— Какая разница. — Я зевнула. — Скажи лучше, почему ты не пошёл с Ин убивать его?
— Мы не можем сражаться вместе, — ответил он уклончиво.
— Как хочешь. — Я улыбнулась. — Слушай, отпусти меня. Скажи, что я умерла в пути, а я исчезну.
— Обычно в таких случаях просят смерти, — заметил он.
— Умирать всегда успеется, — вздохнула я.
Он молча закончил перевязку и погнал лошадь быстрее.
— Отпустить не могу, — сказал он наконец, — но помочь смогу.
— Делай как знаешь, — я прикрыла глаза. Простор степи и осенний ветер были слаще любой свободы.
К вечеру мы добрались до Шаньхайгуаня. По замыслу Син Юя, там уже должны были поднять знамёна Кумоэра, но над стенами всё ещё реял красно‑чёрный стяг Великого У. Битва кипела.
— Куда ты? — крикнула я, когда он хлестнул лошадь. — Там же бой!
— Пока идёт сражение, легче проскочить, — засмеялся он. — Боишься крови?
— Нет.
— Тогда держись.
Из клубов дыма вырвался всадник Нучжэня, который занёс саблю.
— Ложись! — крикнул мой спутник.
Мгновение — и голова врага покатилась под колёса. Его меч, мой «Ивовый ветер», блеснул кровью.
— Привыкай, — сказал он. — Дальше будет больше.
Мы мчались сквозь хаос. Навстречу вылетели трое всадников в чёрных доспехах — воины Великого У.
— Это же наши! — я схватила его за руку.
— Наши? — он усмехнулся. — Ты уверена, что всё ещё из Великого У?
Он метнулся вперёд, одним ударом свалил ближайшего, подхватил меня и пересел на его коня.
— Хватит! — я вцепилась в поводья. — Уходим!
— Как прикажет Императрица, — усмехнулся он. — Зови меня Гуй Учан. Помни: мир непостоянен, путь домой неведом.
Он вложил мне в руки окровавленный клинок:
— Держи крепче.
Мы ворвались к воротам. Под стенами лежали груды тел, вода рва была красной.
С башен градом летели стрелы. Гуй Учан вращал «Ивовый ветер», отбивая их, но лошадь под нами рухнула. Я упала на тело мертвеца, кровь облепила ладони.
— Защищайся, как можешь! — крикнул он.
Я подняла меч и встретилась взглядом с серыми, как сталь, глазами. Передо мной стоял всадник в золотых доспехах, под градом стрел он улыбался властно и насмешливо.
— Великий хан, это и есть Императрица Великого У, — донёсся голос Гуй Учана.
Великий хан? Значит, это и был Кумоэр. Молодой, с резкими чертами, он смотрел на меня с любопытством.
— Жена ханьского императора? — спросил он. — У тебя неплохой удар, женщина.
— Великий хан, — подъехал офицер, — половина воинов пала, скоро стемнеет. Продолжать бой?
— Хитрый Ци Чэнлян не выйдет, — сказал Кумоэр и, схватив меня за руку, поднял на коня. — Но добыча у нас есть. Отступаем!
Рог протянулся над полем, и войско Нучжэня, не теряя строя, повернуло назад.
Я, зажатая в его объятиях, видела, как стены Шаньхайгуаня остаются позади. Я покидала Великий У.
Скоро показался лагерь нучжэней. Белые шатры, дым костров, запах варёного мяса. Их было бесчисленно много.
Кумоэр спешился, не отпуская моей руки, и втолкнул меня в главный шатёр, бросив на волчью шкуру.
— По совету господина Гуя, — сказал он, смеясь, — мы почти взяли Шаньхайгуань. Жаль, предатель не успел открыть ворота. Но всё ещё впереди.
— Великий хан не должен печалиться, — ответил Гуй Учан спокойно. — Ханьцы давно растеряли боевой дух. Победа — вопрос времени.
— Верно, — кивнул Кумоэр. — А пока… — он усмехнулся. — Мы взяли жену их императора. Пусть станет наложницей наших воинов, чтобы унизить его.
— Великий хан, — вмешался Гуй Учан, — не стоит. Для ханьцев честь важнее жизни. Если они узнают, что их императрица стала общей игрушкой, это лишь разожжёт их ярость. Лучше возьмите её в наложницы сами, это будет куда более изощрённое оскорбление.
Я едва не вскрикнула. Вот как он «помогает» мне!
— Хороший совет, — рассмеялся Кумоэр. Он подошёл, откинул прядь с моего лица и заставил смотреть ему в глаза.
В его взгляде было что‑то хищное, и всё же я улыбнулась.
Он удивился, потом тоже засмеялся:
— Роза с шипами… Мне нравится.
Он поднял меня на руки и отнёс за занавес, где стояла широкая постель.
— Великий хан, — я обвила его шею, — я ранена, устала. Неужели вы будете столь нетерпеливы?
Он тихо рассмеялся и наклонился к самому уху:
— У вас, ханьцев, говорят, есть пословица: «Кто хочет поймать тигра, должен уметь ждать». Я умею ждать.
Он поцеловал меня в губы и отстранился.
Из‑за ширмы вышел старый лекарь с козлиной бородкой, неся ящик с мазями. Кумоэр сел в кресло, наблюдая.
Я опустила глаза, чувствуя, как горят щеки. Никогда прежде, даже с Сяо Хуанем, я не краснела.
На мгновение я взглянула на Кумоэра. Он сидел, скрестив руки, и его серые глаза смотрели куда‑то вдаль.
Я коснулась губ, где ещё ощущался его поцелуй, и с удивлением поняла, что отвращения не чувствую.
