До зала Инхуа было далеко. Мы прошли несколько узких коридоров, миновали ворота Инхуа и перед нами открылся широкий двор.
На пустынной площадке росли диковинные травы, воздух был пропитан странным ароматом. Осенний ветер шевелил алые маки у моих ног. Если бы я не знала, где нахожусь, ни за что бы не поверила, что это место — часть запретного дворца.
— Учитель! Я привела к вам государыню! — Цзяоянь, пробежав по каменной дорожке, крикнула и помахала мне рукой.
Я подошла к полуоткрытым дверям и, заглянув внутрь, невольно остановилась.
У каменного стола стояла не седая старуха, как я ожидала, а юная девушка в белом. Ей было не больше пятнадцати; длинные чёрные волосы спадали до пояса, кожа светилась, как фарфор, а её холодные, безмятежные глаза смотрели прямо на меня.
— Ты — Императрица? — спросила она. Голос её был тонок, но в нём звенел ледяной оттенок.
— Да, — ответила я.
— Учитель, это и есть государыня, — поспешно вставила Цзяоянь. — Она очень добрая.
— Императрица — это та, кого любит Император? — не отводя взгляда, спросила девушка.
— Императрица — жена императора, — мягко сказала я.
— А жена разве не та, кого он любит?
— Иногда да, иногда нет, — я улыбнулась. — Ты живёшь здесь одна? Не страшно?
— Иногда да, иногда нет… Сложно, — повторила она, будто не слыша моего вопроса. — Так ты его любимая?
— Это лучше спросить у Императора, — ответила я и подошла ближе.
На столе лежали десятки разноцветных порошков и трав, а в прозрачном сосуде ползали крошечные светящиеся черви.
— Это ледяные шелкопряды, — сказала она. — Из их коконов можно вытянуть нить весом в лян.
— Ледяные шелкопряды? Те самые, из «Шаньхайцзина»? — удивилась я.
— Конечно. А вон там душистый духэн1, я три года пыталась вырастить его.
Я оглядела зал: повсюду стояли коробочки и мешочки, а на статуе Будды висели связки сушёных трав.
— И ледяные шелкопряды, и духэн — всё это считалось легендой, — сказала я.
— Легендой? — она холодно усмехнулась. — Я не лгу, как вы, люди. Я выращиваю их уже десять лет. Скоро из их нити сотку одежду, не боящуюся огня.
— Зачем тебе такая одежда? — спросила Цзяоянь.
— Разве потомки рода Сяо, ветви Чжуцзюэ, не владеют огнём лучше всех? — девушка подняла на меня взгляд. — Ты и правда не его любимая?
Теперь я видела ясно: её зрачки были двойными — редчайший знак.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Ин, — она впервые улыбнулась. — Ин, как «светлячок», и под ним — знак огня.
— Ин… — повторила я и вдруг ощутила странное узнавание. — А фамилия твоя?
— Фамилия? — она задумалась, потом тихо сказала: — Какая разница… Пусть будет та же, что у Императора.
Императорская фамилия Сяо.
Всё стало ясно.
Я вспомнила давнюю историю. Прежний государь обожал наложницу Лю, будущую Императорскую Мать, и имел лишь одного сына — Сяо Хуаня. Говорили, что однажды он, опьянев, приблизил простую служанку, и та родила девочку. Но ревнивая Лю не потерпела соперницы: женщину сослали в глухой дворец, а вскоре она повесилась. Ребёнок исчез.
Род Сяо, ветвь Чжуцзюэ, славился тем, что все его потомки рождались с двойными зрачками и в имени имели знак «огонь».
Ин — «с огнём». Значит, передо мной забытая дочь прежнего Императора, сестра Сяо Хуаня, заточённая здесь с детства.
Я подошла и взяла её за руку. Холодная, как лёд. На ней была тонкая хлопковая одежда без подкладки.
— Тебе не присылают зимних вещей? — спросила я.
— Зимних? Что это? — моргнула она.
— Цзяоянь, — сказала я, — по возвращению возьми две меховые накидки из тех, что приготовлены для меня, и подари своей наставнице в знак почтения.
Цзяоянь радостно кивнула.
Ин опустила голову мне на плечо и закрыла глаза:
— Как тепло… Я правда не хочу, чтобы ты была его любимой.
Когда мы вернулись из зала Инхуа, ещё не стемнело. Вскоре пришёл приказ: Император ждёт меня в Зале Успокоенного Сердца на ужин.
Это было первое личное приглашение после его болезни. Я поспешила переодеться и отправилась.
Сяо Хуань уже сидел за столом, перед ним стоял красный глиняный очаг, на котором грелась серебряная чаша с вином, его любимым «Бамбуковым листом».
Я поклонилась и села.
— Что заставило государя вспомнить обо мне сегодня? — спросила я с улыбкой.
Он ответил тем же:
— Императрица, ты сегодня была в зале Инхуа, верно?
— Только что оттуда. Как быстро доходят вести во дворце, — заметила я.
- Духэн (杜蘅, dù héng) — ароматическое лекарственное растение; в классических китайских источниках идентифицируется как вид рода Acorus (аир), преимущественно Acorus gramineus или Acorus tatarinowii. Использовалось в Древнем Китае как благовоние, ингредиент для душистых мешочков, а также как лекарственное средство для «очищения чувств», улучшения памяти и отпугивания нечистого. В поэзии часто выступает символом утончённости и «пахучей чистоты». В художественных текстах — типичный компонент редких благовоний. Статья на байду: 杜蘅 [dù héng]. ↩︎
