Когда наследный принц с окружением удалился, старшая Ли, уже насмерть перепуганная, обессиленно рухнула на землю. Ещё долго она переводила дыхание, и лишь спустя полчаса с трудом поднялась, помогла встать и Абао, спросив дрожащим голосом:
— Ты цела?
Абао слегка кивнула.
Тут старшая Ли в гневе отвесила ей пощёчину:
— Что это всё значило?!
Абао, прижав ладонь к щеке, долго молчала. Лишь потом тихо ответила:
— Я только хотела, когда никого нет, пройтись по саду и посмотреть вокруг… а неожиданно столкнулась с ним.
Абао отвечала уклончиво; старшая Ли всё больше терзалась подозрениями. Но сколько ни расспрашивала её вновь и вновь, та твердило лишь те же самые два-три слова.
Сперва Ли не сдержалась и выругала её за упрямство и непонятливость.
Потом же, вглядываясь в Абао долго и пристально, словно что-то поняла, покачала головой и сказала:
— Ладно, ладно… у каждого свой удел. Сегодня я всей душой хотела выгородить тебя, а выходит — зря только вмешалась. Хорошо ещё, что дальше ты уже не в моей власти… Только смотри, не иди упрямо своей дорогой до конца, не сворачивая. Если и там, в Переднем дворце, останешься такой же, как ныне, то тогда уж остаётся лишь богов и святых молить, чтобы уберегли тебя.
Сказав это, она больше не стала её ждать: со вздохом подняла ларец с одеждой, предназначенной госпоже фэнйи Го, и отправилась отнести его одна.
Когда Абао, медленно возвращаясь, наконец дошла до своего двора, все прачки, уж неведомо как услыхавшие о случившемся, заранее сторожили у ворот.
Завидев её, тотчас обступили со всех сторон и наперебой стали расспрашивать, как всё произошло.
Но Абао и теперь, как прежде, ответила лишь двумя-тремя словами, и вся её речь этим исчерпывалась.
Служанки, разумеется, не довольствовались таким ответом; тогда они, уступая, спросили хоть о другом:
— Так хоть скажи, каков он, наследный принц? Ты ведь должна была разглядеть его облик?
Абао покачала головой:
— Я не смела поднять глаз… и потому вовсе его не видела.
Услышав это, девушки, заметив её холодный и отчуждённый вид, словно она уже считала себя не из их круга, почувствовали и досаду, и скуку.
Перешёптываясь, они бросили вслед несколько насмешек:
— «Высоко взлетела — и на ветку села».
— «Раз уж обрела знатность — только не забудь и о нас».
Потом каждая, ворча, разошлась по своим делам.
Лишь тогда Абао тихо проговорила:
— Я только видела рядом с наследным принцем красавицу, одетую совсем не так, как прочие…
Одна из служанок, известная своим сварливым нравом, обернулась, усмехнулась и сказала:
— Ну так это, должно быть, и была та самая Чэнь Коучжу, о которой мы всегда толкуем.
Пройдя ещё несколько шагов, она уже громко расхохоталась:
— Что ж тут нового? Подобрала обмолвку из чужих уст, а теперь будто выдумала невесть что!
Другая лениво подхватила:
— Кто знает, может, ещё не раз придётся ей повторять чужие слова. А если та смилостивится и наставит её хоть чуть-чуть, глядишь — выведет и к счастью.
Но первая фыркнула и добавила:
— Сама-то она всё ещё как бесприютный дух, не сумевший обрести даже человеческий облик… чем же ей наставлять других?
Хотя на словах служанки насмехались и язвили, в душе каждая понимала: случившееся — дело великой важности. Они сбились в кружок и не переставали обсуждать:
— И не подумаешь: всегда молчалива, а в решающий миг всё же сумела проявить умение.
— Да та Чэнь всё-таки из рода внутренних служанок, к тому же, говорят, необычайной красоты. С самого совершеннолетия наследного принца, когда он переселился во дворец, она всегда при нём… это ещё куда ни шло. Но что же такого нашёл он в этой новой?
— Вот потому я и говорю: человека нельзя судить по лицу…
Обсуждали они долго, но так и не пришли ни к какому выводу. Тогда самые смелые решились повести всех к старшей Ли за разъяснением.
Старшая же, полная негодования, с радостью вылила всё накопившееся:
— Верно я вас баловала: у каждой кости стали легки, плоть ничтожна, ни почтения, ни различия старшинства вы не знаете! Вот и получили возмездие за свою дерзость. Смотрите сами, хоть все на смерть идите, только бы меня заодно в бездну не потянули!
Слуги онемели, переглянулись молча. Тогда старшая Ли сурово прибавила:
— С этого дня те, кому ещё нет двадцати лет, вовсе не должны выходить во внештатные поручения!
На другой день и впрямь явился посыльный с приказом от Чжоу У, главного управляющего евнухов Западного дворца: предписывалось забрать Абао. Все прачки, не получившие никакой милости, а напротив понёсшие наказание за чужую вину, негодовали и, мрачно ропща, никто не вышел проводить её.
Коучжу в этот день уже сменила наряд: на ней была одежда с круглым воротом, поверх жёлтый кушак и кожаный пояс, всё в облике рядовой дворцовой служанки. Завидев Абао, она взяла её за руку, улыбнулась и спросила:
— Новая одежда тебе впору?
Осмотрела её со всех сторон и добавила:
— Пришлось в спешке подобрать готовую, самую маленькую, но и она тебе велика. Подоткни полы повыше, а пояс затяни потуже, так придётся походить несколько дней. Я уж скажу интендантам, чтобы сняли мерку и сшили тебе новую.
Абао, смутившись, тихо ответила:
— Не стоит тревожить вас, госпожа, и эта одежда мне вполне годится.
Коучжу рассмеялась и покачала головой:
— Зовёшь меня «госпожой» — да ведь это мне только лишние беды накликает. По возрасту я, верно, на несколько лет старше тебя; если не гнушаешься, зови меня сестрой. А хочешь, называй прямо по имени. Моё имя, наверно, они уже успели тебе пересказать?
Абао послушно кивнула.
Коучжу вновь улыбнулась:
— Что до одежды, тут не тебе решать. Ты можешь желать беречь для его высочества лишние расходы, да только боюсь, он и не примет твоей бережливости. Не скрою: наследный принц в таких вещах бывает щепетилен. Потому лучше в ближайшие дни не показывайся у него на глаза, чтобы не вызвать его гнева.
