Абао последовала за ним к задним воротам Западного сада. Там уже были приготовлены и кони, и повозка. Сяо Динцюань вскочил в седло, легко коснувшись стремени, и сказал ей:
— Ты садись в крытую повозку, поедем вместе.
И, тронув поводья, стройно и красиво выехал вперёд.
Они выехали из дворца, по широкой императорской улице двинулись на юг и, проехав три-четыре ли, свернули с моста в уличные кварталы. Там пестрели ряды лавок: харчевни, постоялые дворы, винные и лепёшечные лавчонки теснились бок о бок, и людской поток тек, как река, бурный и шумный.
С каждым шагом толпа сгущалась. На каждом доме у ворот уже были развешаны купленные накануне травы: фанлу, ивы, персиковые цветы, листья аира и полыни; к ним прибивали фигурки из полыни, выставляли угощения — рисовые зразы, разноцветные шарики, чай и вино.
Наряду с полынными фигурками висели зелёные бумажные листки с надписями. Абао, склоняясь ближе, шёпотом прочла:
— «Пятый день пятого месяца — праздник середины неба, все злые уста и лживые речи исчезнут».
Сяо Динцюань усмехнулся:
— Сегодня день злой. Вот и молятся, чтобы в такой день не явились ни ссоры, ни споры.
Так они постепенно добрались до восточной окраины столицы, где у подножия горы стоял большой буддийский храм. Лишь там Сяо Динцюань спешился, поправил одежду и распорядился:
— Барышня Гу пойдёт со мной. Она и передаст вещи. Остальные, ждите снаружи.
Слуги поспешно откликнулись. Один вынес из повозки свёрток — пунцовый, с вышивкой «летящий феникс среди восьми драгоценностей и облачных узоров», — и, передавая его Абао, тихо напомнил у её уха:
— Будь осторожна в служении.
Храм поражал величием, и всё же у ворот было пусто, ни единой толпы паломников. Стоило ступить за ворота, как мир тотчас преобразился: в тишине и свете всё мирское, вся пыль десяти тысяч дел осталась за спиной.
Настоятель уже ждал их с собранием монахов; все они почтительно склонились и приветствовали:
— Ваше высочество.
Сяо Динцюань в ответ сложил ладони, поклонился и сказал:
— Надеюсь, учитель пребывает в добром здравии?
— Убогий монах пребывает в покое, — ответил настоятель, делая рукой знак и ведя принца вперёд.
Абао шла следом, слушая их беседу. Лишь тогда она поняла: это был храм под особым покровительством династии.
Под ногами стлалась дорога из серых плит; по сторонам вздымались стройные сосны и кипарисы. В библиотечных павильонах монахи вращали огромные колёса с писаниями, наполняя воздух гулким пением буддийских молитв. На каменных плитах-стелах высились барельефные черепахи-бикси[1], державшие на себе массивные глыбы; но надписи на них уже невозможно было разобрать.
Главный зал храма высился под крышей из бирюзовой черепицы. Его линии были широки и плавны, свесы кровли взлетали, словно крылья, а по углам выступали резные черепашьи головы. У входа по обе стороны стояли четыре архата: один держал меч, другой — пипу, третий — зонт, четвёртый — змею[2]. В центре возвышался образ Будды Шакьямуни[3], а по сторонам его почтительно сопровождали ученики Ананда[4] и Кашьяпа.
Средний зал, подобный по устройству, но меньший по величине, хранил статуи Амитабхи[5] и Будды-целителя Яоши[6].
Сяо Динцюань проходил по этим залам, воздавая почтение каждому образу, пока не достиг заднего храма. Здесь он вновь омыл руки, затем несколько раз окуривал их в дыму благовоний, и только после этого принял из рук Абао свёрток.
Он сам открыл крышку сандалового ларца и, склонившись, с уважением произнёс:
— Прошу учителя принять это для подношения.
В ларце обнаружилось более десяти свитков, созданных на уникальной бумаге. Она была плотной, с желтоватым оттенком, словно бархат, и покрыта воском до зеркального блеска. При разворачивании свитков ощущался тонкий аромат.
На каждом свитке через каждые несколько сантиметров стояла небольшая печать красного цвета с изображением горы Цзиньсу — символ истинного сокровища.
На этих свитках мелким, правильным почерком были переписаны: «Сутра сорока двух глав[7]», «Сутра Сердца Праджняпарамиты[8]», «Алмазная сутра[9]», «Сутра Лотоса[10]», «Сутра о деяниях Будды-целителя[11]», «Сутра великого сострадания (мантра дхарани)[12]» и другие.
Каждый из них наследный принц разворачивал собственными руками и передавал настоятелю, а тот возлагал их перед образом Бодхисаттвы Гуаньинь[13] в алтаре заднего храма.
[1] Бикси (赑屃) — мифические черепахи-драконы, держащие на себе каменные стелы. Символизируют стойкость и вечность.
[2] Четыре архата у входа (持剑、琵琶、伞、蛇) — фигуры, которых иногда называют «Стражи четырёх сторон» или «Небесные царьки». Архат с мечом символизирует отрезание невежества. Архат с зонтом — защиту от бед. Архат со змеёй — укрощение страстей и ядов.
[3] Будда Шакьямуни (释迦牟尼) — исторический Будда, основатель буддизма. В китайских храмах центральная фигура главного зала.
[4] Ученики Ананда (阿难) и Кашьяпа (迦叶) — два ближайших ученика Будды. Ананда олицетворяет верность и память (он запомнил и передал проповеди Учителя), Кашьяпа — строгую мудрость и преемственность учения.
[5] Будда Амитабха (阿弥陀佛) — «Будда Бесконечного Света», владыка Западного Чистого края. Символизирует спасение и надежду на перерождение в Чистой земле.
[6] Будда Яоши (药师佛) — «Будда-целитель», или Будда медицины. Его культ связан с исцелением болезней и дарованием здоровья.
[7]《四十二章经》 — «Сутра сорока двух глав»
Считается первой буддийской сутрой, переведённой на китайский язык (I–II вв.). Состоит из коротких изречений Будды, собранных в 42 главах. По форме напоминает собрание афоризмов и наставлений.
[8]《般若心经》 — «Сутра сердца Праджняпарамиты»
Одна из самых известных сутр буддизма Махаяны. Очень краткая, но глубокая по содержанию: излагает идею пустоты (шуньята) и учит, что всё — лишено самобытия.
[9]《金刚般若经》 / 《金刚经》 — «Алмазная сутра»
Классический текст школы Праджняпарамиты. Учит отсекать все привязанности и видеть мир как иллюзию. «Алмаз» символизирует мудрость, сокрушающую все заблуждения.
[10]《法华经》 — «Сутра Лотоса»
Одна из центральных сутр Махаяны. Утверждает, что все живые существа обладают способностью достичь пробуждения, и возвеличивает Будду как вечного и всепроникающего. Символ лотоса означает чистоту и полноту пути.
[11]《药师功德经》 — «Сутра о деяниях Будды-целителя»
Прославляет Будду Яоши (Будду медицины). Обещает исцеление от болезней и избавление от несчастий тому, кто верует и читает его имя.
[12]《大悲陀罗尼经》 — «Сутра великого сострадания (мантра-дхарани)»
Содержит «Великую мантру сострадания» бодхисаттвы Гуаньинь. Считалась особенно действенной для защиты от бед, исцеления и избавления от дурных перерождений.
[13] Бодхисаттва Гуаньинь (观世音菩萨) — «Слышащая голоса мира». В Китае Гуаньинь особенно почитаема как воплощение сострадания.
