Не знаю точно, к каким именно манипуляциям прибегла коварная Юэ Лаохун, чтобы заманить Цяньгу на путь тьмы. Наверняка она использовала всё своё красноречие, рассказывая истории о жестокости секты Кунлин и несправедливости бессмертной наставницы, чтобы разжечь в нём негодование и сбить с истинного пути.
Цяньгу был невероятно одарён и достиг бессмертия в юном возрасте. После падения во тьму его сила росла стремительно.
Молодые члены секты Кунлин опасались, что Цяньгу захочет отомстить и соберёт силы демонического мира, чтобы напасть на нас. Он ведь знал все тайны горы Кунлин и был знаком со всеми нашими техниками. Если он совершит злодеяние и сломает защитную печать, позволив источнику зла, запечатанному на вершине, вырваться на свободу, это обернётся катастрофой для всего мира.
Но в отличие от юнцов, я всё же верила в характер Цяньгу. Пусть он и пал во тьму, я всё ещё в него верила. Я махнула рукой и сказала:
— Бессмысленно гадать, пока ничего не случилось. Если он когда-нибудь посмеет бросить мне вызов, я легко сражу его своим мечом.
С величественным спокойствием, достойным бессмертной, я вернулась на вершину горы Кунлин, в свой древний храм.
Но стоило прожить там несколько дней, как мне стало не по себе. Во дворе больше не звучало щебетание Цяньчжи, не раздавались его нескончаемые жалобы и болтовня. Цяньгу больше не проходил мимо двери, украдкой останавливаясь, чтобы посмотреть на меня. Всё казалось слишком тихим и мёртвым.
Я не выдержала и пошла к Пещере Духовной Пустоты.
— Осознал ли ты свою вину? — спросила я у Цяньчжи. — Если да, я выпущу тебя. Если нет, то я уйду странствовать по свету, а ты будешь сидеть тут, до скончания времён.
Он надулся от злости и обиды, как ребёнок, и даже взглянуть на меня не захотел.
Не в силах оставаться в Кунлине, я отправилась странствовать по миру.
Я скиталась по земле лет пять или шесть, по пути слушая рассказы о Цяньгу. В мире демонов он уже стал почти легендой, готовясь занять трон Повелителя Демонов. Юэ Лаохун оказывала ему огромную помощь.
Но всё это меня не особо касалось. Пока никто не трогал печать, охраняющую источник зла на вершине Кунлин, я могла оставаться спокойной.
Я продолжала странствовать по миру одна. Сначала это казалось освежающим, но вскоре одиночество стало утомительным. Я задумалась о том, что же пошло не так с моими учениками? И вдруг с досадой поняла, что я, как наставница, потерпела полный провал.
Первый ученик влюбился в меня и перешёл все допустимые границы. Второй — тоже вышел за рамки приличий и возненавидел меня до глубины души. В итоге моё наследие, моя мудрость, моё мастерство остались без преемника.
Размышляя об этом в пути по горам и полям, в одной заброшенной горной деревушке я нашла себе нового ученика. На этот раз это была девочка.
Она была талантливая, живая, честная и справедливая. Я дала ей имя Цяньлин — «Тысяча Духов». Не мечтая больше, чтобы имя её вошло в летописи, как у Цяньгу, и не требуя глубокой мудрости и умеренности, как от Цяньчжи, я хотела лишь, чтобы она была умна, мила и достойно распорядилась своим даром.
Я взяла её с собой на вершину горы Кунлин, рассказала ей, что у неё есть старший брат по учению, мой первый ученик, ныне падший в мир тьмы. Потом повела к Пещере Духовной Пустоты, где по-прежнему сидел мой второй ученик, обросший длинными волосами и бородой.
Я сказала Цяньлин:
— Ты — девочка. Не оступись, как они.
Цяньлин с серьёзным видом кивнула, глядя сквозь решётку на своего второго старшего брата.
Десять лет пролетели в мгновение ока. За эти годы я… в конец утратила веру в свой авторитет, в свою проницательность, и в своё педагогическое мастерство.
Когда младшие ученики в тысячный раз прибежали ко мне жаловаться:
— Великая Бессмертная! Великая Бессмертная! Ши-шу-цзу опять подралась с одним из наставников!
Я лишь бессильно махнула рукой:
— Пусть дерётся. Победит — я с ней сама разберусь. Проиграет — вы уж там сами как-нибудь, только… — вздохнула, — не убивайте её.
Моя третья ученица обладала поразительной, кипучей энергией, словно, шаровая молния. Ежедневно она устраивала новый переполох: то заберётся на крышу, то пробьёт потолок.
Сначала я мягко увещевала её. Потом стала хмуриться и отчитывать. Фразу «ещё раз — и я изгоню тебя с Кунлин» я повторила ей бесчисленное количество раз с нулевым результатом. Если бы Цяньгу услышал однажды хоть малую толику моей ругани, побледнел бы на три дня.
А что сегодняшние дети? Всё труднее и труднее справляться с ними, даже для такой бессмертной наставницы, как я.
В тот день Цяньлин всё-таки вернулась с победой. С синяком под глазом, гордая, как павлин, она сообщила мне:
— Мастер! Эти мерзавцы снова обижали кухонного слугу. Я за него заступилась и надавала им, как следует! Посмотрим, посмеют ли они ещё притеснять слабых! Забью их до смерти!
Я лишь бросила на неё взгляд:
— Может быть ты начнёшь учиться решать проблемы головой?
Она почесала затылок:
— Кулаками удобнее.
Разве так должна отвечать хрупкая молодая девушка из приличного дома?
Я тяжело вздохнула, закрыла книгу, посмотрела на неё, потом вспомнила, какой она была в детстве…
Эх… Сердце снова сжалось.
— Иди вымети кабинет, — наказала я. — Только чтобы дочиста.
— Будет сделано! — весело отозвалась она, даже не поняв, что я её наказываю.
Я подняла взгляд к небу и промолчала. Ученица, у которой духовности не больше, чем у кирпича, она разошлась по смыслу со своим именем Цяньлин — «Тысяча Духов», настолько, насколько это вообще возможно.
