Пока тот бегал, Сяо Хуань сам приготовил холодную воду, обтирал мне лоб, запястья, ноги, потом варил отвар на угольном жару. Каждые несколько минут он менял влажные повязки, поил меня водой и лекарством.
К утру жар спал. Я, наконец, уснула спокойно, обняв его, как осьминог, прижавшись к его прохладному телу.
Во сне я снова была в своём детстве, в деревне у ручья, где пахло спелой пшеницей, а бабушка улыбалась под акацией. Когда я болела, она держала меня на руках и кормила сладкими десертами с османтусом: слой цветов, слой сахара, в глиняной банке. Я облизывала пальцы, и всё вокруг становилось сладким.
Проснувшись, я машинально облизнула губы. Нет, не сладко, а горько, лекарством. Открыв глаза, я увидела красноватый свет и незнакомую обстановку. Ханчжоу. Постоялый двор. Не деревня. Не бабушка.
Повернув голову, я заметила рядом лицо Сяо Хуаня. Он сидел, полусогнувшись, и спал, опершись головой о деревянный каркас кровати. Его рука обнимала меня, удерживая край одеяла, чтобы не подуло.
С моего места я видела, как его длинные ресницы отбрасывают тень на щёку. Свет скользил по его лицу, будто оживал.
Он открыл глаза и встретился со мной взглядом.
— Температуры больше нет, — улыбнулся он, коснувшись моего лба.
Я не отводила взгляда.
— Мне снилась бабушка, — тихо сказала я.
— Хорошо спала? — спросил он мягко.
Я кивнула.
— До четырёх лет я жила с ней в деревне. Мать я не видела никогда. Бабушка говорила, что она уехала далеко, но я знала, её просто нет. Отец появился, когда мне было пять. У меня была только бабушка. Дети в деревне дразнили меня, что я подкидыш, я дралась, пока никто не смел больше дразнить.
— Значит, ты с детства была отважной, — улыбнулся он.
— Конечно! — я оскалилась. — Кто смеётся надо мной — получит по носу!
Потом я вдруг спросила:
— Хочешь знать, почему я не хотела выходить за тебя?
— Расскажи, — ответил он спокойно.
Я серьёзно посмотрела на него:
— Я с детства поклялась, если выйду замуж, то только за того, кого люблю и кто любит меня. Чтобы жить весело, вместе, чтобы дети росли в любви. А с тобой… ты меня не любишь, я тебя тоже. Зачем же жениться? Да и потом у тебя будет много жён, а я не хочу делить мужа с другими. От одной мысли тошно, вот я и сбежала.
Я вдруг улыбнулась.
— Хотя теперь ты вроде ничего… После смерти бабушки я всегда спала одна. А с тобой спать тепло, ты прямо как она.
Он не удержался от смеха:
— Значит, я похож на твою бабушку?
— А я её очень любила! — возразила я.
— Знаю, — сказал он. — Но ты, наверное, проголодалась?
Я прислушалась к себе и кивнула:
— Есть хочу!
— Тогда отпусти меня, я закажу еду, — улыбнулся он.
— Ой, прости, — я отдёрнула руки и села.
Он потянулся, разминая затёкшие плечи, и поправил на мне одеяло:
— Ты только что оправилась, не простудись. И вообще, ты девушка, а я всё время оказываюсь в выигрыше. Нехорошо.
Я покраснела, осознав, что под одеялом почти ничего нет. Видно, вчера, сняв мокрую одежду, я просто уснула. Но он, оказывается, всю ночь сидел рядом, укрывая меня, не позволив даже воздуху коснуться.
— А ты-то почему не заболел? — удивилась я. — У тебя ведь слабое здоровье!
Он открыл окно, впуская свет, и улыбнулся:
— Я не болею.
— Не болеешь? — я подозрительно прищурилась. — Может, ты всё это придумал, чтобы тебя жалели?
Он не ответил и только спросил:
— Хочешь на завтрак куриные пельмени? Хотя тебе после простуды лучше что-то полегче.
— Это тебе врач сказал? — спросила я.
— Нет, — улыбнулся он. — Я сам врач. Вчерашнее лекарство тоже я приготовил.
— Что?! — я вскрикнула. — Ты что, на мне эксперименты ставишь?
— Не бойся, — рассмеялся он. — Я шесть лет учился у наставника и странствовал с ним, лечил людей.
— Так ты покидал Запретный дворец? — я ахнула. — И тебя не поймали? Как ты выбирался?
Он щёлкнул меня по лбу:
— Тише. Никто не узнал, и пусть так и останется. А теперь сиди тихо, я закажу еду.
— Вот ещё, — пробормотала я, потирая лоб. — И ворчит, как бабушка…
Он кашлянул, усмехнулся и вышел.
Я осталась одна и, улыбаясь, прошептала:
— Кажется, я не говорила, что не смогу его полюбить…
В соседней комнате командир Подразделения по борьбе с ядами Бан Фанъюань докладывал Сяо Хуаню.
— Они нашли Фэнлайгэ, — сказал он.
Сяо Хуань нахмурился, потом спросил:
— Ранен?
— Пустяковая царапина, — ответил Бан Фанъюань.
— Люди Фэнлайгэ опасны, — тихо сказал Сяо Хуань. — Больше не приходи. Пусть твои люди возвращаются.
— Господин…
— Это не ваше дело. Не хочу втягивать вас.
Бан Фанъюань молча поклонился:
— Прошу вас беречь себя.
Когда он ушёл, Сяо Хуань посмотрел на стену. За ней была комната Цанцан. Пора было перестать тратить время на покой.
Он подошёл к окну. За стеклом сгущалась ночь. В темноте словно кто-то ставил новую фигуру на шахматную доску. Партия только начиналась.
