— Как долго… — Шаоцзин пробормотал себе под нос, глядя на бесконечные людские толпы.
Был Праздник Фонарей, четвёртый год правления Шаоцзина. Тысячи разноцветных фонарей заполнили ночное небо, словно звёздная река пролилась над улицами столицы. Мужчины и женщины в парадных нарядах сновали взад и вперёд, среди толпы цвели узоры новых встреч, любви и надежды.
Этой ночью Шаоцзин переоделся купцом и вышел посмотреть на огни.
В дворце тоже устраивали праздник, но он непременно хотел ступить на главную улицу столицы. Хотел прожить ту ночь, которую четыре года назад пропустил — ту самую, где должен был встретить Сили.
Под деревом из огромных зажжённых фонарей, словно пылающим огнём, он должен был встретить её — переодетую в юную благородную даму. Но время давно истекло, а Сили всё не приходила.
— Где же она шляется? Я уже давно жду… — с досадой пробормотал он.
— О, разве вы сами вправе жаловаться? — слуга-телохранитель, переодетый в сопровождение купца, невозмутимо усмехнулся.
— Ведь по вашей задумке вы ещё не знакомы с дочерью семьи Жуй. Вам даже её имени знать не положено, верно?
Шаоцзин замолк.
По задуманному сценарию, сегодня они должны были впервые встретиться — пусть это и было тщательно спланированное свидание. Чтобы воссоздать ту несостоявшуюся встречу четырёхлетней давности, всё должно было быть продумано до мельчайших деталей.
(Не ходит ли она сейчас где-то там… слушая сладкие речи какого-нибудь проходимца?)
Сили, переодетая благородной девицей, всё не показывалась. Она нарочно медлила, заставляя его ждать. Конечно, даже не видя её, он знал — она будет ослепительно прекрасна. Но именно потому беспокойство разъедало его сердце.
Ведь праздник Фонарей — время, когда юноши и девушки встречаются.
Куда бы она ни пошла в таком наряде, за ней должны увязаться толпы молодых мужчин. И хотя рядом с ней были переодетые сопровождающими евнухи — Сэнэйцзянь и Фан Юго, — Шаоцзин не находил себе места от тревоги.
— Может, пока сходим посмотреть на танец «Тапоге»? — предложил слуга-телохранитель, указывая на площадь.
Там несколько девушек в ярких нарядах, взявшись за руки, плясали и пели, развевая длинными рукавами. Это был традиционный танец на Праздник Фонарей — «Тапоге», когда мужчины выбирали понравившуюся красавицу и добивались её благосклонности.
— Я тоже, знаете ли, встретил свою жену на таком танце, — улыбнулся слуга, прищурившись от воспоминаний.
— Среди всех она сияла ярче остальных. С первого взгляда я был очарован. Я хотел сразу же подойти к ней после танца, но её моментально окружила толпа мужчин, и я даже не смог пробиться.
Позже ему всё же повезло: он оказался рядом с ней на прогулке под фонарями.
— Но мне-то искать некого, — резко отозвался Шаоцзин. — У меня уже есть та единственная.
— Не стоит быть таким категоричным. Вдруг и госпожа Жуй сейчас где-то там — любуется «Тапоге»?
При одной мысли о Сили среди толпы его взгляд сам невольно метнулся к площади.
Он начал внимательно вглядываться в танцующих девушек, но не увидел среди них знакомого лица.
Только он собирался разочарованно отвернуться — как вдруг…
В кольце ярко одетых девушек он увидел её.
Её лицо сияло под серебристым блеском браслетов, глаза светились весельем, лёгкие рукава взлетали в такт танцу, на них цвели вышитые цветы, а высоко убранные тёмные волосы украшала золотая шпилька, что мерцала, словно падающая звезда. Хотя причёска была в стиле благородных дам, он сразу узнал её — Сили.
В тот миг всё остальное исчезло.
Это была первая встреча с ней — одетой, как благородная девица. Именно так, вероятно, она танцевала четыре года назад, прежде чем отклонить все приглашения и отправиться с Би Цзянлян смотреть фонари.
Шаоцзин затаил дыхание. И пока он стоял, зачарованный, танец подошёл к концу.
Только девушки рассыпались в стороны, как тут же мужчины устремились к ним наперегонки, каждый — к своей избранной красавице.
Шаоцзин опомнился слишком поздно.
Обернувшись, он увидел, что Сили уже окружена толпой восхищённых поклонников.
— Какая забавная картина, — не без скрытого удовольствия прокомментировал слуга. — Старший господин теперь оказался в той же ситуации, что и я в былые годы.
Похоже, он заранее знал, что Сили будет участвовать в танце.
— Я уж точно не повторю твоих ошибок, — буркнул Шаоцзин и резко двинулся вперёд, рассекая грязную толпу.
Он грубо оттолкнул нескольких зевак и, пробиваясь сквозь людское море, наконец добрался до Сили, сжал её руку.
— Не смейте заигрывать с моей женой! — бросил он окружающим.
Шаоцзин быстро увёл Сили прочь от суетливой толпы. За их спинами раздались досадные возгласы мужчин: «Так у неё уже есть муж!»
— Вообще-то, я ещё не твоя жена, — весело заметила Сили. — Мы ведь сегодня впервые встретились.
— Пустяки. — Шаоцзин остановился под огромным красным фонарём и серьёзно посмотрел на неё. — Зачем ты участвовала в «Тапоге»? Ты ведь беременна. Танцевать, притопывая, — опасно.
Он обеспокоенно вглядывался в её лицо, и, убедившись, что она полна сил и румянец только играет на щеках, чуть выдохнул.
— Я шла к Огненному дереву, — пояснила Сили, — но меня по пути пригласили девушки. В «Тапоге» могут участвовать только незамужние, но сегодня я же нарядилась барышней, так что ничего страшного, верно?
— Ещё как страшно! — мрачно сказал Шаоцзин. — Ты видела, сколько мужчин тут же бросились к тебе? Даже если ты замужем, слишком близкое общение с другими — неприлично.
— Что? Ты хочешь сказать, что я поступила безнравственно?
— Конечно. Эти мужчины смотрели на тебя с такими глазами… отвратительно. Если бы не моё терпение, я бы прямо сейчас открыл свою личность и отправил бы их всех в темницу.
Ярость клокотала в нём. Единственный, кто имел право смотреть на Сили, был он.
— Хорошо ещё, что я заметил тебя сразу. А если бы промедлил, они бы не отстали. Хотя за тобой присматривали, но ты всё равно слишком беспечна. Нужно быть осторожнее. Здесь тебе не дворец.
— То есть, ты… ревнуешь? — на губах Сили заиграла неукротимая улыбка.
— А если да? Я твой муж. Любой бы разозлился, увидев, как к его жене липнут другие мужчины.
— Но я же просто барышня, без мужа.
— Игра окончена. Ты моя жена. И я никому не позволю тебя коснуться.
С этими словами он крепче сжал её руку.
— Когда я увидел тебя среди танцующих… я был потрясён. Будто на миг увидел ту самую Сили четырёхлетней давности.
— Но я впервые участвовала в «Тапоге», — невинно возразила она.
— Значит, Би Цзянлян тоже никогда не видел тебя танцующей? Это замечательно.
— Ты всё ещё ревнуешь?
— Я каждый день ревную. Я не могу быть спокоен, если не держу тебя рядом.
— …Я тоже. Всё время ревную, — смущённо шепнула Сили, её глаза заблестели.
— Скажи… — робко спросила она, — глядя на танец, ты не влюбился в какую-нибудь другую барышню?
— Как можно? — отрезал Шаоцзин. — Для меня существуешь только ты.
— А понравился ли тебе мой танец?
— Могу смотреть на тебя целыми днями и не насытиться. Только жаль — был слишком далеко и не слышал твоего пения.
— Я ведь не пела! — рассмеялась Сили. — Только притворялась.
— Вот как? — усмехнулся он. — Тогда неудивительно, что мужчины к тебе потянулись: они пытались лучше расслышать.
— Что за обидные слова! — Она вспыхнула, а он только смеялся, покачивая плечами.
— Чтобы загладить вину, давай я куплю тебе что-нибудь, — предложил он.
— Только не что-нибудь дешёвое! — весело предупредила она.
Они побрели вдоль уличных лавок. Сили, словно лёгкая бабочка, перебегала от одного прилавка к другому, а Шаоцзин с нежностью наблюдал за ней.
— Какой выбрать? — У ювелирного прилавка Сили перебирала браслеты: зелёный и алый.
— Зелёный мне нравится… но красный тоже прекрасен… хотя, может, слишком яркий… —
Она рассуждала всерьёз, её серьёзность была очаровательна.
— Тебе какой больше нравится? — она подняла на него глаза.
— Купи оба, — без раздумий ответил он.
— Ну нет, — засмеялась она. — Не отмахивайся! Выбирай как следует!
Сили надела зелёный браслет на правую руку, красный — на левую и повернулась к Шаоцзину, чтобы он оценил.
— Дай подумать… — задумчиво пробормотал он. — Зелёный тебе очень идёт, но и красный невероятно красив. Красный сияет богатством и теплом.
— Тогда выбери красный? — подмигнула она.
— Погоди. — Он прищурился. — Приглядевшись, зелёный лучше подчёркивает белизну твоей кожи.
— Значит, зелёный?
— Не спеши. Я всё ещё размышляю.
Оба цвета прекрасно подходили ей, и сделать выбор было настоящей пыткой.
— Всё-таки… может, красный?.. Нет, наверное, зелёный… — он колебался всё больше.
— Ах, ну и нерешительный же ты! — Сили всплеснула руками.
— Ты сама сказала выбрать как следует, — обиженно возразил он.
— Если поручить это тебе, мы тут до рассвета проторчим! Ладно, выберу сама.
С этими словами она вернула зелёный браслет лавочнику, заплатила за красный и весело зашагала дальше.
Напевая вполголоса какую-то простенькую мелодию, они, держась за руки, не заметили, как снова оказались под Огненным деревом.
— Почему ты выбрала красный? — спросил Шаоцзин.
— Как думаешь? — Она лукаво улыбнулась, и её лицо в свете тысяч огней стало ещё прекраснее, словно цветок в пламени.
— Позволь угадаю. Потому что ты любишь красный цвет?
— Люблю. Но это не причина. Подумай лучше.
— Потому что красный считается счастливым цветом?
— Зелёный тоже символ удачи.
— Может быть, потому что красный напоминает о бумажных вырезках для праздников?
— Бумажные вырезки делают из любой цветной бумаги.
Шаоцзин задумался всерьёз. И вдруг, осенённый догадкой, вернулся к тому прилавку и купил ещё один браслет — мужской, тоже красного цвета.
— Зачем ты купил браслет?
— Потому что он цвета красной нити судьбы.
По легенде, божество брака — Старец под Луной — связывает избранные пары красной нитью. Даже если они расстанутся или станут врагами, всё равно в итоге будут вместе.
Хотя красная нить обычно обвязывается вокруг щиколоток, Шаоцзин выбрал вместо неё браслеты.
— Раз уж мы связаны этой нитью, — сказал он, надевая красный браслет на правую руку и сжимая её левую, — пусть хоть мечи и стрелы обрушатся с небес — я буду твоим мужем всю жизнь.
— Будь осторожен в своих клятвах, — ответила она, сжимая его руку в ответ. — Я — упрямая женщина. Раз поймав своё счастье, я никогда его не отпущу.
— Мы с тобой одинаковы, — с теплом сказал он. — Я тоже не отпущу ту, с кем делю этот сладкий миг.
Три тысячи фонарей наполнили небо светом. Хрустальные огни украшали Огненное дерево. Но среди всей этой красоты ничто не могло сравниться с блеском в глазах Сили, отражающих огоньки ночи. Шаоцзин наклонился к её белоснежному уху и прошептал:
— В следующем году не участвуй в «Тапоге».
— Почему? — усмехнулась она.
— Иначе я сам стану настоящим тираном.
Она расхохоталась:
— А ты разве не уже тиран?
Сили, смеясь, накрыла его руку своей маленькой ладонью.
— Ты всегда так жестоко играешь с моим сердцем.
— Я только отвечаю тебе тем же, — усмехнулся он. — Хитрая лисица, которая играет моими чувствами.
Они переглянулись и одновременно рассмеялись.
Фестиваль только набирал силу, и тысячи огней вздымались над улицами, но в сердце Шаоцзина жила уверенность: эта ночь пролетит слишком быстро.
Потому что время счастья — всегда летит, как на крыльях.
Пламя фонарей озаряло ночь, но ни один свет не мог остановить бег времени.
Счастье подобно танцу среди огней: яркое, живое — и в тот же миг ускользающее прочь. И всё же они — встретились, держась за руки под огненными деревьями, и дали обет, пусть даже сама судьба захочет их разлучить, держаться друг за друга — до конца времён.
