— Конечно! — я сунула ему ложку с остывшим супом, потом себе, улыбаясь. — Там чудесно: можно грести, ловить рыбу, вечером пускать огненные фонари. Полгорода туда ходит!
— Раз так, — сказал он, — поехали.
— Отлично! — я радостно подняла чашу. — Но сначала доешь, я и так съела больше тебя!
Он смеялся и кивал:
— Хорошо, хорошо.
Но накормить его оказалось делом нелёгким, ушёл почти час на это. Потом он принял лекарство и переоделся.
Фэн Уфу, узнав, что мы выезжаем, велел принести несколько голубых халатов, но я отослала их обратно и потребовала белые, чем воздушнее, тем лучше.
Когда Сяо Хуань переоделся, на лице его играла тихая улыбка.
Я довольно оглядела его с ног до головы:
— Не смейся! Сам виноват, в тот день в белом выглядел так, что я поняла: мужчина должен носить только белое.
Мы выехали из дворца в повозке, с нами был лишь Ши Янь; даже Фэн Уфу я оставила под предлогом, что людей и так слишком много.
Озеро Тайе делилось на две части: узкая соединялась с рвом Запретного города, туда простым людям нельзя было, а за мостом Минцзинь, где под арками стояли железные решётки, начиналась широкая гладь, открытая для всех.
Был август, стояла тёплая погода, и на воде плавало немало лодок.
Мы сняли небольшую лодку с навесом, поставили на столик сладости и вино, и Ши Янь медленно повёл нас к середине озера.
День был ясный, вода — как зеркало, зелёно‑голубая, словно небо. Лёгкий влажный ветерок касался кожи, и кроме плеска вёсел слышались лишь далёкие смехи с других лодок.
Я, опершись на мягкую подушку, держала Сяо Хуаня за руку и улыбалась:
— Ну как, Сяо-дагэ, не думал, что совсем рядом есть такое место?
Он кивнул, улыбаясь:
— И правда, не приходило в голову, что можно вот так просто покататься.
— А я-то знала! — я засмеялась. — В детстве часто бывала здесь с братом. Даже в воду падала, рыбу ловила!
— Падала в воду, чтобы ловить рыбу? — он удивился.
— Ну, раз уж промокла, решила хоть с пользой, — ответила я, смеясь.
Он рассмеялся громче:
— Значит, улов был заслуженный.
Мы болтали вполголоса, пока вдруг не донёсся шум — несколько лодок неподалёку устроили водную битву, весело окатывая друг друга.
Одна из лодок, заметив нас, тоже плеснула водой. Я быстро заслонила Сяо Хуаня и крикнула:
— Сдаюсь! Герои, пощадите!
Те, увидев нас, перестали, разразились смехом.
На соседней лодке девушки с распущенными до плеч волосами переглянулись, потом одна, самая бойкая, сложила ладони рупором и крикнула:
— Эй, сестрица! Твой супруг красавец!
Я тоже сложила ладони и ответила:
— Спасибо! Это мой наложник, красавец, правда?
Смех стал ещё громче.
Ши Янь тем временем повернул лодку, и, отплывая, мы махали друг другу.
Я посмотрела на Сяо Хуаня, который лежал, опершись на подушки:
— Не намок?
Он покачал головой, улыбаясь, убрал с моего лица прядь волос:
— Спасибо за заботу, не задело.
— Благодарить не за что, — усмехнулась я, — ведь я обязана холить своего красавца.
Он посмотрел на меня, и в его взгляде заискрился смех.
— Сяо-дагэ, — прошептала я, чувствуя его дыхание, — я сейчас очень счастлива…
Позже мы купили у торговцев бумажные фонари, зажгли свечи и пустили их по воде.
Держа его за руку, я смотрела, как огоньки уплывают вдаль, и подняла лицо к нему:
— Сяо-дагэ, хочешь знать, какое я загадала желание?
Он улыбнулся, глаза его блестели в лунном свете:
— Какое же?
Я схватила его за рукав, приподнялась на цыпочки и наклонилась к самому уху. Тёплое дыхание скользнуло по коже, он чуть опустил голову, уголки глаз мягко изогнулись.
— И я согласен, Цанцан.
Я уткнулась лицом в его плечо, тихо рассмеялась и прошептала:
— Хотелось бы, чтобы вся жизнь была такой, как этот день.
Полдень. В тёплом покое солнце струилось мягким светом, лёгкий ветерок касался лица.
— Звезда! Звезда! Она закрыла глаза! — звонкий голос прорезал тишину. Чёрные, блестящие глаза уставились на чёрно-белые камешки, а полуприкрывшийся за доской игрок, не выдержав, вскрикнул, будто собирался подбодрить собственную сторону.
— Хоть бы и закрыла, всё равно не победите! — не осталась в долгу другая сторона, и пара глаз, тёмных, как полированное стекло, метнула в ответ боевой взгляд.
Я, сидевшая рядом с Сяо Хуанем, не обращала внимания на их шум. Игрок, что сидел ближе к нам, немного помедлил, потом взял белый камень и положил его в пересечение линий.
Тот, кто только что кричал, что его не победить, сразу замер, приоткрыв алые губы. Но, вглядевшись в доску, вдруг вскинул голову:
— Папа, папа, а дальше как ходить?
Стоявший рядом мальчик возмутился:
— Младшая сестра, почему ты всё время спрашиваешь у отца? Ты сражаешься со старшим братом или отец сражается с ним?
— А ты с Лянь-гэ вдвоём против меня, почему молчишь? — фыркнула девочка, прищурив большие глаза.
Мы с Сяо Хуанем не удержались от смеха. Я потянула его руку, обвила ею свою талию и, обернувшись, улыбнулась:
— Ну что, военный советник, какую подсказку дашь своей маленькой принцессе?
Он усмехнулся, чуть задумался и сказал:
— Пятая линия, одиннадцатая точка.
Девочка радостно хлопнула в ладоши, мгновенно оживилась, схватила камешек и поставила его, торжествующе воскликнув:
— Вот видите! Ход ваш разрушен, я же говорила, что не победите!
Сидевший напротив мальчик ещё пытался сохранять серьёзность, но стоявший рядом уже надул губы и пожаловался Сяо Хуаню:
— Папа, ты всё время помогаешь младшей сестрёнке, мы ни разу не выигрываем!
— Что поделаешь, отец у вас пристрастен, — я взглянула на Лянь, на Сяо Се и на стоявшего за ними Яня, который, кажется, переживал за партию больше, чем сам игрок, и вздохнула. — Даже я, их мать, не смею спорить с младшей сестрой, а вы тем более.
— Но она всё время спрашивает у папы, это нечестно! — не унимался Янь, распахнув чёрные глаза.
