Но на самом деле в гарем должна была войти её двоюродная сестра. Фэйянь лишь собиралась сопровождать её в качестве служанки. Ей было всё равно, в каком статусе оказаться внутри, — главное было попасть туда. Однако из-за сильной аллергической реакции на белила, лицо сестры покрылось сыпью, и в спешке вместо неё во дворец направили Фэйянь — как достойную дочь семьи Ли. Её мечта исполнилась.
Во что бы то ни стало она хотела попасть во дворец. Ради одной цели.
Когда они с Чжухун вышли во внутренний дворик, навстречу им шла Нянь гуйжэнь — Нянь Били.
Их первое знакомство состоялось в брачную ночь. Когда император ушёл, и новобрачным были присвоены ранги, Били потеряла сознание от переутомления и волнения. Фэйянь проводила её до павильона Благовонных деревьев и не отходила от неё, пока та не очнулась. С тех пор они подружились и часто проводили время вместе.
Били, как и Фэйянь, была семнадцатилетней девушкой — наивной, открытой и очень милой.
— Ах, Фэйянь! Ты сегодня такая красивая! — воскликнула Били с лучезарной улыбкой.
На ней было тонкое алое платье, украшенное узором опадающих лепестков персика, подчёркивающее её почти детскую прелесть.
— Я прошлой ночью не могла уснуть от волнения… Но, к счастью, не выгляжу уставшей, — сказала она с застенчивым смехом.
— У тебя лицо, будто после столетнего сна — свежее и ясное. Прекрасное настроение?
— Ещё бы! Сегодня же день рождения императора! — воскликнула Били и, схватив Фэйянь за руки, подпрыгнула.
— Знаешь, почему я не спала всю ночь? Я мечтала… Вдруг сегодня ночью, на праздник Тяньсян, Его Величество пригласит меня на ночную аудиенцию!
«Ночная аудиенция» означала приглашение в опочивальню императора — чтобы разделить с ним ночь.
С момента свадьбы прошли уже десять дней, но ни одна из новых наложниц не была вызвана.
— Я боюсь, что ляпну что-нибудь глупое, если окажусь с ним рядом, — продолжала Били. — Думаю, что он скажет мне? Как посмотрит? А если обнимет… ой, я, наверное, совсем с ума сошла!
Фэйянь молча улыбалась, глядя на порозовевшие от смущения щёки подруги.
Император Чунчэн — Гао Юйсяо — был первой любовью Били.
Шесть лет назад, в ночь праздника Юаньсяо, в одном из столичных ресторанов случился пожар. Сестра Били оказалась внутри. Десятилетняя Били, сбившись с ног, металась среди толпы, зовя её. Помог ей тогда совсем ещё юный наследный принц — тот самый Гао Юйсяо.
«Не плачь, слёзы мешают видеть дорогу», — произнёс он, нежно вытирая её глаза и ведя за руку.
Он не только помог ей отыскать сестру, но и привёл к ней императорского лекаря.
С тех пор в сердце Били поселилось её первое чувство — к юному принцу, которому суждено было стать императором.
«Услышав, что семья Нянь собирается представить невесту для нового императора, я сразу попросила отца внести моё имя. Даже если бы меня не выбрали в жёны, я всё равно хотела попасть во дворец хотя бы как служанка».
Удача улыбнулась ей: она стала наложницей своего первого возлюбленного.
— Сегодня ты просто сияешь, Били. Думаю, император обязательно обратит на тебя внимание.
— Спасибо! Я была бы счастлива… — с нежной улыбкой ответила она и сжала руку Фэйянь.
— Похоже, ты уже готова к приглашению в опочивальню?
Серебряное кольцо на безымянном пальце левой руки было подтверждением готовности ко дворцовым обязанностям.
Если наложница удостаивалась благосклонности императора, кольцо переносили на правую руку. В дни менструации — надевали золотое кольцо на средний палец левой руки. Сегодня и у Били, и у Фэйянь на пальцах блестели серебряные кольца.
— Давай договоримся: если тебя вызовут — расскажи всё в подробностях. А если вызовут меня — я поделюсь своими впечатлениями, — хихикнула Били.
Они вместе вышли из павильона Водоплавающих Птиц и сели в носилки. Глядя на алое небо, Фэйянь задумалась.
(Я действительно пришла сюда ради «Иллюстрированного трактата о западных автоматонах»… Но это не вся правда.)
(Я обязательно… отомщу за мать.)
Месть. Вот ради чего она вошла в гарем.
Император Чунчэн — Гао Юйсяо. Ему было двадцать пять.
— Двенадцать прекрасных наложниц в одном зале — глазам отрада, — произнёс он, восседая на троне, и улыбка заиграла на его безупречном лице.
На нём был парадный драконий халат, расшитый золотыми нитями, с узором пятикоготных драконов, пояс из резного нефрита и парчовая мантия. На голове — венец с двенадцатью подвесками.
Его облик излучал такую величественность, что затмевал всех присутствующих.
— Чувствую себя простым смертным, затерянным на пиршестве небесных дев…
— Если наложницы — небесные девы, то Вы, Ваше Величество, непременно небесный владыка, — заметил Дао-тайцзянь, главный евнух, чей облик тоже был весьма примечателен.
— О, слишком громкое прозвище. Сегодня я предпочитаю быть скромным смертным. Позвольте мне сыграть роль фона для этой дивной картины.
Император явно был в хорошем настроении. Лица наложниц, наряженных в изысканные одеяния, сияли надеждой.
— Говорят, вы приготовили развлечения для моего дня рождения. Жду с нетерпением, что же порадует меня сегодня.
По его кивку Дао-тайцзянь шагнул вперёд:
— У гуйжэнь исполнит танец Чанъэ.
Под музыку придворных музыкантов У гуйжэнь, в платье с пионовым узором, закружилась в танце, словно сама богиня луны.
Император щедро одаривал артисток похвалами.
— Твой голос, Нянь гуйжэнь, словно звон ручья, очищает душу…
Когда Били закончила петь, её глаза увлажнились — быть признанной возлюбленным прошлого было её мечтой.
(…Почему же он кажется таким холодным?)
Фэйянь сидела в ожидании своей очереди. Император улыбался, казался доброжелательным, говорил с наложницами мягко и нежно — но за его словами не стояло ни капли чувства. Всё звучало так, будто он просто зачитывал заранее написанные реплики.
— Итак, что же ты покажешь мне теперь, Ли гуйжэнь? —
Император взглянул на Фэйянь. Его лицо, словно вырезанное изо льда, озарилось холодной улыбкой.
— В честь дня рождения Его Величества осмеливаюсь преподнести подношение дракона и феникса, — произнесла Фэйянь и велела Сы Юань принести две волчьи лампы.
Обе лампы были установлены на резных подставках. Их двойной корпус создавал эффект глубины: внешняя рамка была покрыта тонкой бумагой, посыпанной слюдой, оттого мерцала словно инеем. На внутреннем цилиндре одной лампы были изображены благословенные облака и дракон, на другой — вырезанные из бумаги цветы пиона и феникс.
Когда зажгли свечи внутри ламп, верхние ветряные лопасти пришли в движение, закружившись от поднимающегося горячего воздуха. Тени узоров ожили, проецируясь на тонкую внешнюю оболочку: дракон и феникс, как в небесной пляске, плавно скользили друг за другом.
— Дракон играет с фениксом — это, несомненно, вид благого предвестия, —
Фэйянь подняла голову к трону и произнесла строку из известного исторического трактата:
— От всего сердца желаю Его Величеству долгих лет, благополучия и мира.
Дракон символизирует императора, феникс — императрицу. Их единение означает процветание потомства. Эти лампы были созданы с тайной надеждой на скорейшее рождение наследника. Но разве в этом было что-то предосудительное?
Император не проронил ни слова. Лицо его померкло — на нём исчезла даже дежурная улыбка.
(…Неужели Его Величество ненавидит фениксов?)
Он, словно нарочно, проигнорировал лампу с драконом и пристально вглядывался лишь в тень феникса.
— Разве Его Величеству не по душе подношение Ли гуйжэнь? — прервал гнетущую тишину евнух Дао.
— Напротив, очень понравилось. Сделано хорошо, — Император внезапно смягчился, на губах заиграла загадочная улыбка — будто в его взоре промелькнула тень увлечённости.
На следующий день Фэйянь направилась в библиотеку Вэньцангэ.
— Вот это, и ещё это… и вот это тоже… — она вытаскивала с полок книги одну за другой и передавала их Сы Юань.
— Пощадите, пожалуйста. Сколько же можно тащить… — проворчал тот с усталым видом, выглядывая из-за книжной груды:
— Мои руки созданы, чтобы обнимать красавиц и сжимать золотые слитки, а не носить эти пыльные свитки.
— Ах! Вот же оно! «Арифметика лунного шага»! Последнее издание времён прежней династии, редчайшее сокровище. И весь комплект — тридцать шесть свитков! Просто невероятно… О, и «Военное руководство Гангэ»! Быстрее, взгляни! Хоть оно и написано в эпоху Заньу, но содержит множество сведений о военном снаряжении и измерительных техниках. Я так долго искала это!
Фэйянь с благоговением прижала «Гангэ» к груди.
— Раз уж тебе хватает времени читать военные трактаты, не мешало бы полистать и «Божественную игру золотого покоя», — буркнул Сы Юань.
Эта книга, разделённая на сорок томов и снабжённая цветными иллюстрациями, подробно излагала искусство любовных утех с императором. Её обязаны были изучать все двенадцать новых наложниц.
— Я уже в общих чертах ознакомилась. Но ведь, пока меня не зовут к ложу императора, применить знания негде, — Фэйянь пожала плечами.
— Вот и старайся добиться этой чести. Хватит торчать в библиотеке, возиться с механическими куклами. Лучше приведи себя в порядок, нарядись покрасивее, да удиви Его Величество чем-нибудь.
— Ну, можно я тогда разработаю новое оружие? Например, пушку, которая вмиг разнесёт целое войско. С обычным порохом скучно — лучше использовать состав, при вдыхании которого даже ударная волна вызывает мгновенное отравление.
— …Почему твои мысли всегда идут в таком направлении?! — уставший Сы Юань только вздохнул.
Фэйянь, таща за собой вымотанного евнуха, с грохотом сложила книги в повозку.
Стоило выйти во двор, как ветер с ароматом восковой сливы тронул её полы.
— Это здание Цзиньшифана, — Фэйянь взглянула на тёмную крышу с блестящими черепичными вставками.
Цзиньшифан — учреждение, смежное с библиотекой Вэньцангэ, ведало вопросами выбора наложниц для императора. Каждый вечер его главный евнух приносил серебряный поднос с табличками наложниц. Император переворачивал имя той, с кем желал провести ночь, после чего девушку провожали в покои Сяньцзя.
— Хааа… Пока я прислуживаю вам, мне и не увидеть лица евнуха из Цзиньшифана… —
стонал Сы Юань.
— Не отчаивайся. Кто знает, может скоро сменится тот, кого мы обслуживаем. —
Фэйянь похлопала его по плечу, задумчиво вглядываясь в крышу.
Цзиньшифан ведал не только интимной жизнью императора, но и кадрами евнухов.
(Сколько человек из бывших «внутренних надзирателей» всё ещё при деле?) Так называли помощников врага её матери. «Внутренний надзиратель» — титул, обозначавший не только евнуха, прикреплённого к наложницам, но и младших чинов в разных ведомствах. Их было совсем немного.
