Гу Сылинь вспомнил письмо наследника, где упоминались слова Чжан Лучжэна в тюрьме, вспомнил и тот странный взгляд, что бросил на него наследник в ночь их последней встречи. Сердце сжалось.
— Если бы наследник был причастен, — сказал он наконец, — он не стал бы скрывать ни от меня, ни от государя. Но ему уже двадцать, а государь до сих пор не назначил ему законную супругу, не говорит и о пожаловании удела. Держит в столице — будто нарочно, чтобы стеснить и наследника, и нас. С виду он кроток и почтителен, но если и вправду связан с пограничным военачальником, значит, не желает быть покорным орудием в руках государя. Опасность от него не меньше, чем когда-то от Чжао-вана.
Рука Фэнъэня, лежавшая на эфесе, дрогнула.
— Почему же генерал не напишет письмо и не объяснит всё наследнику прямо?
Гу Сылинь помедлил, не решаясь открыть все свои сомнения:
— У меня есть свой расчёт. Твоя же задача — быть настороже и крепко держать Чанчжоу. Я видел, как ты невольно шевельнул пальцами на рукояти меча. Знаю, ты осторожен, но всё же повторю: пока я не вернусь, не действуй самовольно.
Он постоял молча, потом снова вздохнул:
— В письмах наследник часто пишет, что здоровье государя ухудшается, но ум его стал ещё проницательнее. Теперь снабжение войск поручено ему целиком. С одной стороны доверие к родству, ведь он мой племянник; с другой нас обоих поставили на огонь. Если мы победим, ему не прибавится ни славы, ни силы; если проиграем, вина падёт на него. Подумай, как мне не страшиться за эту голову, как не бояться хоть малейшей ошибки?
Фэнъэн долго молчал, потом опустился на одно колено:
— Куда бы ни направился отец, слова его сын запомнит навеки.
Гу Сылинь поднял его, посмотрел пристально:
— Жу-эр, — назвал он детским именем, — сколько лет ты не был в столице?
— Отец забыл? — улыбнулся Фэнъэн. — С тех пор, как в пятом году правления Шоучан я сопровождал вас на свадьбу наследника, а потом вместе прибыл в Чанчжоу.
— Девять лет, — пересчитал Гу Сылинь и вздохнул. — Когда я дал тебе это имя, надеялся, что в доме Гу снова появится учёный. А вышло, сам лишил тебя будущего.
— Старые книги говорят: «Кто был книжником, стал хоу над тысячами дворов». Если бы я остался дома с книгами, разве достиг бы нынешней чести?
— Глупец, — усмехнулся Гу Сылинь. — Разве мало путей к славе? Зачем искать её среди костей мёртвых? Думаю теперь — виноват я перед тобой и перед Фа-эром.
Фэнъэн поспешил поддержать его:
— Отец, вы просто выпили лишнего. Лучше отдохните, ведь через несколько дней — дальний поход. Берегите себя.
— Не беспокойся, — улыбнулся Гу Сылинь. — Вон, под стенами воины пируют. Пойдём, обойдём лагеря.
Они шли медленно вдоль становищ. Осенний ветер гнал прохладу, вдали, где стих людской гомон, слышалось стрекотание насекомых, будто спорящих с холодом. Издалека донёсся звонкий звук пипы. Это кто-то из воинов, опьянев, взялся за музыку. Потом пипа смолкла, зазвучали удары по глиняным сосудам то глухо, то стремительно, и вдруг всё стихло. Тогда один голос запел.
Он пел о пиру, дарованном полководцем, о холоде девятого месяца, о звёздах, что текут на запад, о длинной ночи и журавлиных клиньях в небе. Пел о доме, где ждут старые родители, о жене и детях, о полях, что зарастут бурьяном, если не вернуться. Пел о долге защитить родную землю, о клятве разбить врага, о славе и смерти, лёгкой как утренний иней.
Сначала пел один, потом к нему присоединились трубы и барабаны, и вскоре весь лагерь подхватил песню. Голоса взвились в небо, уносясь ветром. Гу Сылинь и его сын стояли, слушая, пока на востоке не забрезжил рассвет, облака не сомкнулись, скрыв луну. Лишь одна звезда — Сириус, небесный волк, — сияла на северо-западе, как обнажённый меч, сверкая даже при дневном свете.
Хотя столица и Чанчжоу принадлежали одной державе, климат там различался почти на полсезона. В императорском саду ещё держалось летнее тепло, увядшие листья лотоса лежали на воде, а в воздухе витала лёгкая духота. Цикады уже умолкли, и позднее лето с ранней осенью казались продолжением весны.
Дворец Яньцзо стоял в восточной части Запретного города. В его садах росли вишни, гранаты и кусты хучжицзы1. Сейчас как раз их пора: в углах террас свисали гроздья нежно-алых цветков, похожих на маленькие колокольчики. Вечерний ветер проходил сквозь двор, звенели железные подвески на конских уздечках, и казалось, будто сами цветы издают этот тонкий перезвон. Всё вокруг застыло, время будто остановилось под карнизом крыши.
- Хучжицзы / леспедеца двуцветная (胡枝子, húzhīzi) — кустарник с розовыми колокольчатыми цветами ↩︎
