Он не удержался от улыбки:
— Это не важно, чьё оно.
— Знаю, ты ведь хочешь отнять его у взяточников, — засмеялась она, — но ведь этих взяточников ты сам и кормил!
Сяо Хуань вздохнул, чувствуя, как трудно объяснить очевидное:
— Потому я и пришёл сам, чтобы вернуть серебро тем, кому оно предназначалось.
Цанцан вдруг звонко рассмеялась, вскочила на цыпочки и поцеловала его в щёку:
— Сяо-дагэ, ты мне нравишься! — и, смеясь, убежала.
Он на миг застыл, коснулся ладонью щеки, где остался её поцелуй, и тихо вздохнул, улыбнувшись.
Причина их дерзкого замысла была проста. Этим летом в Лучжоу свирепствовали саранча и голод. Серебро, выделенное двором на покупку зерна в Цзянчжэ, чиновники присвоили, а остатки тайно вывозили.
Сяо Хуань и Цанцан случайно наткнулись на отряд, сопровождавший эти деньги, и, заподозрив неладное, выяснили правду.
Он сообщил о деле в Дали-сы, но расследование тянулось, а люди умирали с голоду. Тогда он решил действовать сам: перехватить серебро, купить зерно и лишь потом наказать виновных.
Так и начался путь в «Черноводное укрепление».
К вечеру солнце опустилось за горизонт, и небо потемнело.
Чан Исюн, затаившись в кустах у дороги, следил за поворотом. Сердце билось всё быстрее.
Вот-вот начнётся.
Он видел, как второй главарь с людьми залёг на склоне, а у самой дороги притаились четверо лучших разведчиков. Всё было готово.
Когда он доложил о расстановке Сяо Хуаню, тот лишь слегка изменил порядок, и Чан понял, что этот человек поручил ему командование не из доверия, а чтобы за короткое время изучить всех людей укрепления.
Мысль о странной паре — безрассудной девчонке и молчаливом юноше — заставила его поёжиться. Неужели и вправду всё пройдёт без потерь, как тот обещал?
— Глава Чан, обоз близко, — раздался за спиной спокойный голос.
Да, уже слышались скрип колёс, ржание коней и крики погонщиков.
Всё тело напряглось. В миг, когда враг оказался перед глазами, страх исчез, уступив место горячей крови. Он крепче сжал рукоять сабли.
В краю зрения мелькнула тонкая рука и плавно опустилась.
Командир охраны седьмого ранга Шан Юшэн, считал, что ему не везёт. Проигрыши в кости, да ещё и это проклятое поручение везти серебро через горы.
Солнце уже садилось, а до постоялого двора было далеко.
— Быстрее! Передний строй — шагом марш! — раздражённо крикнул он.
Измотанные солдаты лишь чуть ускорили шаг, вяло откликнувшись:
— Есть…
Шан Юшэн стиснул зубы, проехал вдоль обоза, и, когда передние уже скрылись за поворотом, он не выдержал:
— Всем держать строй!
Но его крик заглушил грохот взрыва. Земля дрогнула, с горы посыпались камни и грязь. Из чащи полетели дымящиеся шары, один за другим, и воздух наполнился едким дымом.
— Засада! — взревел он. — Всем стоять!
Однако в тумане уже раздавались стоны и крики.
Он пришпорил коня, но едва тронулся, как из дыма сверкнула сталь. Сабля встретилась с копьём, звон металла оглушил.
Противник засмеялся громко и весело.
Они обменялись несколькими ударами. Силы оказались равны. Шан Юшэн, гордившийся своей мощью, впервые ощутил, как дрожит рука. Он взревел и снова пошёл в атаку.
Сабля и копьё сталкивались вновь и вновь, рассеивая дым.
— Хороший мечник, — прозвучал спокойный голос.
На холме стояли двое. Девушка, сияя глазами, сказала:
— А я и не думала, что у нашего Чана такая сила! Эту атаку я бы не выдержала. А ты, Сяо-дагэ?
— Нет, — коротко ответил он.
— Вот как! — она надула губы. — А я-то думала, ты непобедим, раз даже меч сумел отнять, а тут проигрываешь какому-то военному!
Он усмехнулся:
— Не недооценивай воинское искусство. На поле боя ловкость цзянху не всегда помогает.
— Всё равно, — буркнула она, — красавцы ненадёжны, придётся мне тебя защищать!
С этими словами она прижалась к нему. Ночь была прохладной, а платье тонким. Странно, но его руки, обычно прохладные, теперь казались тёплыми, и от этого тепла ей стало спокойно.
— Сяо-дагэ, смотри, они уже бегут! Мы победили! — радостно шепнула она.
Он улыбнулся:
— Цанцан, когда ты стала так меня звать?
Она смутилась:
— А что? Сам ведь сказал, зови «Сяо-дагэ»!
Но, встретившись с его смеющимися глазами, она тут же фыркнула и наступила ему на ногу:
— С завтрашнего дня буду звать тебя тухлым яйцом!
Он рассмеялся и, обняв её за талию, сказал:
— Пора уходить.
