Сяо Динцюань, мягко качнув головой, произнёс:
— Брату не стоит унижать себя. Слышал я, что тебе по душе скорописное письмо. У меня есть несколько прекрасных образцов. В другой день пришлю их тебе.
Динкай не стал отказываться, лишь сложил руки в почтительном поклоне и сказал с улыбкой:
— Тогда благодарю наследного принца заранее.
Они ещё немного поговорили о затяжных дождях, а вскоре пришла весть: господин Сун Фэйбай уже прибыл и ждёт в зале. Тогда оба поднялись и вместе вышли навстречу.
После полудня наследный принц Сяо Динцюань возвратился в Западный сад. Переступив средние ворота, он сразу увидел: под галереей на коленях стоял целый ряд людей, те самые евнухи и служанки, что ежедневно были при нём ближе всех.
Чжоу У, заметив возвращение принца, поспешно шагнул вперёд и склонился:
— Ваше высочество, старый слуга как раз велел людям обыскивать их вещи.
Сяо Динцюань отдёрнул рукавом лёгкий зевок, кивнул, сказал равнодушно:
— Я приму трапезу и немного отдохну. Пусть пока стоят на коленях. Когда что-нибудь найдёте, тогда доложишь мне.
Он прошёл внутрь. И лишь спустя время, пробудившись от короткого сна, увидел, как Чжоу У вошёл с постылым выражением на лице и тихо доложил:
— Ничего пока не удалось найти…
Наследный принц медленно провёл рукой по складкам на рукаве, разглаживая их, и, не дожидаясь слуг, сам надел обувь. Голос его был ровен, но холоден, словно лёд:
— Не удалось? А откуда же тогда явилась та тайная жалоба? Кто тот, что решился доносить? Если и вправду поступки их чисты и открыты, почему же он не пришёл прямо к моему порогу? Почему выбрал кривую тропу, подстеречь отсутствие наследного принца и передать кляузу в руки именно тебе, главный управляющий Чжоу?
Он поднял взгляд и усмехнулся краешком губ, в словах звенела насмешка и сталь:
— Видно, немалую силу обрёл главный управляющий Чжоу здесь, в Западном саду…
Чжоу У, уловив в голосе наследного принца холодное недовольство, содрогнулся: он знал, что его высочество от природы склонен к подозрительности. Потому поспешно пал ниц и, воздев руки к небу, воскликнул:
— Если дерзнул я хоть чем-то изменить его высочеству, пусть небеса меня покарают, пусть предки отвратятся от меня!
Сяо Динцюань нахмурился, досадливо оборвал его:
— Встань. Разве я сказал, что виню тебя? Ты ведь из старых людей дома Го, и если уж я кого и подозреваю, то не тебя. Зачем же самому себе прибавляешь тревогу?
Он сделал несколько шагов, но, остановившись, бросил через плечо приказ:
— Раз уж в сундуках не нашлось ни улик, ни писем, так выдели тех, кто умеет писать, тех, кто был с ней близок, тех, кто привёл её сюда, кто сопровождал её в прежние выходы. Всех выбери, выведи во двор, и бей, пока не выговорят правду. Не бойся, если шум дойдёт до крови и смерти.
Он поднял ногу, чтобы уйти, но снова обернулся и, стиснув зубы, добавил:
— Столько лет под моим взором, и я не усмотрел ничего! Неужто всё это она одна сумела сотворить?..
Чжоу У хотел было робко заметить:
— Старый слуга ведь давно уже советовал его высочеству…
Но не успел договорить, как голос принца, тяжёлый и гневный, ударил в уши, словно раскат грома:
— Молчи!
Сяо Динцюань переменил одежды, прошёл в тёплый покой и сел. Взгляд его был холоден, когда он увидел, как Чжоу У привёл целый ряд евнухов и велел разложить на полу всевозможные орудия допроса.
Первые служанки, которых вытащили во двор, уже рыдали так, что не могли вымолвить слова. За этим последовали крики допросов, тяжёлые удары плетей, пронзительные вопли и всхлипы, слившиеся в дикий хор. Время от времени, над этим гулом, в ветвях сада внезапно отзывалась одинокая жёлтая иволга, её трель звенела меж стонами, и от этого смятение становилось ещё более жутким.
Наследный принц поднял глаза: небо над дворцом прояснилось, в нём сияла чистая голубизна. Но перед взором его клубился мрак человеческой низости и страха. Всё это зрелище показалось ему невыносимо отвратительным. Он резко встал и приказал:
— В задний сад.
Два евнуха поддержали его под локти. Они только вышли под галерею, как вдруг острый, пронзительный голос разнёсся над плачем:
— Это она! Это непременно она!
Сяо Динцюань невольно поднял глаза. Перед ним стояла служанка по имени Чжаньхуа, протянув дрожащую руку. И там, куда указывал её палец, недвижно стояла Абао, лицо её было бело, как пепел, и казалось, вот-вот лишится дыхания.
Сяо Динцюань слегка махнул рукой, и Чжоу У поспешил остановить пытку. Наследный принц сделал несколько неторопливых шагов вперёд и обратился к Чжаньхуа:
— Ты утверждаешь, что это она. Но какие у тебя доказательства?
Чжаньхуа вытерла с лица струйку крови и, указывая на Абао, поспешно заговорила:
— Ваше высочество! Они обе всегда любили шептаться наедине, из всех прочих именно эти двое были ближе всего друг к другу!
Абао, что прежде почти и не знала этой девушки, в эту минуту застыла, поражённая, словно Чжаньхуа питала к ней смертельную ненависть. Она даже не успела раскрыть рта для оправдания, как услышала голос наследного принца:
— Это мне ведомо. Она всегда была неуклюжей, и именно потому я велел тому человеку взять её под опеку.
Чжаньхуа опешила, но, собравшись, проговорила:
— Но ведь всё, что Коучжу не унесла с собой, она оставила именно ей!
Сяо Динцюань ответил спокойно, но в его словах звенел скрытый лёд:
— И это я знаю. Но тот человек не скопил у себя ничего, и эта тоже ничего из её вещей не брала.
Чжаньхуа тяжело перевела дыхание, потом резко повернулась к Абао и почти выкрикнула:
— В ту ночь, когда Коучжу уходила, рядом с ней была только ты! Ты расчёсывала ей волосы, помогала переодеться, шепталась с нею вполголоса без конца, держала её за руки, то смеялась, то плакала… Я сама видела всё это из-за окна!
Сяо Динцюань досадливо нахмурился:
— Хватит старых речей… да за такие слова давно следовало бы заткнуть тебе рот. Но всё же, я хочу услышать, почему?
Абао подняла голову. В её взгляде застыло смятение, но голос, хоть и слабый, прозвучал твёрдо, с дрожью, словно сорвавшийся с тонкой струны:
— Ни почему… Мы прожили рядом целый год. Между нами была привязанность.
