Гу Сылинь медленно покачал головой:
— Никто, кроме нас. Все стражи, что охраняли Су-вана, и все служанки, прислуживавшие супруге, исчезли без следа…
— А Чжао и её сын? — спросил Динцюань.
— Если Его Величество сам не рассказал наложнице Чжао, ей нечего было бы знать, ответил Гу Сылинь.
Динцюань чуть заметно кивнул и пробормотал:
— Значит, на сей раз Ци-ван и впрямь совершил немыслимую глупость.
Гу Сылинь не нашёлся, что ответить, и лишь тихо произнёс:
— Да.
Динцюань медленно приподнялся. Видя, как трудно ему двигаться, Гу Сылинь уже хотел подойти и поддержать, но странный, настороженный взгляд племянника с каким-то новым блеском заставил его замереть на месте.
Принц слабо улыбнулся, выпрямился и, вглядываясь в Гу Сылиня, спросил:
— Дядя, сегодня ночью Чжан Лучжэн изменил свои показания. Хотя Император об этом умолчал, думаю, ошибки тут быть не может. Государь сказал, что через несколько дней велит Ци-вану вернуться в свои владения.
— Да, — подтвердил Гу Сылинь.
Динцюань холодно продолжил:
— Не знаю, как ты собирался поступать раньше, но теперь ждать незачем. На утреннем совете послезавтра пусть люди обнародуют преступления Ци-вана: как он подстрекал мятежников и порочил верных сановников. Обвинение должно прозвучать ясно, как измена и кощунство против трона.
Гу Сылинь колебался:
— Ваше Высочество, быть может, не стоит торопиться с этим?
— Генерал Гу, выслушай меня до конца, — твёрдо сказал Динцюань. — О Чанчжоу больше не думай. Если там хоть малейшая оплошность, то первым, кого я не пощажу, будешь ты. Передай те же слова своему двоюродному брату.
Гу Сылинь удивлённо взглянул на него. Глаза племянника потускнели, лишившись прежнего света, и стали тёмными и глубокими как омут.
«Так, — подумал он с внезапным страхом, — именно так ныне Император смотрит на людей. Когда же наследный принц научился этому взгляду?»
Он не выдержал и опустил голову:
— Да, Ваше Высочество, — прошептал он.
— Одного дня тебе хватит? — спросил Динцюань.
— Я сделаю всё, что смогу, — ответил Гу Сылинь.
— Тогда пусть всё будет сказано открыто, — произнёс принц. — Остальное я возьму на себя.
— Слушаюсь, — тихо сказал Гу Сылинь.
Динцюань кивнул:
— Который сейчас час?
Гу Сылинь подошёл к двери, окликнул слугу и, вернувшись, доложил:
— Уже смена караула, между часом быка и тигра1.
— Вот и хорошо, — усмехнулся Динцюань. — Всё, что следовало сказать, сказано. Я возвращаюсь во дворец. В этом состоянии даже чашку горячего чая у дяди не выпить. Вернусь, доложу государю и отдохну.
Гу Сылинь с тревогой наблюдал за ним, хотел что-то сказать, но слова не находились.
Принц заметил это и улыбнулся:
— Не стоит тревожиться, дядя. Со мной всё будет в порядке. А тебе придётся задержаться в столице, уж прости, что втянул. Хорошо хоть, что двоюродный брат уже уехал, иначе всё было бы сложнее.
— Да хранит Вас Небо, Ваше Высочество, — тихо сказал Гу Сылинь.
Он уже собирался позвать Ван Шэня, но Динцюань остановил:
— Не нужно, я сам выйду.
Он сделал шаг, потом обернулся:
— Дядя, позволь спросить ещё одно. Та служанка Су-вана… она ведь была беременна?
Гу Сылинь на мгновение задумался, потом ответил прямо:
— Думаю, да.
— Куда ты её отправил? — спросил принц.
Гу Сылинь растерялся. Он не понимал, почему тот вновь вернулся к этой теме.
— Она была родом из Чэньчжоу, я велел отвезти её к сестре, — объяснил он.
Тело Динцюаня едва заметно дрогнуло. Он стиснул зубы, собрался и спросил:
— А ребёнок? Родился ли он?
— Этого я не знаю, — ответил Гу Сылинь.
— Не знаешь? — с недоверием переспросил Динцюань. — Дядя, как можно не знать такого?
— Я не смею скрывать, — тихо сказал Гу Сылинь. — За ней следили мои люди, но через два месяца она бесследно исчезла. Я не стал искать — побоялся, что весть дойдёт до Нин-вана… до Его Величества.
Динцюань кивнул:
— Теперь ясно. Даже если ребёнок появился на свет, он, должно быть, затерялся среди простого люда, и найти его уже невозможно.
Гу Сылинь невольно вспомнил молодого чиновника, встреченного месяц назад. Сердце тревожно дрогнуло, хотя он понимал, в мире не бывает таких совпадений.
— Да, — только и сказал он.
Динцюань молча вышел из комнаты. Ван Шэнь поспешил навстречу, поддержал его под руку, но едва глянул и заметил, как лёгкая, неясная улыбка, с которой тот покидал комнату, исчезла без следа.
В миг, когда он повернул голову, в сознании Динцюаня промелькнула страшная мысль. Он судорожно сжал кулаки, цепляясь за холодные кольца кандалов. Поздно. Мысль уже вырвалась наружу, и не было пути назад.
В этом беспорядке вдруг прозвучал внутри холодный, властный голос:
«Вы слишком осмелели. Это чья земля: Сяо или Гу?»
То ли голос Императора, то ли его собственный, он уже не различал.
Рана на пальце загорелась острой болью, от которой тело содрогнулось.
Император сидел, подперев щёку рукой. После долгого молчания его веки сомкнулись, но вскоре в тишине послышался слабый звон цепей, и он вновь открыл глаза.
Динцюань вошёл в зал.
— Не нужно становиться на колени, — тихо сказал Император и взглянул на евнуха.
Тот поспешил вперёд, снял с наследника кандалы, осторожно усадил его рядом с троном.
Император заметил, как бледно, почти серо лицо сына, и, подойдя ближе, слегка провёл пальцами по шее, где виднелся тонкий кровавый след.
— Позову лекаря, — сказал он негромко.
Динцюань вздрогнул и шепнул:
— Ваше Величество…
— Что такое? — спросил Император.
— Я всё сказал генералу Гу, — ответил он.
Император кивнул:
— Хорошо. — Затем обернулся: — Позови лекаря.
- Инь-ши (寅时, yín shí) — традиционное китайское обозначение времени суток, соответствующее промежутку между третьим и пятым часами утра по современному счёту. ↩︎
