Услышав весть, Гу Фэнъэн вскочил в седло и помчался к восточным воротам. Двое спутников переглянулись и последовали за ним.
Как и говорил гонец, у ворот царил беспорядок. Солдаты обеих сторон, в одинаковых мундирах, смешались в кучу, кулаки и крики, повсюду рассыпанное золотистое зерно. Вокруг толпились зеваки — кто пытался разнять, кто подзадоривал, кто просто смеялся.
Гу Фэнъэн остановил коня, нахмурился:
— Где командующий Ли?
— Командующий Ли сегодня уехал в внутренний город по делам, ещё не вернулся, — ответил сотник.
Гу кивнул, подъехал ближе и громко крикнул:
— Что за безобразие! Какое это подобие войска?
Его голос был грозен — толпа мгновенно расступилась. Он проехал между рядами, видя, что с одной стороны стоят его старые воины во главе с заместителем Лю, с другой — люди Ли Минаня, под началом чиновника по продовольствию.
— Кто начал? — спросил он.
Лю, с разбитым лицом, опустился на одно колено:
— Докладываю генералу: когда делили зерно, в наши меры насыпали лишь восемь частей из десяти. Я возмутился против воровства казённого пайка, а они, пользуясь числом, напали на нас.
Гу повернулся к чиновнику:
— Что скажешь ты?
— Меня оклеветали, — ответил тот. — При переносе зерна часть могла просыпаться, как же можно обвинять меня в умысле?
— Врёт! — выкрикнул кто-то из толпы. — Разве зерно носят в плетёных корзинах, чтоб просыпалось? Почему же у твоих людей ничего не «потерялось»?
Гу Фэнъэн бросил на него взгляд — и тот умолк.
Он помолчал, потом холодно усмехнулся:
— Не понимаю, что значит «твои» и «мои» люди. Поясни.
Все притихли.
— Вы все кормитесь государевым хлебом, служите одному владыке, — продолжил он. — Как смеете делиться на своих и чужих, плести интриги и болтать о «моём» и «твоём»?
Лю склонил голову:
— Виноват, оговорился.
— Оговорился? — Гу указал хлыстом на его солдат. — Ты стоишь у западной стены, а пришёл сюда ссориться. Кто позвал подмогу? Кто разнёс весть, чтоб собрать толпу? И после этого ты называешь себя невиновным? За подстрекательство и смуту — казнь!
Он резко приказал:
— Вывести и обезглавить!
Солдаты оцепенели. Никто не ожидал, что генерал, не разбираясь, прикажет казнить своего офицера. Несколько старших бросились умолять:
— Заместитель Лю служит вам много лет, оступился по неосторожности. Проявите милость!
Гу положил руку на меч:
— Тем более! Он знает мои законы и всё же ослушался. Если я пощажу его, кто станет повиноваться? Кто ещё слово скажет — разделит его участь!
Он был строг, но столь беспощадным его видели редко. Лю был уведён, крича о невиновности; вскоре принесли голову, и кровь, как рассыпанное зерно, запятнала пыль у ворот.
Гу Фэнъэн посмотрел на неё, потом указал хлыстом:
— Всем участникам — по двадцать ударов. Пусть другим будет наука.
Затем обратился к людям Ли Минаня:
— Вы, когда дома, крестьяне. Знаете, как тяжёл труд земледельца. Государство кормит вас тем, что добыто руками ваших отцов и братьев. Как смеете бросать народное добро в грязь? Соберите каждое зёрнышко — и считайте это искуплением.
Повернувшись к чиновнику, он поклонился:
— Вина в том, что я плохо держу войско. Когда Ли-шай вернётся, сам приду просить прощения.
Он ослабил повод, и конь, ступая по крови, унёс его прочь.
Сотник, что первым принёс весть, был близок с Лю и теперь молчал, подавленный. Другой, знавший характер Гу, обошёл лагерь, вернулся и доложил:
— Казнь исполнена, у ворот всё убрано.
— Есть ли ропот? — спросил Гу.
— Лю был добр к людям, — ответил тот, — потому ропщут не на вас, а на Ли-шая. Говорят, что вы много лет держали порядок, а Ли-шай, пользуясь милостью двора, творит, что хочет. Когда случилась беда, он спрятался, а вы вынуждены были казнить любимого офицера и ещё идти к нему с извинениями.
Гу Фэнъэн вздохнул:
— Стоило генералу отлучиться на несколько дней — и в Чанчжоу уже смута. Если государь узнает, мне не оправдаться. Ли-шай поставлен самим императором, я обязан уступать, но жаль, что страдают мои люди.
Он велел:
— Похороните Лю с почестями, семью его содержать из моего жалованья.
Когда тот вышел, Гу приказал принести простое платье.
— Генерал и вправду пойдёт извиняться? — удивился сотник.
Гу положил руку ему на плечо:
— Ты человек учёный, поймёшь. Мне кажется, в этом деле есть ещё скрытое. — И, помолчав, усмехнулся: — Помнишь ли историю о Ушэне и Шудуане1?
Жилище Ли Минаня, хоть и временное, было обставлено богато, куда роскошнее скромного стана Гу. Услышав, что Ли вернулся, Гу переоделся и отправился к нему. Конь, не привыкший к запаху его домашней одежды, фыркал и рвался.
- Ушэн и Шудуань (寤生与叔段, Wùshēng yǔ Shūduàn) — братья из древнего предания, чья вражда привела к смуте в доме. ↩︎
