На следующий день Сяо Динцюань отправился во дворец: сперва присутствовал на утреннем совете, затем вместе с Динтаном и другими братьями вышел к наставлениям, что читались для принцев. Обменявшись несколькими дежурными словами, он не стал дальше поддерживать разговор и первым откланялся.
Покидая дворец и собираясь сесть в повозку Восточного дворца, он вдруг заметил, как сбоку выступил чиновник в зелёном одеянии. Тот почтительно пал ниц, совершил полный обряд,пал ниц, по обычаю подданного перед государем, и вслух произнёс:
— Чиновник Сюй Чанпин, главный писарь Управления наставников, приветствует наследного принца, его высочество.
Сяо Динцюань в сердце удивился. Оглянулся вокруг — рядом никого. Тогда лишь сказал:
— Поднимитесь, писарь Сюй.
Сюй Чанпин выпрямился, и наследный принц невольно окинул его взглядом. На голове у молодого чиновника был чёрный шёлковый футоу с крыльями, на теле — зелёное придворное платье. Лицо светлое, тонкое, и лет ему не более двадцати четырёх–пяти. Совершенно незнакомое лицо, которого прежде он не встречал.
В последние годы между императором и наследным принцем царило холодное отчуждение. С тех пор как Ли Бочжоу был казнён, ни одному сановнику — кроме генерала Гу Сылиня не даровали почётных титулов; должности в Академии Восточного дворца оставались пустыми, а управление наставников и вовсе недавно было очищено столь жестоко, что все чиновники были разметены в прах.
До сегодняшнего дня Сяо Динцюань даже полных членов управления не видел, кроме главного наставника и его заместителя; что уж говорить о младших начальниках, заведующих проверкой бумаг, — чине всего лишь седьмого ранга. Если бы Сюй Чанпин сам только что не назвал своё место, наследный принц и во сне бы не подумал, что во дворце есть такой человек.
Теперь же, видя, что тот явно поджидал его у дворцовых врат, он невольно удивился. Усмехнувшись, спросил:
— Писарь Сюй, всё ли благополучно? Что же, ты здесь по служебной надобности?
Сюй Чанпин спешно склонился и ответил:
— Недостоин я столь великой милости. Но дерзаю поведать вашему высочеству несколько слов совета. Хотя я чином мал и слова мои легки, осмелюсь молить: снизойдите, соблаговолите услышать даже от столь ничтожного человека.
Сяо Динцюань понял: у молодого чиновника и впрямь есть что сказать, но к чему, пока оставалось неясным. Он оглянулся на дворцовые врата и с оттенком усталости произнёс:
— Хорошо, я готов выслушать наставления писаря Сюя. Но здесь говорить совсем неуместно. Я сейчас возвращаюсь в Западный двор, если у тебя есть слова приходи туда и изложи.
Сюй Чанпин помедлил и ответил почтительно:
— Чиновник дерзнёт повиноваться велению вашего высочества.
Наследный принц, видя его столь юным и в то же время чрезмерно чинным, с этой учёной серьёзностью, что выглядела почти забавно, лишь усмехнулся и поднялся в повозку.
Всю дорогу, пока вокруг царила тишина и ничто не отвлекало, он пытался гадать, что же могло побудить этого «чиновника седьмого ранга» во что бы то ни стало преградить ему путь… но так и не нашёл разгадки.
После полудня евнух доложил: Сюй Чанпин и вправду явился, как главный писарь управления наставников, с визитом к наследному принцу. Сяо Динцюань переоделся и вышел принять его.
Трижды обменявшись поклонами, чиновник наконец уселся. Принц велел приготовить чай и, не зная пока, зачем тот пришёл, заговорил вежливо, будто из пустой любезности:
— Писарь Сюй, вы ведь только несколько дней как вступили в должность?
Сюй Чанпин ответил:
— Недостоин я. В шестом году правления Шоучан я сдал государственный экзамен на учёного цзиньши, заняв сто восемнадцатое место в третьей категории, и получил назначение учёного при Храме Великого Наставления в составе Министерства обрядов. По окончании срока службы переведён писарем в управление наставников.
Его заслуги были обычны, и карьера складывалась столь же обычно. Сяо Динцюань отозвался рассеянно:
— О? Учёный при Храме Великого Наставления, это чин полноправного седьмого ранга. А главный писарь в управлении наставников, лишь вспомогательный седьмой ранг. Как же так, выходит, вы понизились?
Но Сюй Чанпин не стал объяснять подробности. Лишь серьёзно сказал:
— Я перешёл в это место с сохранением ранга. К тому же служба в управлении наставников, при воспитании наследника, куда ответственнее прочих. Как смею я жаловаться на умаление?
Раз уж речь зашла о делах, Сяо Динцюань улыбнулся и сказал:
— Писарь Сюй, не нужно церемоний. Раз вы уже здесь, говорите прямо.
Сюй Чанпин, услышав это, отбросил осторожность и сразу спросил:
— У меня один вопрос. Скажите, ваше высочество, недавняя немилость ваша, разве не за прошлогоднее дело министра Ли?
При этих словах сердце наследного принца резко сжалось. Уже более двух месяцев он жил взаперти в Западном саду. Внешне говорили о болезни и отдыхе, но немало людей при дворе знали: в действительности это было наказание, наложенное императором.
То, что Сюй Чанпин, чиновник из управления наставников, слышал об этом, неудивительно. Но вот подлинная причина, о ней знали лишь государь, ван Ци и ещё несколько человек. А теперь какой-то мелкий писарь, седьмого ранга, не только оказался осведомлён до тонкостей, но ещё и осмелился так бесстрашно произнести это прямо перед ним.
При этих мыслях лицо Сяо Динцюаня уже изменилось. Он опустил чашу с чаем и холодно произнёс:
— Теперь во дворце повсюду ходят слухи, будто государь и я в разладе. Подобные речи, мерзостные пересуды: в лёгком случае это лишь придворная молва, в тяжком, прямое неуважение к дому государеву. Писарь, пусть вы только что переведены в управление наставников, но ведь десять лет учились, три года служите — неужто могли позволить себе столь легкомысленные слова? Откуда вы их услышали? Или кто-то внушил вам говорить это?
Но Сюй Чанпин не проявил ни страха, ни смятения. Склонившись, он спокойно ответил:
— Ваше высочество, не тревожьтесь. Эти слова — не повеление государя и не внушение вана Ци.
— Ведь я, — продолжал Сюй Чанпин, — чиновник управления наставников, и моя обязанность — помогать вашему высочеству. Всё, чего я желаю, внести свою малую лепту, отдать долг верности.
Сяо Динцюань, видя, что тот так поспешно оправдывается и говорит столь прямо, только сильнее недоумевал. Лишь спустя время сказал:
— Помогать мне? Но над тобой стоит глава наставников, рядом целые школы и управления. Разве всё ведомство сведено ныне к одному-единственному писарю, заведующему бумагами?
Сюй Чанпин ответил спокойно:
— Я понимаю, вашему высочеству трудно поверить мне. Но у меня есть ещё один вопрос, о котором хочу спросить.
Принц долго всматривался в него, потом кивнул:
— Говори.
— Уже почти год, — сказал Сюй Чанпин, — как после дела министра Ли в Канцелярии пустует место. Почему же его величество до сих пор никого туда не назначил?
Сказав это, он и ответа дожидаться не стал: лишь поклонился и решительно вышел.
Лицо Сяо Динцюаня омрачилось. Он остался стоять на месте, вновь и вновь обдумывая услышанное, потом вернулся к письменному столу, схватил кисть и начертал короткую записку. Вызвав евнуха, тихо велел:
— Ступай. Немедленно пригласи писаря из управления наставников снова.
