Вот так, взявшись за руки, мы и отправились в путь.
Для меня пролететь на мече четыреста-пятьсот ли за день — пустяк. А уж для Сяо Иханя и подавно. Но до горы Юйцюань восемьсот ли, что равно двум дням пути. Я хотела попросить Сяо Иханя поторопиться и добраться туда уже сегодня, но он, глянув на небо, лениво зевнул и протянул:
— Уже поздно. День и так был суматошный. Найдём укромное местечко и заночуем, а завтра с новыми силами быстрее доберёмся.
Я тут же вспылила:
— Ты что, даже при полёте на мече на небо смотришь? Столько лет прошло, а твоя лень совсем не изменилась!
Но он и бровью не повёл, только чуть опустил голову и тихо усмехнулся:
— А вот твоя сдержанность, моя ученица, куда-то исчезла.
У меня и раньше не было хорошего характера. Я просто… привыкла его терпеть, потому что он был моим наставником, человеком, которого я уважала и которого боялась потерять.
Сяо Ихань всё ещё держал меня за руку, пока мы брели по вечернему лесу, и поглядывал по сторонам. Я не знала, что он собирался делать, и уже хотела ткнуть пальцем в ближайшую полянку, где можно было отдохнуть, как вдруг он приложил палец к губам и сказал:
— Тише, — и взмахом руки метнул кинжал прямо в сторону склона. Там, за кустами, что-то захлопало крыльями и замерло. Через мгновение в руках Сяо Иханя оказался пронзенный кинжалом фазан. Он повернулся ко мне, глаза его весело блеснули в свете багрового заката.
— Смотри, маленькая ученица, ужин сам прилетел!
Я смотрела на него холодно, не произнося ни слова. Он не обиделся, принялся ощипывать и потрошить фазана, развёл костёр и, насадив тушку на ветку, начал жарить. Всё это он делал одной рукой, другой — по-прежнему был сцеплен со мной.
Когда фазан уже шкворчал на огне, он бросил взгляд на меня, как ребёнок, жаждущий одобрения:
— В прошлый раз, когда ты ходила со мной на тренировку, ты всё время жаловалась, что я о тебе не забочусь, и что тебе приходится искать еду самой, правда? Теперь я сам всё сделал. Ты довольна?
Я смотрела на него, не моргая:
— Я уже много лет не завишу от пищи. Не ем злаков, не говоря уже о мясе.
Прошло столько лет, и я уже достигла бессмертия и не нуждалась в еде, но мой мастер об этом даже не знал.
Услышав мои слова, в его глазах, отражающих пламя костра, будто что-то погасло. Потом, словно ничего не произошло, он рассмеялся в полголоса:
— Вот как…Моя маленькая ученица наконец-то выросла..
Я не стала отвечать.
В конце концов, фазан сгорел прямо под носом у Сяо Иханя. Ни я, ни Сяо Ихань его не ели, так что жизнь его была потрачена напрасно.
Когда дело дошло до сна, руки наши всё ещё были сцеплены. И Сяо Ихань поедложил нам спать вместе. Я показала на толстое дерево:
— Будем спать, прислонившись к дереву спиной. Ты будешь спать с одной стороны, а я с другой. Мы положим руки сбоку, и когда проснёмся утром и откроем глаза, не увидим друг друга. Никаких соблазнов.
Он посмотрел на меня с таким выражением, будто хотел и посмеяться, и вздохнуть. В его взгляде была… не то грусть, не то растерянность. Будто ему вдруг стало по-настоящему жаль нас обоих.
Я не понимала, чего он вздыхает. Спустя столько лет, когда нас почти уже ничто не связывает, разве не логично держать дистанцию?
Сяо Ихань всё же уступил. Мы нашли большое дерево. Я села с одной стороны, он — с другой. Мы прижались спинами к одному дереву, но каждый из нас смотрел в тихий и тёмный лес. Мы просто держались за руки и молчали.
— Маленькая ученица, — вдруг нарушил тишину Сяо Ихань. Его голос прозвучал мягко, как тогда, много лет назад, когда он впервые так меня назвал. — Как у тебя дела на горе Сяньлин?
Я не ответила, притворившись, будто уже сплю. Он не стал добиваться ответа, сделав вид, что тоже уснул.
Я закрыла глаза. Сегодня я слишком устала. Завтра ещё весь день лететь на мече. Я должна отдохнуть. Я хочу дойти до горы Юйцюань как можно скорее, высвободить руку из его ладони и больше… больше не чувствовать его тепло. Оно только тревожит и вызывает беспокойство.
В ту ночь мне приснился сон.
Во сне всё было, как тогда, восемьдесят лет назад. Сяо Ихань всё ещё жил на горе Сяньлин. Я — всё ещё была его послушная, маленькая ученица. Пусть он сказал мне: «Из всех детей только ты согласилась бы пойти со мной». Пусть он признал, что действительно общается с демонами. Пусть я знала, что, оставаясь рядом с ним, я становлюсь врагом всего клана… Я всё равно не смогла уйти из нашего крошечного дворика. Не смогла оставить его.
Я перестала ходить на занятия. Очищала каждый уголок на нашей горе, перечитывала книги, что оставил мне Сяо Ихань. Каждый день я поднимала глаза к небу и ждала. Ждала, когда он вернётся. Хотя каждый раз, когда он возвращался, даже не здоровался со мной. Но его возвращение уже было для меня достаточным утешением.
Но всё это закончилось в тот день, когда Сяо Ихань вернулся на гору Сяньлин… в последний раз.
В ту ночь, когда все в клане погрузились в сон, посреди глубокой тишины он вернулся, прилетев на мече. Пошатываясь и спотыкаясь, совсем не похожий на себя. Никогда прежде я не видела его в таком состоянии, даже в худшие дни его пьянства, свидетелем которых я бывала.
Я не знала, что с ним случилось. Просто, как обычно, заботилась о нём.
Я дотащила Сяо Иханя до кровати. Хотела было потянуться за одеялом, чтобы укрыть его, как делала много раз раньше… Но он вдруг сел, резко, будто и не пил вовсе. Взгляд его был ясным и трезвым, словно он не пил ни капли.
— Маленькая ученица, — позвал меня он.
— Я здесь, — ответила я.
— Другие говорят, будто я связался с демонами, а ты не веришь. Я презирал твое нищее прошлое, а ты не сердишься. Ты знаешь, что всё, что я делаю, противно законам мира, а ты не уходишь и не отворачиваешься от меня. — Он протянул руку и коснулся моей щеки. — Почему?
Слушая его, я вдруг поняла: тот силуэт, который мелькнул в дверях школы в тот день, когда я ругалась со старшим учеником… Это действительно был он.
Я ответила тихо:
— Когда я только пришла на эту гору, я сказала: “Я одна. И учитель тоже один. Что бы ни случилось, я останусь рядом”.
Сяо Ихань рассмеялся. Он часто смеялся — когда издевался, когда хулиганил, когда отмахивался. Но так… так он не смеялся никогда. В его смехе мне послышалась беспомощность и невыразимая боль.
— Моя маленькая ученица, — он поднял руку и прижал к моему лицу. — Разве я тебе не говорил не смотреть на меня такими глазами?
Я не поняла, что он имел в виду.
И тогда он … прижался своими губами к моим.
Тёплое прикосновение. Оно растеклось от моих губ до самого сердца и взорвалось там внутри. Я замерла в растерянности. Сердце остановилось на миг.
Но потом, также внезапно, я пришла в себя, резко подняла руки и попыталась оттолкнуть его.
Только… не смогла.
