Она — единственная, кто не добивался его благосклонности. Сдержанная, умная. Он думал, с такой легко будет… ан нет.
Дать императору в лоб и, даже не дождавшись приказа, выйти из спальни, — да она настоящий хулиган в шелках!
(Разозлилась из-за моих слов в адрес других гуйжэнь… Но ведь её никто не обижал. Почему так вспыхнула?)
Она говорила, что пришла в гарем не ради любви, а ради книг. Потом сказала, что ненавидит его. И — ушла. Просто… ушла.
— Кстати… Твоя тётушка — ведь из рода Ли, верно?
Ли гуйжэнь была внучкой старшего дяди Ли Шуе — законной супруги Хуэйчжао-вана.
— А она тебе в первую брачную ночь лбом в лоб не била? — невинно спросил Юйсяо.
— Что?.. — Хуэйчжао-ван заморгал. — Ты о чём?
По выражению его лица стало ясно — Ли Шуе точно не была из тех, кто прибегает к… лобовому контакту.
— Завидую вам, дядя, — вздохнул Юйсяо. — У вас нет гарема.
— Не жалуйся. Ещё только начал, а уже стонешь, — засмеялся Люшоу-ван. — Поверь, твой отец тоже ломал голову, как быть с гаремом. Это всегда морока. Но если ты встретишь ту самую, она станет твоей опорой.
— Ту самую?
— Для твоего отца такой была императрица Жун. Он мог иметь тысячи женщин, но любил только её. Она вошла в его жизнь, когда он ещё был наследником. Хоть и долго не могла родить, он оставался ей верен до самого конца.
Сейчас, даже после того как он стал тайшанхуаном, а она — вдовствующей императрицей, они всё ещё вместе. По-настоящему.
(А найдётся ли в этом дворце женщина, которая станет моей судьбой?..)
В памяти всплыло лицо Ли гуйжэнь — спокойное, словно принадлежащее душе из прошлой жизни, давно познавшей людскую фальшь.
Юйсяо нахмурился.
— Не переживай так, Фэйянь, — сказала Били с доброй улыбкой.
— Да, ты права, — Фэйянь тоже улыбнулась.
На краю поляны они случайно повстречали У гуйжэнь.
— Ты говоришь, тебя выгнали из ложа?
Она стояла окружённая почти десятком женщин. Четыре другие гуйжэнь, во главе с льстивой Чжэ гуйжэнь, шли рядом. У каждой была своя прислуга — настоящая процессия.
— Редкая честь — быть призванной в опочивальню, и всё же тебя вышвырнули. Что ж ты сделала? Наступила Его Величеству на любимую мозоль?
Взгляд У гуйжэнь был высокомерен, в нём сквозила торжествующая насмешка.
Поговаривали, что она в ярости разорвала несколько своих танцевальных платьев, узнав, кого выбрали вместо неё. Но теперь, услышав, что Фэйянь якобы выгнали — выглядела довольной как никогда.
— Не слишком ли жестоко задавать такие вопросы, У гуйжэнь? —
пропела Чжэ гуйжэнь, прикрывая рот рукой с блестящим маникюром, словно специально демонстрируя золотые ногти.
— Не унывай, Фэйянь, — улыбнулась Били, приободряя подругу.
— Да, ты права, — ответила та с лёгкой натянутой улыбкой.
Но настроение оставалось тяжёлым.
(Император, которого знала Били… и тот, которого я увидела — это два разных человека.)
Он хладнокровен, презрителен, не заслуживает любви. Хотелось бы сказать Били об этом — но нельзя. Это означало бы признать её чувства глупыми. А ранить её она не могла.
И вот, вечером, когда Фэйянь уже собиралась ко сну, снова появился Бао-тайцзянь — всё тот же юный на вид «вечный восемнадцатилетний».
— Поздравляю, Ли гуйжэнь. Сегодня ночью Его Величество вновь повелел призвать вас.
— Что?.. Но ведь вчера…
— Император ни словом не упрекнул. Напротив, сегодня он в отличном настроении.
…Неужели человек, получивший по лбу, может быть в отличном настроении?..
— А Его Величество вызывал лекарей?
— Нет, приказов не поступало.
(Значит, он решил сохранить вчерашнее в тайне…)
Перед выходом из павильона Шуйняо, Фэйянь велела Сы Юаню принести аптечку.
— Вчера Его Величество говорил, что хотел бы взглянуть на моё сокровище.
— Это у вас аптечка — сокровище? — растерянно переспросил Сы Юань.
— Ну… сегодня, скорее всего, пригодится.
— Но, простите, Ли гуйжэнь, в Сяньцзядянь нельзя проносить личные вещи.
— Бао-тайцзянь, вы ведь несли с собой обед? Уж не домашний ли?
— Да. Моя жена хорошо готовит.
Теперь евнухам разрешалось вступать в брак, и чаще всего их жёнами становились чиновницы гарема.
— Ни вы, ни ваши помощники не несли ничего, кроме фонарей. Но обед-то потом в покои попал, не так ли?
Бао на мгновение задумался… а потом сдался.
— …Хорошо. Осмотрим вашу аптечку, и если всё в порядке — разрешу.
Император снова пил в одиночестве.
— Это что ещё?
— Аптечка. Для Вашего Величества.
Он подозрительно приподнял бровь, но ничего не сказал. Бао-тайцзянь удалился.
— У тебя и правда лоб, как камень. У меня весь день голова раскалывается.
— Но ведь Вы даже не вызывали лекаря.
— Кто же станет рассказывать, что его наложница стукнула лбом по лбу?
Наверное… он молчит, чтобы не подставить меня…
— Подождите немного. Я приготовлю компресс.
Фэйянь размешала порошок целебного корня с водой и наложила смесь на свою руку. Если что-то пойдёт не так — пусть сперва проявится у неё. Не рисковать же драгоценным телом императора.
— Любопытные у Вас вкусы, Ваше Величество.
— Вкусы?
— Получить по лбу и при этом быть в хорошем настроении?
— Просто… если я хмурюсь, все вокруг начинают трястись. Мне проще прятать чувства, чем видеть их панику.
Она взглянула на него. На этом красивом, словно изо льда высеченном лице, не отражалось ничего.
— Почему Вы вчера так рассердились?
— Потому что Вы унизили других женщин. Не попытались понять их.
— Но я не оскорблял тебя.
— Я — такая же, как они. Если Вы презираете их, значит, и меня тоже.
Его сердце… тоже холодное, как его лицо?
— Если сегодня Вы снова скажете что-то в их адрес — я откажусь.
— Два дня подряд не повиноваться императору? Думаешь, я это позволю?
— Вам нравится насилие?
— Если ты не подчинишься… у меня не будет другого выбора.
— В таком случае, пожалуйста. Нападайте. Я буду сопротивляться изо всех сил.
На её губах появилась лёгкая улыбка.
— Завтра весь дворец будет обсуждать, как император насиловал меня, кричащую и вырывающуюся. Подумают, что Вы — второй Бо-е-ди.
Бо-е-ди был тем, кто наслаждался криками женщин. Он бичевал наложниц, заставлял евнухов насиловать служанок, публично унижал жён своих подданных. Записывал женские стоны, называя их «музыкой с Небес».
— …Не хочется злословить о предках, но в нашей династии и правда хватало психов, —
вздохнул император.
— Впрочем, среди императоров прошлой династии, тиранов было меньше. Хотя и выдающихся — тоже.
— Садись уже. Пол холодный.
Фэйянь подчинилась. Юйсяо посмотрел на неё и тихо произнёс:
— Я не прикоснусь к тебе без твоего согласия. И, чтобы получить его, я не стану больше унижать других гуйжэнь.
— Ваше Величество — поистине мудр.
— …Мудрая здесь ты. И невыносимая.
— Я не хотела раздражать Вас. Но раз уж случайно задела за живое… откланиваюсь?
— Не убегай каждый раз. Компресс уже готов?
Она сняла повязку со своей руки, убедилась, что всё в порядке, и наклеила на его лоб. Император скорчил недовольную гримасу.
— Воняет…
— Лекарство не обязано приятно пахнуть. Прошу потерпеть.
Фэйянь всё ещё стояла на коленях, но он жестом велел ей сесть рядом.
— …Ничего не скажешь? — после долгой паузы император взглянул на Фэйянь, приподняв ресницы.
— Вы говорили, что у вас болит голова. Я не хотела усугубить её своим голосом.
— Твой голос… как весенний дождь. Тихий и спокойный, — вздохнул он.
На его утончённом лице отразилась лёгкая усталость.
— Если вы устали, то, пожалуйста, просто отдохните.
— Но ночь… ещё не закончилась.
— Соитие в состоянии усталости может повредить драгоценному телу Вашего Величества. Ради вашего здоровья… лучше отложить плотские утехи.
Фэйянь накрыла его изящным одеялом из парчи и встала.
— Ты уйдёшь?
— Если вы прикажете — уйду. Если нет — останусь.
Она вновь села у ложа. Император закрыл глаза… и вскоре снова открыл.
— Ложись под одеяло.
— Но же сказано, что плотское влечение в таком состоянии…
— Не хочу, чтобы ты простыла. На полу или на стуле можно и заболеть. Так что ложись.
— Благодарю за заботу. Но если я останусь здесь, разве это не помешает вашему сну?
— Больше мешает, когда ты сидишь и не отводишь взгляда.
— В таком случае я буду смотреть в стену.
Она уже собиралась переместиться, как вдруг его рука задержала её. Он притянул её к себе — и она опустилась прямо на его грудь.
— Тяжёлая ты… ложись уже нормально.
Он выглядел не то сердитым, не то смущённым. Фэйянь не стала больше сопротивляться и послушно забралась под одеяло.
— Ты так легко произносишь слова вроде “соитие”, “плотская страсть”, “похоть”. Без малейшего смущения.
— Прошу прощения. Может, вам больше по вкусу “любовные забавы”, “услады”, “соединение тел”?
— …Хватит. Спи.
Он закрыл глаза. Фэйянь последовала его примеру и вскоре уснула.
Последнее время Юйсяо всё чаще просыпался под звук весеннего дождя.
— Ваше Величество, Бао-тайцзянь просит аудиенции, — раздался спокойный голос Ли гуйжэнь, тонкий, как капля, упавшая на поверхность воды.
— Опять ты раньше меня проснулась?
— По дворцовому уставу наложнице не положено спать дольше императора.
— Что за нелепость. А мне хотелось бы увидеть твоё спящее лицо.
Юйсяо встал с ложа, и Фэйянь молча помогла ему одеться.
(Как странно…)
