— Эй! Поторопись, почему до сих пор не открыл гроб? — двое с факелами злобно пнули фигуру, пытающуюся сдвинуть крышку гроба. — Тьфу, все хуже и хуже работаешь!
Молодой человек в серой холщовой одежде, хоть и получил удар, сохранял безучастное выражение лица. Он нащупал щель в гробу и сказал:
— Здесь есть механизм, нужно его найти.
— Так ищи быстрее, бездельник! — один из них снова пнул юношу. Тот молча обходил гроб пока не нащупал что-то странной формы у основания. Он осторожно повернул это, и вдруг послышался щелчок. Несколько тонких деревянных планок внезапно выпали из-под крышки гроба. Молодой мужчина уперся руками в крышку и, напрягая мышцы пресса и спины, отодвинул её, хотя она весила около нескольких сотен цзиней*. Крышка с грохотом упала на землю.
(*Цзинь (кит. 斤, Jīn) — китайская мера веса, равная 0,5 кг. Т.е. около 100…150 кг. — Прим. ред.)
Когда пыль осела, парень посмотрел на женщину внутри гроба. Её некогда роскошные одежды превратились в черные гниющие лоскуты, но, что удивительно, её кожа осталась нетленной, а лицо выглядело живым, без признаков смерти.
Пламя факела зловеще дрогнуло, и вдруг ресницы спящей женщины слегка зашевелились. Она медленно открыла глаза, в которых на мгновение мелькнуло смятение. Когда оно прошло, она посмотрела на мужчину у гроба.
— А, расхитители могил?
Мужчина неподвижно смотрел на неё и безучастно ответил:
— Да. Восставший мертвец?
Двое за спиной мужчины отшатнулись в ужасе и дрожащим голосом спросили:
— Сун Шестнадцатый**, с кем ты разговариваешь?
(**Сун Шестнадцатый (кит. 宋十六, sòng shíliù) — Сун Шилиу. Сун, 宋 — фамилия, Шилиу, 十六, Shiliu, означает «шестнадцать». — Прим. англ. пер.)
Шестнадцатый ответил, словно деревянный:
— Они спрашивают, кто ты?
— Я? — женщина села, и разложившаяся одежда соскользнула с ее плеч, обнажая белоснежное тело. Она была одета в кроваво-красное нижнее белье дудоу***, её полуприкрытая фигура казалась еще более соблазнительной. Но в этот момент, кто бы осмелился восхищаться этой красотой? — Меня зовут Чжу Нин****, я принцесса из династии Цзинь. А сейчас, видимо, цзянши, окоченевший труп.
(***Дудоу (кит. 肚兜, dùdōu) — нижнее белье, закрывающее грудь и живот женщин, напоминающее большой нагрудник или майку большого размера.
****Чжу Нин (кит. 竹宁) — её имя означает «мирный бамбук». — Прим. пер.)
— Во… восставший мертвец!
— Привидение! — двое бросили факелы и, крича, выкатились из гробницы, оставив за собой лишь жалобные визги и вопли, словно крики призраков и волчий вой.
Когда они убежали, Шестнадцатый наклонился, поднял один из факелов и повернулся, чтобы уйти. Но едва он сделал шаг, как почувствовал, что его рукав потянули вниз. Необычайно бледная рука схватила его, Принцесса Чжу Нин распахнула пару блестящих глаз и посмотрела на него:
— Не уходи, я хочу тебя съесть.
Как она и сказала, Чжу Нин вцепилась зубами в его запястье. Но откуда она могла знать, что запястье Шестнадцатого было защищено чёрным железным браслетом, и Чжу Нин больно стукнулась о него зубами. Она непримиримо задрала его рукав, похлопала его по крепкому молодому предплечью и уныло, но ощутимо укусила его: — Ай!
Острые клыки впились в кожу Шестнадцатого, но едва она начала пить кровь, как вдруг закашлялась и, выдернув клыки, выплюнула черную вязкую жидкость. Потрясённая, она закрыла рот рукой и указала на него:
— Как ты можешь быть таким невкусным!
Шестнадцатый посмотрел на кровоточащее предплечье и спокойно сказал:
— Потому что я ядовит.
С детства проданный грабителям гробниц, Шестнадцатый всегда выполнял самые опасные задания. Они использовали его как инструмент, для исследования гробниц и вскрытия гробов. Не известно, в скольких гробницах он был отравлен и, сам того не ведая, со временем стал ядовитым человеком.
Цзянши или он — неясно, кто из них меньше похож на человека.
Шестнадцатый снова попытался уйти, но Чжу Нин неожиданно опять схватила его. Он обернулся и сказал:
— Ты не можешь меня съесть.
— Раз уж ты выкопал меня, то должен нести ответственность передо мной, — Чжу Нин смотрела на него. — Я хочу выпить крови.
Глядя на женщину, одетую лишь в красное дудоу, Шестнадцатый вдруг вспомнил сцену, которую однажды увидел, проходя мимо рынка: младенец в пеленках, прижавшийся к груди матери и жаждущий молока.
