Не знаю, сколько времени я пролежала обездвиженная, кажется, даже успела задремать. Но когда я очнулась, то почувствовала, как волна тёмной энергии проникает в моё тело. Я обернулась. Рядом со мной тихо стоял тот, кого я не видела несколько десятилетий.
Цяньгу.
Он ничуть не изменился. Передо мной стоял всё тот же юноша с безупречными чертами лица. Лишь в его взгляде теперь было что-то иное. В нём больше не было той внутренней мягкости, что жила в нём, когда он был ребёнком, копирующим мои жесты, сидя передо мной с кисточкой в руках.
Он стал другим, тяжёлым, молчаливым, как тень, не подвластная ни свету, ни ветру.
— Что, попалась на удочку Цяньчжи? — проговорил он, голос его стал низким, чуть хрипловатым, будто звук струны древнего гуцина, задетой неосторожной рукой. И всё же в нём была такая теплота, будто он только вчера сидел рядом со мной и переписывал сутры.
Я тяжело вздохнула:
— Он обманул меня. Увёл мою младшую ученицу. — Упоминание об этом вызвало волну боли в моём сердце.
Цяньгу тихо рассмеялся. Его смех был негромким, но отозвался во мне гулом, как колокольный звон в пустом храме.
Я отвернулась, устремив взгляд на решётку из яшмы и железа:
— Яд им дала Юэ Лаохун. Ты можешь достать противоядие?
Он ответил сразу, без колебаний:
— У меня оно есть.
Но больше ничего не сказал.
Словно нарочно бросил крючок, чтобы заставить меня проглотить гордость и попросить его снова. Но как я могла это сделать теперь?
Я сжала губы, стискивая зубы так сильно, что заныла челюсть. Мой некогда безмятежный, доверчивый ученик за эти годы стал таким изобретательным и опасным.
— Наставница…
Он произнёс это слово и я вздрогнула. Моё сердце сжалось. Спустя столько лет одно простое слово — «наставница» — сорвало покрывало времени, напоминая мне обо всём, что я старалась забыть: перепуганного ребёнка, которого я вытащила из логова чудовища, мальчика, что неуверенно держал меч, когда я впервые вложила его ему в руку, юношу, что с затаённой нежностью следовал за мной по тропам на вершине горы… Я думала, что эти воспоминания давно покрыты пылью забвения. Но стоило ему их коснуться, как всё вспыхнуло ослепительно и неотвратимо.
— Цяньгу, я больше не твоя наставница, — напомнила я ему и себе тоже.
Он будто не услышал.
— Сегодня я пришёл только за тем, чтобы задать вам три вопроса. Если ответите, я дам вам противоядие.
Я напряглась.
— Первый вопрос: в тот день, когда вы изгнали меня, я лежал при смерти на камнях у подножья горы. Это вы меня спасли?
Я не ожидала, что он начнёт с этого.
— Да. Это была я, — честно призналась я. Подумала, что следующим он наверняка спросит: зачем? Я бы сказала, что даже тигрица не тронет своих детёнышей. Что бы он ни сделал, он всё равно был моим воспитанником, моим ребёнком.
Но он лишь чуть улыбнулся и задал следующий вопрос:
— Наставница, за все эти годы… хоть раз вы вспоминали обо мне?
Вопрос был не просто прямым. Он был… дерзким.
— Нет, — ответила я твёрдо.
Он снова улыбнулся.
— И наконец, наставница, как вы думаете, вспоминал ли я о вас?
Я чуть не взорвалась от гнева. Невыносимый мальчишка!
— С чего мне знать, что у тебя в голове! Я ответила на все вопросы. Отдай мне противоядие.
Он протянул руку и кончиками пальцев легко коснулся моей щеки, как в тот день, когда ушёл к Юэ Лаохун за лекарством. Его прикосновение было осторожным и почтительным.
— Наставница, вы ошиблись с последним ответом, — прошептал он у самого моего уха. — Я думаю о вас день и ночь, как сумасшедший. И эти слова даже близко не описывают то, что творится у меня в голове.
Я заставила себя сохранить спокойствие. Я подавила свои мысли. «Ты просил меня ответить на твои вопросы, и я ответила. Ты должен сдержать своё обещание. Когда ты был маленьким, я учила тебя…» Но я не стала произносить это вслух, чтобы не тревожить старые шрамы.
— Я обещал, что дам вам противоядие, наставница, и я его дам, – сказал Цяньгу. — Но я не говорил, что дам его сейчас.
Я похвалила его:
— Цяньгу, за эти годы ты стал ещё большим негодяем.
— Теперь я иду по демоническому пути, могу себе позволить. Но и вы, наставница, всегда были немного упрямой. Так что, можно считать, что это передалось по наследству.
Он спокойно уселся на землю, поднял голову и снова посмотрел на меня. Его взгляд был ровным, но жгучим, будто он хотел видеть меня насквозь.
— И ещё… Если я сейчас дам вам противоядие, вы выпьете и убежите.
Я подожду, пока не насмотрюсь на вас вдоволь, тогда и отпущу.
— Зачем тебе это? Зачем быть таким… упрямым со мной?
Он улыбнулся и ответил спокойно:
— Если бы я знал, зачем, как бы я мог быть таким одержимым?
Я покраснела, а он засмеялся. Я вспыхнула от злости, закричала на него, и щеки вновь стали бледными. Но стоило мне чуть остыть, как он снова смотрел на меня, и я опять краснела… Всё повторялось раз за разом.
— Великая бессмертная? Великая бессмертная… — раздались голоса учеников Кунлин, приближающихся к Пещере Духовной Пустоты.
Я вздрогнула, и почти непроизвольно сказала:
— Цяньгу, уходи.
Он никуда не спешил. Встал, лениво отряхнул одежду и, усмехнувшись, произнёс:
— Если бы в сердце наставницы и правда не было места для меня, то сейчас вы приказали бы им войти и схватить меня, а не велели уходить.
Я промолчала. Он, словно зная, что победил, достал из рукава фарфоровый флакон и вытряхнул из него пилюлю:
— Наставница, вы так тревожитесь обо мне, что даже забыли о собственном противоядии. Ваша доброта так велика, что я не могу оставаться в долгу.
Сказав это, он… проглотил пилюлю сам.
— Ты! — я ахнула, но договорить не успела, он склонился ко мне, и его губы прижались к моим, передавая противоядие.
В этом прикосновении не было ни торопливости, ни грубости. Только запах трав и его дыхание, захватившее весь мой мир.
Он оторвался от моих губ и пристально посмотрел на меня, очевидно, что он флиртовал со мной, но уши у него в этот момент покраснели.
Мне хотелось спросить его: “Почему же ты покраснел? Ведь ты же у нас великий демон. Где твоя уверенность, с которой ты дразнил меня?!”
— Наставница, я очень скучал, — тихо произнёс он, кончиками пальцев поглаживая угол моих губ.
— Бессмертная? — донеслись голоса снаружи.
Цяньгу покраснел и усмехнулся:
— Я приду ещё.
Тепло от лекарства растекалось по телу, от желудка до кончиков пальцев. Я медленно пошевелилась. В этот момент внутрь вбежали ученики:
— Великая Бессмертная, вот вы где! Только что доложили, что вершину горы покинули две ауры.
Я развернулась и спокойно кивнула:
— Это Цяньчжи и Цяньлин сбежали. Они переметнулись на Демонический Путь.
Глядя, как ученик в ужасе расширил глаза, я только горько усмехнулась.
Похоже, в этой жизни я не бессмертных мастеров, а будущих предводителей демонов воспитала.
