Она помнила, как недавно, после ночи в секте Линби, он вернулся бледный, с кровью на губах, и два дня не мог есть. Тогда она сидела у его постели, пока он не улыбнулся и не сказал: «Не тревожься».
А теперь он снова вышел на бой, не оправившись.
— Ох, не достал меча, — раздался рядом ленивый голос. — А я, старый даос, хотел взглянуть на редкий клинок.
— Амитабха, меч — лишь видимость, а видимость — туман, — вторил другой, столь же ленивый.
Цанцан обернулась. За ней сидели два старца: один в даосском одеянии, другой в шаолиньской рясе. Оба с интересом смотрели на камень.
— Девочка, — спросил даос, — знаешь ли ты меч Царственный ветер?
Она кивнула, ведь Царственный ветер был мечом Великого Императора, а теперь мечом Сяо Хуаня.
— А знаешь, что может его одолеть? — продолжил старец.
— Что?
— Другой меч, — усмехнулся он.
Цанцан схватила обоих за рукава:
— Я вспомнила! Вы — даос Цю Шэн и мастер Сюэ Чжэнь! Сколько же подношений вы получаете от двора?
— Что? — прикинулся непонимающим Цю Шэн.
— Амитабха, монастырь Шаолинь получил благословения милостью государя, — смиренно произнёс Сюэ Чжэнь.
— Не болтайте! — вспыхнула она. — Раз получаете подношения, служите двору. Приказываю вам, помогите Сяо‑дагэ!
— В чём помочь? — спокойно спросил Цю Шэн.
— Конечно же… — она осеклась, понизила голос: — Это же защита государя!
— Государя? Здесь? — прищурился даос.
— То есть… — Цанцан запнулась и опустила голову.
Она знала, он всё равно поступит по‑своему.
— Не тревожься, — сказал Цю Шэн мягко. — Сегодня меч, способный одолеть Царственный ветер, не появится.
— Правда? Если обманете, я вас сама выгоню! — вспыхнула она.
Два старейших мастера Удана и Шаолиня, пожалуй, впервые в жизни услышали такую угрозу.
На камне вновь появился человек в белом. Он шагнул в центр и вытащил меч. Это был Сюй Лай.
Толпа стихла. Никто не заметил, когда он пришёл.
Сяо Хуань улыбнулся и коснулся пальцами меча Царственный ветер. Настоящая битва только начиналась.
— Наш учитель сказал, — холодно произнёс Сюй Лай, — что с этого дня секте Линби суждено править Улинем. Вы, должно быть, уже готовы склонить головы?
Ветер трепал его белые одежды, на левом рукаве золотом сияло солнце — знак Светлого Зала секты.
— Ты, Сяо Юньцун, — продолжил он, — сегодня ты выступаешь за четыре усадьбы. Отвечай, покоришься ли нашему учению?
— А если скажу, что нет? — спокойно спросил Сяо Хуань.
— Тогда умрёшь, — ответил Сюй Лай и взмахнул мечом. Серебряный клинок сверкнул, как луна.
Синий свет меча Сяо Хуаня встретил серебряный блеск.
Мгновение, и воздух наполнился звоном. Никто не мог различить, где меч, где сабля.
Толпа застыла, не смея дышать.
Движения их были стремительны, как волны, накатывающие одна на другую, всё выше и выше.
Сюй Лай никогда не считался величайшим мастером, его «Серебряная ива» казалась слишком ленивой. Но сегодня все вспомнили: он ещё ни разу не проигрывал.
Серебряный свет бушевал, как буря. Люди смотрели, затаив дыхание: «Не зря живём, чтобы увидеть это».
— Сюй Лай… — прошептала Цанцан, нахмурившись. Она помнила, как видела его рядом с Сяо Хуанем в аптеке — весёлого, насмешливого, заботливого. Почему же теперь они враги?
— Царственный ветер, — тихо сказал Цю Шэн.
— Да, Царственный ветер, — кивнул Сюэ Чжэнь. — Думал, больше не увижу этот меч.
— Клинок владыки, перед которым склоняются моря, — добавил Цю Шэн.
В тот миг из схватки брызнула алая струя, как лепестки опавшей сливы.
Сюй Лай стоял, а перед ним была рука Сяо Хуаня, пронзённая серебряным клинком. Кровь стекала по пальцам, капая на белую одежду противника.
Это был удар в сердце, но Сяо Хуань вовремя отозвал меч, позволив клинку Сюй Лая пройти сквозь ладонь. Он предпочёл ранить себя, лишь бы не убить друга.
Сжав пальцами точки вокруг раны, он выдернул руку и поклонился:
— Передай своему учителю, Сяо не склонится. Центральный Улинь не сдастся.
Голос его был негромок, но ветер разнёс слова далеко.
Толпа очнулась.
— Верно сказано! — крикнул кто‑то. — Лучше смерть, чем покорность!
Крики подхватили другие, и весь холм Хуцю загудел:
— Смерть, но не покорность!
— Секта Линби слишком дерзка!
Сюй Лай усмехнулся, стряхнул кровь с клинка:
— Что ж, пусть болтают.
И вдруг вонзил меч себе в плечо. Кровь залила белую одежду.
— Я проиграл, — сказал он и, развернувшись, ушёл.
Тишина вновь опустилась на холм.
Сяо Хуань стоял неподвижно, кровь капала с пальцев на камень.
Ещё миг назад он был безвестным юношей, а теперь — герой, вставший против тьмы.
Из павильона выбежала Цанцан.
— Сяо‑дагэ! — закричала она, бросаясь к нему.
Она обняла его, прижимая к себе, и, обернувшись к толпе, выкрикнула сквозь слёзы:
— Вы что, ослепли? Он один сражается за всех вас, а вы стоите и смотрите?!
Её звонкий голос разнёсся над площадкой. Люди сжали рукояти мечей.
В небе мелькнула белая лента, за ней — ещё три. Четыре зелёные фигуры опустились на камень, и белые ленты переплелись в сеть.
— Сяо Юньцун, — ветер трепал лёгкую вуаль У Ушуй, Великого защитника секты Линби, — ты ранил нашего господина и думаешь уйти невредимым?
С холма, словно волна, двинулись вперёд зелёные и белые одежды. Это были воины секты Линби, безмолвные, как надвигающаяся грозовая туча.
