилось только одно: все признавали его редкой красоты. Но рассказы очевидцев, казалось, описывали вовсе не одного человека.
Впрочем, молодые девушки и сами ясно понимали: их жизнь никогда не соприкоснётся с судьбой того, кто сидит столь высоко, на вершине облаков.
И всё же каждая рисовала в сердце свой образ принца, и этот прекрасный идол жил среди холодных стен, повсюду сопутствуя им и утешая каждую юную, одинокую душу.
Ведь человек, будь он знатен или низок, одинаков лишь в одном — в тоске своего сердца.
И Абао, как и прочие, с волосами, убранными в двойные узлы, с серебряной цепочкой, охватывающей руку, так и провела всё лето в уголке Западного дворца, стирая бесконечные одежды.
Однажды, после полудня, когда Абао как раз собиралась развесить выстиранные одежды, старшая прачка, госпожа Ли, неожиданно вошла во дворик. Окинув взглядом окрест, она спросила:
— Почему ты одна? Где остальные?
Абао подняла голову и ответила:
— Сейчас как раз время обеда, все старшие сёстры ушли есть.
Госпожа Ли на миг задумалась, а затем сказала:
— Тут есть срочное поручение. Так и быть, ты пойдёшь со мной и отнесёшь одежды к госпоже фэнйи[3] Ли и госпоже фэнйи Го.
Абао знала, что звание фэнйи принадлежит самым низшим из наложниц Восточного дворца. Старшая, очевидно, хотела лишь исполнить приказ без лишних хлопот и потому выбрала её. Всё это было вполне разумно.
Она поспешно ответила согласием, вытерла руки, сняла серебряную цепочку с плеча и последовала за госпожой Ли в её покои. Там она приняла два ларца с уже аккуратно сложенными одеждами.
[1] Чунхуа (重华) — «Возрождённое сияние». Так назывался дворцовый зал, прежде использовавшийся как загородная резиденция императоров. Название звучало возвышенно и торжественно.
[2] Баобэнь (报本) — «Воздающий корням», «Воздаяние истокам». Когда зал был пожалован наследному принцу, его статус понизили: «чертог» (殿) стал «дворцом» (宫), и вместе с тем название изменилось. В контексте романа это символ унижения — хотя принц наследник престола, его резиденция бедна и убога, почти как холодный дворец.
[3]奉仪 (фэnyi) — это дворцовый титул у женщин, входивших в систему наложниц наследного принца или императора. Это одна из самых низших степеней в иерархии наложниц. По статусу «фэнйи» стояли даже ниже «цзеюй (婕妤)» или «мэйжэнь (美人)».
